Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2015
Предзимье
Снег созрел под утро.
Ветер налетел.
Чёрная дорога бьётся о метель.
Ах, зачем же биться
Да себя крошить? —
Ведь на белом свете не сыскать души!
И никто не вспомнит, если б и хотел,
Как моя дорога
Билась о метель!
Поэзия
Наречье гиблое продлится
И, может статься, в свой черёд
Через века, через границы,
Через сомненья перейдёт.
Кому-нибудь неосторожно
Вручив и посох, и суму,
В глухом притоне придорожном
Даст объяснение всему!
Всему, что билось и звучало
И что теперь не в свой черёд,
А роково и запоздало
Вечерней молнией мелькнёт.
Мелькнёт, чтоб снова повториться!
И повторяется уже
Сухим листком, смешной синицей,
Дымком на дальнем рубеже…
* * *
Когда от молний ночь светла —
В окошках вздрагивают лица,
Но наша старая ветла
От молний вряд ли загорится.
Возможно, лес сгорит дотла.
Возможно, сгинут звери, птицы.
Но старая ветла
От молнии не загорится.
Мы можем бросить все дела,
Мы можем спятить, можем спиться…
Ветла
Не загорится!
* * *
Есть в России тихие долины,
Где горят огни, а вечер тих,—
Это жгут подруженьки лучины,
Ожидая суженых своих.
Есть в России тихие погосты,
Где растут забытые цветы,
В небесах заботливые звёзды
Плачут, одиноки и чисты.
Даже в тёмном вихре снегопада
Мне снежинок ласковых не счесть.
Господи, чего же людям надо?!
И любовь, и смерть в России есть.
* * *
Одинокое, злое раздолье!
Дело к осени.
Травы горчат.
Бесполезные грубые колья
Из разбитых заборов торчат.
Невозможно!
Пустые надежды
Невозможно, как сено, убрать.
Нестерпимо!
Тяжёлые вежды
Нестерпимо к утру поднимать,
Обжигаясь пейзажем привычным,
Размышляя,
куда же идти,
Вспоминая друзей закадычных,
Что спешили,
но сбились с пути.
Им казалось,
что им ещё можно
Всё начать и куда-то успеть.
Им казалось!
А ночью тревожной
Никому не дано рассмотреть
В бесконечном мерцании звёздном
Непохожий,
родной огонёк.
По-земному жестоко и поздно
Понимаешь, как ты одинок!
* * *
Осень. Звёзды. Тень причала.
Резкий след на вираже.
Я хочу, чтоб ты молчала —
Недоступная уже.
С кузовком гвоздики алой
В полумраке вечных лип —
Я хочу, чтоб ты молчала,
Словно я давно погиб.
Я хочу, чтоб ты встречала
Тот последний пароход,
Что у этого причала
Никогда не пристаёт.
Только лилий одичалых
Упоительный изгиб…
Я хочу, чтоб ты молчала.
Я хочу, чтоб я погиб.
* * *
Звёздное многоточье
Ставят в Ташкенте ночью.
Могут зарезать спокойно.
Могут не резать вовсе,
Если уже устали
Резать ежесекундно.
Средства общенья скудны:
Мы им свирепых конных
В семнадцатом поставляли.
Они нам сегодня пеших.
Сказочные детали,
Если судить по-детски.
Русский район, «узбецкий»
Тянутся друг за другом.
Север смешался с югом
По-взрослому, по-советски.
Слышишь, собаки брешут?
Жаркий глотая воздух,
Можешь погибнуть глупо.
Правда, пока не режут —
Слишком большие звёзды,
Чтобы не видеть трупов.
* * *
Я не участвую в истории.
Весь исторический процесс
Моей не знает территории.
Здесь поле, стог, река и лес.
Хожу-ищу грибочки рыжие.
Солю на зиму огурцы.
И, слава Богу, снятся хижины
Гораздо чаще, чем дворцы.
* * *
Чужеземье миров и эпох,
Где всю ночь простоял не дыша…
Ветер плыл, серебрился и глох
В родниковой глуши камыша.
Так, наверно, звучала свирель
До игры, до рождения мглы…
Непролазная сельская сель,
Где тропинка цепляет стволы,
Где стряхнуть не посмеет рука
С подорожника гроздья росин,
Ни шмеля отогнать с василька.
Так, наверно, звучал клавесин…
* * *
Сгорают звёзды, люди, царства…
Испепеляющий конец! —
И нет на свете государства,
В котором умер мой отец.
И словно он в сороковые
И не выигрывал войну —
Так быстро справили живые
Себе отдельную страну.
И словно не было державы,
Свалившей гордого врага.
И там, где город русской славы,
Теперь чужие берега.
И там, где время сохранило
Могилы русских казаков,
Теперь степная правит сила
Чужих очей, чужих подков.
И там теперь чужие страны,
Где гибли русские полки,
А горстку русских ветеранов
Добьют латышские стрелки…
Гениальное
Неутолимо хванчкары
Глоток упрям, родим и светел,
И серебрит меж вётел ветер
Сонеты солнечной игры.
Напитан звуками клавир,
Форель бурна, овечка блеет —
И в этом жизнь.
Так любит мир.
Но лишь поэт любить умеет.
Когда, судьбу свою итожа,
Он различает —
час настал!
Любовь и смерть —
одно и то же!
И возникает мадригал.