Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2015
В тот день, тридцать первого декабря, всё началось не с чуда, а наоборот — с неудачи.
Матвей потерял перчатки. Он растерянно стоял посреди тротуара и старательно вспоминал, где он мог их оставить.
— Ты бы ещё на проезжей части встал!
Окрик небритого мужика в дублёнке вернул Матвея к реальности. Для острастки дублёнка ещё и злобно толкнула его в плечо. Так ведь нет худа без добра!
— Вспомнил! Забыл на почте! На столе!
Надежды на то, что его собственность не присвоили, а добросовестно передали куда следует со словами: «Спохватится человек, будет искать, вот и отдадите!» — были почти несбыточны.
Но Матвей привык до конца «всё отработать» и «поставить галочку»: мол, что мог — то сделал.
С почты всё и началось!
Усталая девушка, закутанная в серую старушечью шаль, равнодушно выслушала его, проворчала что-то вроде «ходят тут маши-растеряши» и достала из-под стойки забытые перчатки.
От радости Матвей действительно — растерялся.
— Есть ещё порядочные люди!
Ему захотелось сказать ей что-то приятное, но вид у него, наверное, был такой смущённый и ошарашенный, что девушка и без того невольно улыбнулась.
Улыбка фантастическим образом изменила её лицо: уголки губ кокетливо приподнялись, щёки чуть зарумянились, выбившаяся из-под костяного ободка светлая чёлка грациозно оттенила высокий лоб. Но главное — глаза! Глубокие, синие. Очаровательная девушка! Чудо как хороша!
— Принцесса, вы из какой сказки? — изумился Матвей.
Тут она и сама удивилась, прижала к груди ладошки и по-детски пролепетала:
— Скажете тоже! Какая принцесса? В лучшем случае — золушка!
— Имя-то у золушки есть?
Оказалось, её зовут Варя. И голос у неё был звонкий, музыкальный. И маленькая рука так славно уместилась в его руке…
— Рабочий день заканчивается,— виновато проговорила она, будто пропела.
— Разрешите вас проводить?
— Я быстро…
В чёрном пальто, в чёрных сапожках на невысоких каблуках, в белоснежном платке-паутинке Варя снова была другой. Эта девушка менялась — как декабрьская погода: тучка на небо набежит — серо и холодно, солнышко выглянет — и такое сияние, такой блеск кругом, что Пушкина вспомнишь: «Мороз и солнце… день чудесный…»
…Они шли, взявшись за руки. Порой их толкали, осыпали, оборачиваясь, язвительными замечаниями. Но они двигались словно в ином измерении. Вот прошли мимо сквера с белыми, осевшими под тяжестью снега елями… вот улыбками блестящих на закате окошек их проводила школа, в которой оба учились, понятия не имея о том, как близко были друг к другу… вот — больница, в которой…
Стоп! Что это? Тихий плач вывел их из «нирваны»…
Перед ними, рядом с чёрной металлической оградой, прямо на снегу сидела полная седая женщина в поношенном пальто. Зажав руками рот, она давилась рыданиями. Не сговариваясь, Варя и Матвей бросились к ней.
— Что с вами?
Но она ничего не могла толком объяснить, и лишь минут через пять стало понятно, что бабушка где-то рядом потеряла кошелёк, а в нём вся её пенсия — семь тысяч рублей, и жить ей не на что. Только сейчас ребята заметили, что снег вокруг перерыт и перетоптан: пыталась найти кошелёк.
— Успокойтесь,— уверенно скомандовал Матвей.— Нас теперь трое. Найдём!
И вот уже втроём они стали разгребать снег на дорожке и под деревьями. Прохожие — кто равнодушно, кто с любопытством — посматривали на них. Тут же протоптала тропинку большая лохматая собака, тоже не без интереса поглядывая на раскопки.
Матвею очень хотелось помочь. Ведь и он сегодня что-то потерял. И нашёл! Повезло! И сейчас — повезёт. Обязательно!
Но чем дальше, тем отчётливей он понимал: кошелёк бабуля обронила где-то в другом месте.
Наконец у бабки кончилось терпение.
— Не найдём мы, детки. Спасибо вам. Потеряла — и сама не знаю где,— вздохнула она.
И вытерла варежкой слёзы.
— Бабушка, смотрите! Не ваши? — закричал вдруг Матвей, показывая мокрые купюры.— Видимо, кто-то поднял ваш кошелёк, но часть денег обронил. А мы их нашли! Вот — пять штук… тысячными…
Бабка радостно охнула, но, получив деньги, с сомнением заметила:
— У меня вроде были бумажки по пятьсот рублей.
— Что-то вы путаете, баба Таня! — Матвей нарочито нахмурился.
Варя подозрительно на него посмотрела. И, прикусив губу, тихонько засмеялась.
— Больше у меня нет,— шепнул ей на ухо Матвей.
— Хоть не последние?
— Нормально,— успокоил её парень.
Бабка запричитала нараспев:
— Соколики мои, спасибо вам.
Затем уже вдохновенно заговорила:
— Детки, а я сегодня пирожков напекла. У меня сын их любил. Земля ему пухом! И хотя я одна-одинёшенька, и некого в гости мне ждать, но вот беру и пеку. Сижу с этими пирожками и жду: вдруг чудо произойдёт и гости придут? Уважьте! Откушайте пирожков! Я тут близко живу.
Матвей и Варя посмотрели друг на друга и, взяв бабушку под руки, повели её через улицу. В ближнем переулке, где жила баба Таня, стены домов были разрисованы граффити. С детской непосредственностью вихри красок веером взмывали, разлетались, переплетались в диком танце замысловатых очертаний и причудливых форм. Они словно вошли в сказку!
Такой же уютной и сказочной оказалась квартира бабушки Тани.
В квартире была одна комната, перед входом в которую аккуратно лежали самотканые половики. Середину комнаты занимал большой дубовый стол, накрытый белой сияющей скатертью. Вокруг — стулья с ажурными громоздкими спинками. В углу на полке возвышалась большая икона, рядом выстроились поменьше. Другой угол занимал старинный комод с облупившимся лаком. Рядом с ним приютился диван с круглыми подлокотниками, полстены занимал большой ковёр с оленями. Тепло и уютно.
Пахнет горячими пирожками...Огромное блюдо, доверху наполненное свежей сдобой, заняло почти весь стол.
«В сказке Красная Шапочка принесла бабушке пирожки, а в жизни всё наоборот»,— мелькнуло в голове у Вари, и она нерешительно, словно извиняясь, улыбнулась.
— Сын очень любил пирожки. Я их всегда много пекла на день его рождения и под Новый год,— объясняла баба Таня — К нам всегда приходило много Ваниных друзей, на Новый год тут яблоку негде было упасть! Всё съедали! Я понимаю, что уже ни на день его рождения, ни тем более на Новый год ко мне никто не придёт, хотя были друзья, которые первое время меня навещали. Знаю, что никого не будет, но всё равно пеку. Это как память. Пока пеку — сына вспоминаю, потом долго сижу рядом с этими пирожками и плачу.
— Вы не будете одна в этот Новый год! — хлопнув в ладоши, вдруг воскликнула Варя — Я живу с дедушкой, и мы будем рады, если вы пригласите нас к себе в гости! Мой дедушка так любит пирожки!
Тут и Матвей захлопал в ладоши.
Через десять минут ребята уже впопыхах садились в автобус.
— Я забегу домой, возьму деньги,— торопливо шептал на ухо девушке Матвей.— Куплю новогодние подарки вам!
Варя ничего не сказала, только звонко поцеловала его в щёку.
Когда вся компания собралась у бабы Тани, казалось, всё уже так складно и весело устроилось, что и ждать больше нечего. Молодые не сводили друг с друга влюблённых глаз. Баба Таня и дед Василий, не умолкая, разговаривали. Общих тем — хоть отбавляй!
Время неспешно катилось к полуночи.
И вдруг — звонок у входной двери.
Все недоумённо переглянулись.
— Я никого не жду. Да и давно никто не приходил,— пожала плечами баба Таня.
Каково же было их удивление, когда в комнате, как в сказке, появился высокий дед с бородой, в длинной шубе, серых валенках, с посохом, и рядом — молоденькая девчушка в голубом полушубке!
Вот так номер! Дед Мороз и Снегурочка!
А дальше? Дальше — подарки!
Деду Василию, как по волшебству, досталась резная табакерка.
Старик умилился до слёз:
— Это чудо! Кто мог знать? Это же моя давняя мечта — иметь такую! Спасибо.
Баба Таня получила сковородку. И тоже прослезилась:
— Я давно такую хотела. Да откуда её взять? Денег-то нет!
Варя получила в подарок серёжки, а Матвей — зажигалку.
Праздник состоялся. Но вот загадка: кто из присутствующих — виновник торжества? Все испытующе переглядывались и улыбались, как будто знали точно, в чём секрет.
— Всё, последний адрес! Пора домой! — воскликнул Дед Мороз, когда за ним закрылась дверь.
Но тут зазвонил его сотовый телефон.
Дед Мороз поднёс мобильник к уху, и глаза его округлились.
— Что, Паша? — спросила Снегурочка.
— Слушай, а… вот этого дома номер какой?
— Как это — какой?
— Да понимаешь… это вот как раз последние заказчики звонили. Просили подождать полчаса, так как их ещё нет дома, они в пробке застряли. Мы перепутали номер дома и вручили подарки не тем!
Снегурочка ахнула:
— Надо пойти и забрать у них подарки!
— Нет, Тоня,— Паша озадаченно потёр лоб.— Ты видела их радостные лица? Это всё равно что счастье у людей отнять, веру в чудо! Это будет не по-новогоднему, не по-дед-морозовски!
— Да там вещей тысяч на шесть! — настаивала Снегурочка.— Что мы скажем настоящему заказчику? Он мужик крутой, голову оторвёт и пальцем не поведёт.
— Человек имеет право на чудо, и мы, сами того не подозревая, сотворили его! — словно не слыша причитаний, продолжал Дед Мороз.— По лицам видел, старики давно не получали подарков, а им под Новый год мы подарили сказку!
— Ты меня не слышишь,— повторяла Тоня, жалобно глядя на Деда Мороза.
— Слышу я тебя,— спокойно парировал Павел.— Твой гонорар мы, конечно, не тронем, а из моего купим такие же подарки. Магазин «Промтовары» тут где-то рядом. Вот и всё. Быть чуду под Новый год!
Через полчаса Дед Мороз и Снегурочка уже стучали в дверь другого дома и вручали те же подарки, но уже другим людям. В новой компании был солидно одетый мужчина лет сорока, представившийся Владимиром. Он пригласил гостей остаться «на пять минут» и «чуть-чуть» выпить. На что те, на удивление хозяев, не раздумывая, согласились.
Перенервничав, Дед Мороз после очередной рюмки, не удержавшись, рассказал о том, как оконфузился с подарками, и торжественно завершил рассказ словами:
— Но это было бы не по-дед-морозовски — забрать у них подарки! Это всё равно что счастье у людей отнять, веру в чудеса!
— Это правильно! Вы настоящий Дед Мороз! — заверил его Владимир и, добродушно улыбаясь, закончил: — Но и Деду Морозу нужны подарки и вера в сказку: он их заслужил.
И через секунду в руках у Павла оказался конверт, в котором…
А Новый год шагал по стране, по земле, его ждали в каждой квартире, в каждом доме… старые и пожилые, молодые и совсем ещё юные люди. Ждали и верили в чудеса. Так же, как вы поверили в историю, которую я только что рассказал.