Авторизованный перевод с аварского Миясат Муслимовой
Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2015
* * *
Детей моих трудных, ягнят неокрепших — кому завещаю?
Никого… Только мёртвые могут помочь, как солдаты, рядами лежат…
Я пугливой, как серна, жене возвращения не обещаю.
Долгим молчаньем смогу ли развеять тоску Хадижат?
Под проливными дождями, под снегом слепящего дня
Много раз я плясал, пел на этой упругой земле.
Нынче ноги иссохли, и я, их недвижность кляня,
Как подрубленный столб, тяжелею, вздыхаю во мгле.
Кому же мне руку подать? Нет рядом родных!
В чужой и далёкой стране одиноко сгорает душа.
У огня её, знаю, никого не согреть из земных,
Из небесных — никто её свет не изведал,
Клокочущий свет…
Он пробьётся, преграды круша…
Этот век
Этот век мне достался, как песне — хребет перебитый,
Эта жизнь мне досталась в эпоху поэтов-рабов.
Столько мук испытавшая плоть, ты ещё не убита?
Дух несломленный мой, ты всё так же могуч и здоров?
Бычий рёв — песни прошлых веков, я поныне их слышу,
Им в ответ содрогаются горы, развернёт свои крылья орёл,
Над потоками пенистых вод поднимаясь всё выше и выше.
В тайне песен отцовских я свой голос и душу обрёл.
Мой родной Дагестан! В доме каждого горца
Есть подпорка для крыши — столб опорный для дома,
В нём изъедены гнилью древесные кольца,
Сердцевина опоры,— предвестие слома.
Мой родной Дагестан!
Те же черви, что столб твоей гордости съели,
Точат сердце моё,
И страдание множится день ото дня…
Твои новые песни никого не согрели,
Отцовские песни в дыму их сгорели.
Мой родной Дагестан!
Уничтожен твой дух.
Но в израненном теле
Неужели не бьётся наследье огня?
Заговорит моя слеза
Я всё стерплю: предательство друзей
И трусость вашу, сытую от дани.
Бей в спину, вор, и досыта глазей
В прицел плевка невежества и брани.
Не преклоню колени перед миром,
Ни перед кем слезинки не пролью,
Не сотворю из смертного кумира
И спину перед вами не согну.
Лишь пред Аллахом встану на колени,
Лишь перед Ним не скрою горечь слёз.
Он — мой хранитель, я — Его творенье,
И лишь Его я в слове превознёс.
Пусть эшафот воздвигнут для меня,
Ведут к столбу позорному, на плаху,
Пусть вешают, за прямоту кляня,
За чистоту, за преданность Аллаху.
И в миг последний так же высоко
Я голову держать смогу, я знаю.
И даже то, к чему меня влекло,
Я перед смертной мукой отвергаю:
Ни лунный свет, ни звёздный ряд
Мой тайный ропот не услышат.
Лишь слёзы с Ним заговорят —
И только с Ним, с одним Всевышним.
Я ещё маленьким…
Со школьных лет был ею ослеплён,
Но лишь сегодня пробудилась память.
«Сквозь толщу дней и череду времён
Зачем меня воспоминаньем ранить?» —
Так спрашиваю гул прошедших лет,
К своим сединам обращаю слово:
«Услышу ли, пойму ли я ответ —
Зачем в мой сон она приходит снова?»
Приподнимая тяжкую плиту
Ко мне идёт, протягивая руки:
«Здесь мальчик был, и я к нему иду.
Не видели? Мы так давно в разлуке…»
О детских глаз печаль и чистота…
Что ей сказать? Молчанье разгадав,
Помедлила, в природе растворилась…
Весной цветком проснётся красота.
Вспорхнёт в саду, взлетит из летних трав
И будет ждать у входа Божья милость.
Со школьных лет был ею ослеплён —
Мы встретились. Как долго длился сон…
* * *
Знаю —
В горах моего Кавказа ещё не рождался Всевышним
Поэт с судьбой, уготованной мне.
О моя вечно бунтующая в этом бренном мире душа!
Придёт скоро и к тебе грозный и милый мне ангел,
Придёт Азраил — ангел смерти.
* * *
Мне невозможно умереть.
Боль моего ослабевшего сердца
Чувствуешь, друг?
К хрупкой груди прильни, словно к младенцу:
Слышен ли стук?
Не безнадёжен ли, как полагаешь?
Быть ли беде?
Глупым речам докторов доверяешь
Или судьбе?
Смогут ли в сердце мелодии птичьи
Вечно звучать?
Будет ли жизнь меня в том же обличье
В мире подземном встречать?
Если мне время — под плиты ложиться,
Разве по-прежнему будет кружиться
Эта земля?
Не погаснет ли солнце,
Не ослепнет луна?
Не притихнут ли реки,
Не замрут ли моря?
Не исчезнет навеки
Тепло очага?
…Звёзды с синего неба
Потекут чередой,
И весь мир в эту небыль
Поверит со мной.
И заплачет над вестью
Тяжёлая тьма,
Это мир как без чести —
Без меня,
Без меня…
Без меня — невозможно.
Слышишь, песня звучит?
Стук в груди осторожный
Всё сильнее в ночи.
Сердце вновь встрепенётся —
Не умею стареть,
И пока слово бьётся —
Не дано умереть.