Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2015
* * *
Ты пьёшь это утро большими глотками.
Немного горчит. И прохладно. И мятно.
И нет ни кислинки. Шипит пузырьками
У самого нёба… И в целом приятно.
Вкус утра. Сегодня ничем не тревожит,
Нерадостных дум в глубине не пророчит…
Автобус шуршит по асфальтовой коже,
Вслепую дождями проглаженной с ночи.
И всё в этом мире устроено мудро —
Уверенность крепнет в тебе постепенно.
Большими глотками ты пьёшь это утро,
Сдувая туманов лохматую пену…
* * *
Опять сидишь, отматываешь время —
Живой клубок вибрирующей пряжи.
Виток-другой — и вот ты снова с теми,
Кто в книге звёзд давно внесён в пропажи.
Их лица, голоса, прикосновенья,
А ветры шелестят листвой вчерашней…
Прокручивая, пропустил мгновенье,
Где сам лишь начал быть…
Но нет, не страшно
Понять, что вне тебя процесс старенья,
Измерить ленту бытия мотками.
Ты думаешь, что вспять мотаешь время,
Но ты всего лишь оживляешь память.
* * *
Глянешь вперёд без страха,
Сбросив сомнений гнёт.
Штопаная рубаха
Празднично к телу льнёт.
Сильные зла не помнят,
Зрячие видят свет.
Эхо безликих комнат
Голос сведёт на нет.
Тишь изодрал и скомкал
Отзвук вчерашних смут.
Рвётся не там, где тонко,
Рвётся лишь там, где рвут.
* * *
Этот скомканный вечер истаял почти,
Было жалко его, оттого и досадно…
Мы с тобой целовались так спешно и жадно,
То и дело цепляясь — очки за очки.
Мы, забывшие напрочь, что жизнь коротка,
Как от выстрела, разом и резко очнулись.
Нам оставив на дне на двоих полглотка,
Растворилась судьба над безмолвием улиц…
* * *
Шелест дождя за окном целый вечер.
Стёкла пронизала нервная дрожь.
Мой непокой, мне лечить тебя нечем!
О, не тревожь меня, дождь, не тревожь!
Мечутся чьи-то невнятные тени
Там, на холодной стене, посреди…
Осень в душе или просто смятенье —
О, пощади меня, дождь, пощади!
Стали видней застарелые пятна —
Тёрла их, тёрла — и вот погляди:
Видеть их снова — не очень занятно.
О, разбуди меня, дождь, разбуди!
Было и грёз, и фантазий с избытком —
Бились фонтанов живые струи?.
Воспоминаний душистым напитком —
О, напои меня, дождь, напои!
Только питьё это что-то не сладко —
Привкус вины в нём нещадно горчит.
Пить осторожно, не тронув осадка,
О, научи меня, дождь, научи!
Судим поспешно порой и караем
Несоразмерно с виной, но пойми
Жалость к той чашке с надколотым краем.
О, вразуми меня, дождь, вразуми!
Кодов судьбы не понять временами,
А разгадаешь — ещё тяжелей.
Всё, что свершилось, заслужено нами?
О, пожалей меня, дождь, пожалей!
* * *
Я ела снег, устроившись в сугробе.
Сплошь в мякоти запретного плода
И шарфик мой, и рукавички обе…
И было хорошо как никогда.
Я ела снег. Всем существом ликуя,
Смакуя счастье, продлевая миг.
Мне был открыт завещанный тайник —
Не каждый день минуту шлёт такую!
Я ела снег, глухая и немая.
Я все «нельзя» держала взаперти,
Всей глубиной души не понимая:
Ну как такое можно запретить?!
Я ела снег, и голоса снежинок
Сливались, хохоча внутри меня,
Подпрыгивая, ёрзая, дразня.
И так хотелось петь неудержимо!
Я ела снег. Чтo все конфеты мира,
Все торты с их парадным торжеством?!
Хрустящие стаканчики пломбира
Померкли рядом с этим волшебством.
Я ела снег. Потом меня накажут.
Не помню как… Событий чехарда
Всё скомкала, смешала. А тогда —
Я ела снег, как каждый ел однажды…
Легкомысленное
А Клара у Карла
опять утащила кларнет.
«Ты сердишься, Карл?» —
шепчет в трубку она осторожно.
А капли дробятся о стёкла
чуть слышными «нет»,
Лишь жесть подоконника
дробно простонет: «Возможно…»
И скажет ей Карл:
«Приходи, мне кларнета не жаль —
Сыграю тебе на трубе…»
А соседи не спят ли?
Сосна за окном
головой покачает: «Едва ль…»
Ворона с антенны
согласно прокаркает: «Вряд ли…»
Возьмёт она дымный бокал
из протянутых рук,
Вчерашние мысли
сегодня её не тревожат…
Заброшенный ветром
листочек прошепчет: «А вдруг?..»
Кругами по стылой воде
разойдётся: «Быть может…»