Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2015
Симбирск
Вкус полыни, иссохшей под солнцем,
Запах гари, и шпал, и акации…
Узкоглазо, прищуром японца,
Горизонт примеряется к станции
И грызёт небосвода баранку.
Он сегодня над Волгой особенный —
Он встречает гостей спозаранку.
Словно морем хлеб-воздух просoленный
Наполняет собою пространство,
Где река с небесами сливается.
И природы живое убранство,
Сколько взгляд заберёт, не кончается.
Часовой
Весенний лес располосован,
Расчерчен вдоль и поперёк.
Зимы раскрытые засовы
С опаской оглядит зверёк.
Ещё апрель, в низинах топко,
И хочется подняться ввысь,
Как часовой на вышку. То-то
Ему восьмиметровый мыс
Достался нынче. Всё осмотрит
Вслед за внимательным зверьком:
Томится лес в колоннах по три,
Над ним пока порожняком
Гуляют облака по небу,
Не в силах залпом выдать дождь;
Проглянет солнце — тянет в негу,
Исчезнет — нападает дрожь.
И всё так быстро, всё так скоро,
Что смена для весны видна!
Подсохнет к маю леса порох,
Салютом выстрелит сосна
Под танец облаков и света,
Под окрик страждущих полей:
— Стой! Кто идёт?
— Да это лето!
— Ну, заступай тогда смелей!
Пасека
Игорю Николаевичу Григорьеву
За просекой, за полосой,
В лесу есть пасека —
С душистой гречневой косой,
Со вкусом праздника.
Там родниковая вода,
Берёза крепкая,
Дорога — травные места,
На картах — редкая.
Дойди, не поленись, мой друг,
Сторицей выручишь!
Волшебных мест хрустальный звук
Нахрапом выучишь!
И трав настой, и песнь косца,
И рифму хваткую…
Там настоящего пыльца
На память сладкую.
Флот на якоре
Весь флот на якоре
Который год.
И в трюмах — капает,
А в ливень — льёт.
Сломались лесенки
И фонари,
Покрылись плесенью,
Как сухари.
Когда-то гордые,
Суда стоят
С разбитой мордою,
Прижавшись, в ряд.
И скрипом, стонами,
Игрой болтов,
Как флюгельгорнами,
Зовут улов.
Мост
Тонны воды,
Тонны бетона.
Цвета руды
Волны, понтоны.
Выгнулся хвост —
Новенький ворот —
Тянется мост,
Строится город.
Сеть проводов
Сверху повисла —
В сотнях узлов
Прячутся числа.
Люди спешат,
Тесно в трамваях.
Глыбой дрожат
Тонны на сваях
Утреня
Я в лес вошёл. И он со всех сторон
Вобрал меня волной одушевлённой:
Качались дерева, каёмкой крон
Шептались о свободе оживлённо.
Наполнясь влагой, ароматом трав,
Струился воздух бергамотным чаем.
Больные листья, на траву упав,
Кивали братьям и затем молчали.
Ручей неспешно свои воды гнал,
Но он до тишины приноровился.
Мир многослойный бодрствовал и спал.
Я озирался и всему дивился,
Я был здесь лишний. Кто меня позвал?!!
Лес утреню служил для старожилов…
Но, падая, мне листик закивал
Пульсирующей сеткою прожилок.
Этажи
Этажи. Этажи. Этажи.
Переходы и перекаты,
Всё до линии чётко, квадратно —
Оживлённая стройка дрожит.
Этажи. Этажи. Этажи.
Новоселье, довольные дети.
На поребрике город отметит
Обновлённую стенами жизнь.
Этажи. Этажи. Этажи.
Без изъяна протянуты в небо,
А на кухнях, с привычным разбегом,
Застучали хозяек ножи.
Этажи. Этажи. Этажи.
Вся деревня отныне в подъезде,
К дому дом, через мостики лестниц,
Вместо задних дворов — гаражи.
Корни
Застыла явь над тихим полем:
Чабрец укутался в снега,
Снежно-равнинное раздолье
Берёзой обняла тайга.
По полю жилка тропки вьётся —
На долгий путь она одна.
Но здесь пылает снег под солнцем!
И небо светится до дна!
И верится: не вышли сроки
Для забедованной Руси —
Подземные прольются соки,
Берёза наберётся сил.
Никульское
Тихая аллейка возле леса:
Прячутся в кустах две колеи,
Трещинами лик берёз изрезан,
Капами, чуть выше от земли.
После ливня каждый листик дышит,
Широта по-новому звучит,
Чередою переспелых вишен
По земле размашисто стучит.
Над полями паровая дымка,
Созревает кормовой овёс,
Дождь — неутомимая волынка —
Затянул, отсрочив сенокос.
Здесь зимой всё инеем покрыто,
По колейке пробита лыжня…
Звук дождя, до времени забытый,
Снегом осыпается, звеня.
Поле
Колосья, колосья, колосья…
Я помню: не поле — завеса
Пшеничного многоголосья,
Поющего жёлтого леса.
Я помню комбайны и тропы,
Снопами палящее солнце,
И шли хлеборобные роты,
Сминая колосья поддонцем.
Шофёр — мужичок незнакомый
С потрескавшимися губами —
Довёз нас до самого дома
Под грохот ведёрок с грибами.
Мне помнятся детство и поле —
Моря, неподвластные взгляду.
Мне радостно, грустно и больно…
А море волнуется рядом.
Снег (Рождеству)
Ночь. Затихли звуки.
Месяц встал горбатый.
В смоляные руки
Белой липкой ватой
Снег спустился тихо —
С высоты на сосны —
Убаюкал вихорь,
Напророчил росы.
Светом, отражением
Лес лучится новый,
Ныне очищение —
Рождество Христово.