Охотники на снегу,

или Брейгель, посетивший город Зеленогорск

Январь, фанатом одержимым, всю ночь не спал —
к подрамникам микрорайонов холсты крепил.
Углы и кромки до утра стянуть не успевал
столбами фонарей и светофоров — и тихо выл.

До звона белизны и глянца холсты довёл,
о визитёре грезил и, в смятенье страшном,
он ясно видел, как за рекой на холм взошёл,
с прищуром острым, Питер Брейгель Старший.

Как будто вовсе тот не покидал сей белый свет:
Всё то же — небеса и птицы, собаки, хлопочет люд…
У персонажей, как тогда, не различить примет.
Разве повозки — порезвей, да у жилья костра не жгут.

И звуки голосов звучат, как вечной жизни гул.
С хоров небес — хорал — гармонией нездешней —
он раньше не слыхал такой? — и головой тряхнул:
«Ах да, ведь этот сочинитель жил гораздо позже!»

А кроны у деревьев незнакомых — так же прекрасны,
и как узорчат, Боже, меж игольчатых ветвей просвет!
О Питер, так, замерев, постой! Не уходи за властным
январём, вослед своим охотникам, в новорождённый снег…

* * *

Памяти Славы Зубкова (Глюка)

Сон на личной окраине жизни —
беспокоен, прерывист, мятежен.
Пояса часовые отчизны
ночь на части и порции режут.

Спят соседи по меридиану —
современники, соминутники —
под мерцание телеэкранов.
По небу чиркают спутники.

Вдруг почудится чьё-то надрывное
о неведомом облаке-рае.
Будто пенье в окошко открытое.
Может, где-то поэт умирает?..

Поэту

Что, не идут стихи на ум?
По слуху бьёт эфирный шум?
Да, музам нас пеленговать,
представьте, нелегко…

И, дав им немоты обет,
их лепет растворит рассвет.
И остаётся пить опять
ненастья молоко.

А жизнь висит на волоске.
Тебе, заложник и аскет,—
стеречь, что свой дверной проём,
восхода окоём.

И свист летящих лёгких строк —
свободы будущей залог —
лови, у времени в плену,
не предаваясь сну.

* * *

Всем зрение дано и слух:
вот — небо, вот — река.
Но до поры был слеп и глух,
до той поры, пока
руки к тебе не протянул
издалека поэт.
И будний день наполнил гул
и необычный свет.

Как будто кто тебя увлёк
за город, реку, лес.
И понял: ты уже далёк
от суеты сих мест.
Взметнулись: слов высоких рост —
их связность, свет и суть,—
поэзии поющий мост,
кометы дальней путь.