Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2015
Яблоки
Двенадцать, восемнадцать, пятьдесят…
Как детские фонарики, мигая,
В саду соседском яблоки висят,
И яблони под ношей голосят,
К известному поступку подстрекая.
В деревне вечер, тишь и благодать,
И ласточки летают со стрижами.
Соседа целый вечер не видать —
С каким-нибудь любителем поддать
Сидят наверняка за гаражами.
Жена соседа, женщина в летах,
Из дома вышла в поисках супруга.
Лишь яблони остались на местах,
И ветви их качаются упруго.
Ты полезай и яблок набери,
Широкие карманы набивая.
Двенадцать, восемнадцать, двадцать три…
Плывёт луна с осколками внутри
Надменно, как дворянка столбовая.
И сумерки густеют, и пора
С соседским садом наскоро проститься.
Молчит, на счастье, пёсья конура,
Лишь звёзды промигают до утра,
Проухает вдали ночная птица.
Memento mori
Казалось, целый день до сентября,
И жизнь моя длинна и безголова.
И если я выдумываю слово,
То Бога нет, нечестно говоря.
Десятый год. Седьмое января.
Весь день — воспоминание былого.
Наутро смерть приятеля Крылова.
Метель. Цветы. Лицо из янтаря.
Второе. Март. Коричневый альбом.
Два призрака на бледно-голубом
Невнятном фоне. Яркая зарница.
Косые звёзды. Запахи весны.
Сияют светофоры. Снятся сны.
Мне ничего давно уже не снится.
* * *
Война случится, и, положим, в среду.
Положим, что Шестая мировая.
И я, пожалуй, загодя уеду,
Дождавшись тридцать первого трамвая.
И порох ляжет запахом на ели,
И по команде, скажем, сисадмина
Натасканные кокер-спаниели
Найдут в подвале залежь кетамина.
И будет раздаваться канонада.
И цвета хаки мчать велосипеды.
И мордами поблёскивать торпеды,
Всплывая пузырьками лимонада.
И два матроса — Павел и Ерёма,
Как хищники, удачливы и ловки,—
Достанут из оконного проёма
Гранаты и тяжёлые винтовки.
И город лопнет на две половины
И истины, что будут безусловны:
Одни, допустим, в знании невинны,
Другие — по незнанию виновны…
И город станет строить баррикады
И запасаться йодом и бинтами.
А в пятницу сквозь облако блокады,
Маяча разноцветными бантами,
Пройдёт, допустим, девочка живая
Походкой неуверенной и шаткой.
И вслед ей, начинённая брусчаткой,
Пещерным эхом ахнет мостовая.
И город, сев на антидепрессанты,
Украсит транспарантами аллеи.
И с неба будут падать диверсанты,
Как листья с пожелтевших тополей…