Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2015
Три плюс один
— Итак, сколько будет три плюс один? — спросил Савушкина учитель.
— Два.
— Хорошенько подумай, Савушкин.
Савушкин хорошенько подумал, шмыгнул носом и сказал:
— Получится два.
— Ну как же так, Савушкин?! — зашипел учитель.— Вот смотри: берём три пальца,— учитель показал три пальца,— прибавляем к ним один палец! — учитель показал ещё один палец.— Сколько пальцев всего получается?
— Четыре,— ответил Савушкин, посчитав пальцы.
— Ну вот видишь! Значит, три плюс один — получается…— учитель с надеждой заглянул Савушкину в глаза.
— Два,— твёрдо ответил Савушкин, не отводя взгляда.
— Эх, Савушкин, Савушкин, ну что мне с тобой делать? — махнул рукой учитель.— Давай дневник.
Он размашисто расписался в дневнике и отдал его Савушкину. Савушкин вернулся на место, открыл дневник, уставился на жирную красную двойку и подумал: «Ну вот, значит, всё-таки я был прав! И три плюс один — получается два. Ну ничего. У меня папа считать умеет. Может, он поймёт».
Магия
В эту субботу, ровно в тринадцать часов пять минут, третьеклассник Савушкин внезапно обрёл магические способности. Но он никому не сказал. Прежде чем хвастаться, надо было всё очень тщательно проверить. Савушкин зашёл домой, переоделся, помыл руки и начал убираться в комнате. В комнату вошёл папа.
«Ну»,— подумал Савушкин.
— Ну,— сказал папа.
«Странно. Что это ты сам убираться вздумал?» — подумал Савушкин.
— Странно. Что это ты сам убираться вздумал? — сказал папа.
«А ну-ка покажи мне дневник»,— подумал Савушкин.
— А ну-ка покажи мне дневник,— попросил папа.
«Ну вот, я так и знал!» — подумал Савушкин.
— Ну вот, я так и знал! — нахмурился папа.
«Никаких тебе гуляний и телевизоров»,— мысленно закричал Савушкин.
— Никаких тебе гуляний и телевизоров,— погрозил пальцем папа.
— И марш делать уроки! — подумал Савушкин и прикрикнул папа одновременно.
Савушкин очень разволновался. Ведь магические способности работали!!! Но усилием воли Савушкин взял себя в руки, ласково посмотрел на папу и подумал: «Не переживай, сынок. Подумаешь, двойка. Пойдём-ка лучше сходим в кино на новый супербоевик!»
Тут папа ласково посмотрел на сына и сказал:
— Ну ты даёшь, сынок! Это ж надо — двойка! Вот сиди теперь до посинения и учи математику!
Папа ещё раз погрозил пальцем и вышел из комнаты.
Савушкин вздохнул и стал учить математику. А что же поделать, если ровно в тринадцать часов двадцать минут он совершенно растерял все свои магические способности?
Один плюс один
Почему-то все думают, что Савушкин не любит математику. Даже папа с мамой так думают. Ерунда какая. Это же такой интересный предмет! Только почему-то ответы у Савушкина часто получаются не такие, как у всех или как в учебнике. Но разве он в этом виноват?
Вот, например, вчера учитель показывал на пластмассовых яблоках, как складываются числа:
— Вот берём два яблока, кладём к ним ещё три яблока, получаем — раз-два-три-четыре-пять… Сколько?.. Правильно, пять яблок.
Потом учитель радостно посчитал, сколько будет одна груша и две груши (тоже, кстати, пластмассовые). Потом — сколько будет два лимона и два лимона. А потом сказал, чтобы все дома самостоятельно посчитали, сколько будет один плюс один.
Вот пришёл домой Савушкин и стал считать. Первым делом он отправился на кухню и начал искать яблоки. Но ни одного яблока дома не оказалось. Потом Савушкин поискал груши, но тоже не нашёл ни одной. Потом он начал искать лимоны. Но тут мама, которая пила на кухне чай, спросила:
— А чего это ты по полкам шаришься? У тебя что, уроки уже сделаны?
Тогда Савушкин объяснил ей, что ему, чтобы сделать математику, нужны яблоки, или груши, или, в крайнем случае, лимоны. Мама рассмеялась и сказала, что вовсе не обязательно считать яблоки, или груши, или, в крайнем случае, лимоны. А ещё она сказала, что можно считать что угодно.
Савушкин вернулся к себе в комнату и начал оглядываться в поисках чего угодно. А тут за окном закапал дождь. Подошёл Савушкин к окну, стал смотреть, как капли по окну стекают. Вот одна капля скользит, вот другая. Вот две капли встретились — и получилась одна большая капля. Стал Савушкин за другими каплями наблюдать — и всё время одно и то же получалось. Встретятся одна капля и другая капля, а дальше уже одна большая капля бежит. Савушкин так в тетради и написал: «Один + один = один».
Ну и разве он виноват, что у учителя другой ответ получился? Просто, когда он тетрадь Савушкина проверял, дождь уже давным-давно закончился.
Умножение
В школе на уроке проходили умножение. И на дом задали умножение. Значит, завтра тоже будут спрашивать про умножение. Савушкин сидит над тетрадью и размышляет.
Умножение — это «ум» и «нож». Савушкин представляет себе хитрого убийцу, который подкрадывается к подлой двойке, достаёт из-за пазухи нож и вонзает ей прямо в спину. Двойка падает замертво, переворачивается и превращается в пятёрку. Хорошо!
А может, «умножить» — это «умно жить»? Перед глазами Савушкина появляется толстенький хитрый торговец, он садится на маленький мешочек-нолик и начинает торговаться с учителем математики. Он торгуется-торгуется-торгуется. И маленький худенький мешок-нолик превращается в большой, огромный нолище.
А может, «умножить» — это «ум нажить»? И Савушкин словно видит, как по белу свету ходит-бродит бедный Иванушка-дурачок. Но с каждым новым подвигом он становится всё умнее и умнее. И вот он уже не Иванушка-дурачок, а всеми уважаемый Иван-дурак.
Сзади неслышно подходит папа. Он осторожно заглядывает через плечо Савушкину и видит нарисованного человечка с ножом. Человечек гонится за маленьким толстячком. Толстячку тяжело, ему мешает огромный мешок за спиной. А за всей этой суетой беспечно наблюдает человечек с балалайкой.
— Что ты делаешь? — спрашивает папа.
— Математику,— не поворачиваясь, отвечает Савушкин.
— А что это ты рисуешь?
— Это нам умножение задали,— объясняет Савушкин.
Папа уходит на кухню и жалуется маме:
— Очень странно детей нынче учат. Вот когда мы в своё время математику учили, всё ясно было: дважды два — четыре, пятью пять — двадцать пять. А сейчас крестики рисуют, кружочки, человечков каких-то… Лично мне ничего не понятно.
— Не обращай внимания,— утешает его мама,— это у них программа теперь такая. Главное — не мешать.
А Савушкин сидит и думает, что если есть умно-жение, то обязательно должно быть и глупо-жение. А если его ещё нет, то Савушкин его обязательно придумает. Когда с умножением разберётся.
Деление на ноль
— Да нельзя делить на ноль, Савушкин! Нельзя!
— А почему?
— Потому что я тебе говорю! Понял?
— Понял.
— Что ты понял, Савушкин?
— Понял, что вы мне говорите, что на ноль делить нельзя.
Учитель математики глубоко вздохнул. И начал медленно считать до десяти. Савушкин в это время внимательно изучал свои ботинки.
— Вот смотри, Савушкин. У меня шесть яблок. Вот они, видишь? — учитель достал из шкафа шесть пластмассовых яблок.
— Вижу,— сглотнул слюну Савушкин.
Он прекрасно знал, что яблоки пластмассовые, но выглядели они как настоящие.
— Вот я поделил их на три, то есть на троих: тебе, мне и Ане. Получилось каждому по два яблока. Понятно?
— Понятно.
Учитель радостно сверкнул очками и отобрал все яблоки у Савушкина и у Ани назад.
— А вот теперь я поделю шесть яблок на двоих, только тебе и мне. Получилось каждому по три яблока. Понятно?
— Ага.
Учитель опять сгрёб все яблоки в одну кучу.
— А вот сейчас я делю на одного человека, то есть все шесть яблок достанутся одному человеку — мне. Понятно?
— Понятно.
Савушкин тоскливо смотрел на жадного учителя.
— И всё, Савушкин. Всё. На ноль их поделить невозможно! Нельзя, Савушкин! Нельзя. Не на кого делить!
— А почему? Если мы их на ноль поделили, это значит, они никому не достались! То есть получается, что мы их просто выбросили. На помойку,— начал рассуждать вслух Савушкин.
Учитель схватился за голову.
— И тогда… и тогда… и тогда получается, что на ноль делить нельзя! — согласился Савушкин.
— Наконец-то! Ты понял?
— Понял!
— Что ты понял?
— Что на ноль делить нельзя!
Учитель облегчённо вздохнул и поставил Савушкину пятёрку. Савушкин радостно пошёл на место. И как он сам сразу до этого не додумался? И как всё хорошо и доходчиво объяснил учитель. Ну нельзя, нельзя разбрасываться едой! Даже если это пластмассовые яблоки!
Многоугольники
Возбуждённый учитель математики залетел в учительскую:
— Вы только посмотрите, что опять выдумал этот Савушкин!
— Что такое? А что такое? — заволновались остальные учителя.
— Вот. Я задал им на дом нарисовать разные многоугольники и подписать их названия. Все дети прекрасно справились. Например, Аня Мамонова нарисовала красивый равнобедренный треугольник. А Максим Алевич изобразил замечательный чёрный квадрат. А что выкинул этот Савушкин? Вот, полюбуйтесь! — и учитель математики открыл тетрадь.
— Что это? — охнули учителя.
— Читайте, там подписано,— хмыкнул учитель математики.— Это двуугольник!
— Как двуугольник? Какой двуугольник?
— Вот и я ему говорю,— разволновался учитель математики,— «Савушкин, какой ещё двуугольник?» А он смотрит на меня, глазами хлопает и говорит: «Это фигура, состоящая из двух углов!» Но это ещё не всё! Вы дальше листайте!
Все перелистнули страницу и прочли:
— Одноугольник.
— А вы знаете, очень похож,— вдруг сказала молоденькая учительница литературы.
— Это уже ни в какие ворота не лезет! — закричал учитель математики.— Я двадцать лет преподаю математику и с полной ответственностью заявляю, что никаких одноугольников не существует!
— Но здесь же всего же один угол? — испуганно спросила молоденькая учительница литературы.
— Да вы что, сговорились, что ли, вместе с Савушкиным? — возмутился учитель математики.— Не бывает такого! Не бы-ва-ет! И вообще, посмотрите, что там дальше.
— По-моему, замечательный круг,— заметил учитель географии.
— Да,— вздохнул учитель математики.— А что Савушкин написал?
— Нульугольник,— прочёл учитель географии.— Ерунда какая-то.
— Вот и я говорю: «Ерунда у тебя, Савушкин, в голове». А он ничего не слышит, стоит только и улыбается мне прямо в глаза. Короче, влепил я ему двойку и родителей вызвал!
— Родителей? Каких родителей? Зачем родителей? — спросил директор, только что вошедший в учительскую.— Что тут вообще происходит?
— Да вот, полюбуйтесь,— протянул ему тетрадь учитель математики,— опять Савушкин.
— А-а-а, Савушкин — это да…— заметил директор.— И что тут у нас? — директор посмотрел на круг и с удивлением заметил: — По-моему, очень замечательный нульугольник. Даже я лучше бы не нарисовал.
— Нульугольник? — растерянно переспросил учитель математики.
— Конечно,— ответил директор,— не ромб же это.
— Там ещё у него двуугольник на другой странице. И одноугольник ещё…— попытался объяснить учитель математики.
Директор перелистнул страницу, посмотрел и поморщился:
— Ну, здесь, конечно, не совсем аккуратно. Но по сути правильно. По-моему, вы придираетесь к мальчику.
— Да-да,— пискнула молоденькая учительница литературы,— Савушкин пишет просто замечательные сочинения про лето! Правда, почерк у него не очень…
— Вот и я говорю,— кивнул головой директор,— нечего раздувать из мухи свинью. Исправьте ему двойку, ну, скажем, на четвёрку. Всё ж таки надо мальчику быть поаккуратней.
Учитель математики растерянно уставился на директора:
— Но я уже вызвал родителей в школу. Что я им скажу?
— Объявите им благодарность,— махнул рукой директор,— за то, что воспитали такого замечательного сына.
Перемена закончилась, и все разошлись по классам. В учительской остался один директор. Он подошёл к столу учителя математики, ещё раз посмотрел на тетрадь Савушкина, нежно погладил страницу и прошептал:
— Так вот он ты какой, нульугольник!
Один плюс ноль
— Сколько будет один плюс ноль? — спрашивает учитель математики.
Савушкин молчит.
— Савушкин, ну это же так просто! — уговаривает учитель.
Савушкин молчит.
— Савушкин, ну скажи хоть что-нибудь,— умоляет его учитель.
Савушкин молчит.
— Садись, Савушкин. Вынужден констатировать, что у тебя в голове пустота, ноль,— вздыхает учитель.
Савушкин молча садится на место.
— Сколько будет один плюс ноль? — спрашивает учитель у класса.
Вверх взметается лес рук.
— Один,— бодро рапортует отличница Денисова.
— Вот видишь, Савушкин, как просто? Ты понял, Савушкин? — спрашивает учитель.
Савушкин молчит. Савушкин думает. Вот если у него в голове пустота, ноль, то в этой же пустоте у Савушкина много чего есть. Там есть и белый медведь, который живёт далеко на Севере. И Полярная звезда, которую показывал папа. И дерево в парке, похожее на большого тролля. И ещё много-много-много чего. И если к единице прибавить ноль, то получается вовсе не единица. Получается единица, плюс медведь с Севера, и плюс Полярная звезда, и дерево-тролль, и ещё много-много-много чего. Савушкин мог бы это объяснить учителю. Но этого «много чего» в голове у Савушкина так много, что пока он всё вспомнил, учитель уже давно начал рассказывать новую тему. Обидно.
Савушкин надул губы. Но тут заметил, как по подоконнику за окошком крадётся чёрный кот. Савушкин тут же перестал обижаться. А ноль в голове Савушкина стал ещё больше — на одного пушистого чёрного кота, крадущегося по подоконнику.
Белая ворона
Школа №12, кабинет 3-07, 14:00, классный час
— Ну а теперь пусть встанут те, кто не пойдёт в театр… Так… Знакомые всё лица… Иванов, ты почему не идёшь?
— У меня репетиция.
— Всё ясно, садись. Один раз пропустишь, ничего с твоей репетицией не случится. Лапунов, у тебя что?
— Я уже ходил на этот спектакль.
— Ещё раз посмотришь. Вместе с классом. Садись. Галкина, что у тебя опять?
Быстрый колючий взгляд из-под белой чёлки.
— Галкина, я тебя спрашиваю: ты почему не идёшь?
— Я просто не иду.
— Здрасьте-пожалуйста. Все, значит, идут, а она, видите ли, «просто не идёт».
— Я не хочу.
— Не говори ерунды, Галкина. Ты, может, и учиться не хочешь?
— Учиться я хочу. А в театр — нет.
— Так, Галкина, садись на место. Пойдёшь со всеми как миленькая.
— Нет.
— Не поняла.
— Галина Ивановна, я — в театр — не — пойду.
— Ты что, Галкина, особенная какая-то? Считаешь себя лучше всех?
— Не считаю.
— А мне кажется, что считаешь. Может, мне тебя ещё «Ваше высочество» называть? А, Галкина? Ну? Отвечай, не молчи.
Глаза подозрительно блестят. Но она не заплачет. Ни за что не заплачет.
— Ну и чем ты лучше, например, Иванова? Объясни нам!
— Я не говорила, что я лучше Иванова. Но в театр я всё равно не пойду.
— Опять ты за своё, Галкина? Я, я, я. «Я», между прочим, это последняя буква в алфавите. Вот такие, как ты, в войну первыми в плен и сдавались. Потому что личная шкура им дороже всего на свете была. Что же нам делать с тобой, Галкина? В общем, так. Пусть завтра твоя мама зайдёт ко мне после уроков. Мне с ней поговорить надо.
— Я не буду её звать. У неё работа.
— У всех работа. И вообще, без тебя обойдёмся, Галкина. Иванов, я сейчас напишу записку, и ты вечером отнесёшь её родителям Галкиной. Всё понял, Иванов?
— Да.
— Хорошо. Класс, на этом всё. Можете идти.
Школа №12, крыльцо, 14:15
— И чего ты так упёрлась, Алка? Было бы из-за чего, а то из-за фигни какой-то!
— Не хочу, и всё. А ты сама почему не встала? Ты ж сама говорила, что театр — скукота одна.
— Ну и что? Я, между прочим, не в театр иду. Я со всеми. А ты опять выпендриваешься.
— Ничего я не выпендриваюсь. Меня Витёк с соседнего подъезда в суши-бар пригласил
— Круто! Это такой чёрный и лупоглазый?
— Сама ты лупоглазая. Он, между прочим, хакер. И обещал мне компьютер настроить.
— Хорошо устроилась… О, Алка, смотри, Иванов идёт. Предатель.
— Да я даже видеть его не хочу. Подлиза!
— Выскочка!
— Козёл!
— А помнишь, он в прошлом месяце из-за концерта какого-то своего вообще на уроки не пришёл? Что-то классуха ничего ему тогда не сказала. Эй, Иванов!
Ссутулившись, испуганно проскользнул мимо и зашагал быстро-быстро. Но в спину догоняет булыжно:
— Иванов, ты, поди, ещё и стучишь на всех? За пятёрки-то?
— Да точно, точно стучит. Надо ему бойкот с завтрашнего дня объявить. Давай беги, беги, Иуда.
Школа №12, учительская, 14:20
— Вы представляете, Сергей Иванович, эта Галкина опять в своём репертуаре. Я договорилась со знакомой администраторшей, та выделила нам билеты. А Галкина такая встаёт и говорит: я в театр не пойду. Не хочет она, цаца такая выискалась.
— Галина Ивановна, ну что вам далась эта Галкина? Не хочет идти — пусть не идёт. Не найдёте, что ли, куда билет пристроить?
— Сергей Иванович, ну не в билете же дело. Она же всё время так. Поперёк. Так и другие скоро начнут с неё пример брать.
— Да и Бог с ними. Сейчас время такое. Другое.
— Время всегда другое. А я нет. Если уж мне доверили классное руководство, то у меня и будет настоящий класс. А не курсы какие-то — пришли-посидели-разошлись.
— Галина Ивановна, оно вам надо? За копейку-то?
Быстрый колючий взгляд из-под белой чёлки.
— Надо, Сергей Иванович, надо. Иначе я просто перестану себя уважать.