Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2015
Солдатский медальон
Солдатский смертный медальон,
Случайно найденный на пашне:
Ещё одно из тьмы имён,
Которым имя — легион,—
В том пекле
Без вести пропавших!
Кого корить, кого винить,
Что вплоть до нынешнего часа
Судьбы обугленную нить
Хранила чёрная пластмасса?
До сей поры она ждала,
В безвестности устав томиться,
И вот — переломилась мгла,
И мне дыханье обожгла
Его дыхания частица!
Но как — по сути — он жесток,
Пред боем выданный поштучно,
В тугую скрученный квиток,
Заполненный собственноручно.
Здесь и подробный адрес есть,
И группа крови по Янскóму.
Теперь на чёрных крыльях весть
К родимому помчится дому.
Рыдай и радуйся, вдова,
В затерянной российской веси:
Ты, если — дай-то Бог! — жива,
Получишь пенсию в собесе.
Твой муж на совесть воевал.
И боль безвестности не давит:
Погиб как все, а не пропал —
За Родину не пропадают.
* * *
Россия слёзы вытирает,
Свои теряя рубежи.
Уходят в землю ветераны —
В могилы, словно в блиндажи.
Их не болезни подкосили —
России попранная честь.
Ведь то, что сделали с Россией,
Они не в силах перенесть!
И если мы за Русь не встанем —
Они из тьмы следят-глядят —
Восьмиконечными крестами
Врагу дорогу преградят!
У отцовской могилы
Опять я сорвусь и поеду,
Тревожимый прежней тоской,
По старому горькому следу
В деревню за Волгой-рекой.
Проеду, пройду пол-России,
Но долгие вёрсты не в счёт:
Как будто какая-то сила
Меня в это место несёт;
Как будто какая-то сила,
Под сердцем схлестнув времена,
У братской безмолвной могилы
Рывком
Остановит меня.
У этой могилы я встану —
Ну вот и дороги конец.
И тихо я в землю врастаю:
«Ты слышишь ли сына, отец?..»
Вскипят перед бурей деревья,
И стихнет всё в мире опять.
Расколется молнией время,
И дрогнет,
И ринется вспять.
Могильные камни колыша,
Подземный прокатится гул:
«…Я слышу, сынок, тебя слышу,
Да выйти к тебе не могу».
«Отец, мне тебя не хватает,
А то бы я славил житьё.
Мой сын без тебя подрастает,
Я дал ему имя твоё».
«Сыночек, уж как ни хотелось,
Обнять мне тебя не пришлось.
Врастают в пробитое тело
Коренья могильных берёз.
Но стоит, как искрою,
высечь
Живой
нас из камня
слезой —
Поднимутся все десять тысяч
Из этой могилы со мной».
* * *
А матушка — до смертного конца —
Привычно пряча боль свою — кручину,
Вдовой-солдаткой
В гибели отца
Отыскивала главную причину.
И мне она — вполголоса, впотай:
— Отцу сказали знающие люди:
«Евангелие три раза прочитай —
От пули, от любой, вреда не будет».
И с матушкою спорить я не стал.
Звучит поверье глубоко и веско.
— Два раза-то успел он — прочитал.
Тут, на беду,
И принесли повестку.
Ночлег
Дождливой ночью на глухом лугу
В потёмках мы заканчивали мётку.
Отужинавши с мамой всухомятку,
Заночевали мы в своём стогу.
Она вздыхала рядом, не спала
И говорила с радостью усталой:
— Ну, вроде направляются дела,—
И под ноги мне сено подтыкала.
— Теперь Краснухе есть у нас сенцо.
Намаялся? Жидка ещё силёнка.
Эх, вот метали мы с твоим отцом…
Был годовалый ты, как похоронку…
Конечно, не запомнил ты его…
Накатывалась сладкая дремота,
Сквозь дождь
Кричала чернеть на болоте.
Но я уже не слышал ничего.
Круговорот
Уж каркал ворон над Россией,
Когда отец мой
До зерна
Посеял поле ржи озимой.
И позвала его война.
И всколосилась
Даль сквозная
В четыре звонкие конца!
Когда косили рожь,
Отца
Скосила пуля разрывная.
Но каждый год,
Но каждый год,
Поднявшись нивой животворной,
Земной вершат круговорот
Отцом посеянные зёрна.
Разговор с отцом
Не забыла, не забуду
Этот год сорок второй:
Все придут, а мой останется
В земелюшке сырой!
Материнская
частушка
Отец! Я слышал голос твой —
И вот, с повинной головою,
Опять, как лист перед травой,
Я предстаю перед тобою.
И снова, снова внятны мне
И дрожь земли, и шевеленье,
Где в надмогильной тишине
Сошлись берёзы в две шеренги,
Где в прошлом я не раз бывал,
Чтобы для жизни сил набраться:
Тут целой армии привал
На вечный сон в могиле братской.
И, как на исповеди, здесь
Перед тобой за всё в ответе,
Я не скажу тебе, отец,
Как тяжко мне на этом свете.
Вы совладать смогли с врагом,
Но в отвоёванной России
Позарастали овсюгом
Поля, где жито вы косили.
И — жизнь не жизнь! Тоска под дых!
Родные корни обрубают.
У внуков-правнуков твоих
Не тело — души убивают.
О многом я ещё молчу.
Тебя порадовать мне нечем.
Затеплю памяти свечу:
— Давай, отец, за радость встречи!
По полной нам с тобой налью,
Ведь въяве мы с тобой не пили.
— За всех, кто Родину свою,
Не дрогнув, в битвах защитили!
За всех, кто, смертью смерть поправ,
Не уступил в бою кровавом,
Родной землёй навеки став
И символом бессмертной славы!
…Во мгле берёзу обниму,
Поглажу нежно ствол шершавый
И неожиданно пойму:
В моей душе моя держава.
…Я в путь свой пристальней гляжу.
Прости, отец! Пора проститься.
Я ухожу.
Но ухожу,
Чтобы с победой возвратиться!