Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2015
* * *
Размыто время. Ночи напролёт
беседа наша, как река, течёт,
но вот изгиб, нежданный поворот —
водоворотом — откровений вечер.
Там, в тихом омуте моих противоречий,
темна вода, темна и голодна,
и надо поскорей коснуться дна,
поддонной тяге не переча.
Сберечь усилье для движения простого —
рывок, и — в сторону, запомнив лишь одно:
опасно плаванье такое. Но…
Нет ничего заманчивее слова
и ничего изменчивей песка,
и, может быть, пройдёт немного дней —
дно станет глубже, тяга холодней,
и сил не хватит, чтобы выплыть снова,
для одного последнего рывка…
А может так, тиха в ночи река,
одежды сохнут у огня большого,
и вдруг единственное слово
само слетает с языка.
* * *
Завершено кружение. Сосуд
готов. Я рассекаю пуповину,
от круга отделив сырую глину,
и бережно в руках его несу.
Несу, одолевая искушенье
разбить не знавший обжига предмет.
Всё мнится: совершенной формы нет,
и суть не та, и всё не так в скудельне.
Порой недостаёт огня в крови,
чтоб набело творить, без исправленья.
Увы, не в нашей власти вдохновенье,
так дай, Господь, терпенья и любви.
Да будет! Новый день, звени, играй!
Сверкай сосудом новоиспечённым!
Да помним: чем теперь его наполним,
то и прольётся после через край.