Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2015
Строфы
Пожизненно
Гоните мысли, скользкие, как слизни,
что якобы земной никчёмен путь.
Предавшие себя повинны жизни,
чтоб вид свой прежний, божеский, вернуть.
Супруги
К нам судьба щедрее, чем собес:
испытанье шлёт за испытаньем…
Я не обещал звезду с небес.
Сам — не дотянусь. Вдвоём — достанем.
6 августа
Не вынести этой подлянки
без сотни наркомовских грамм:
бомбили Японию янки,
а санкции Токио — нам.
Замкнутый круг
Земля кругла, история циклична.
Свидетельствую — видел самолично:
преумных от придурков только шаг
порою отделяет… Как-то так.
Кипрей в урочище Аибга
Иван-чай — и на Кавказе иван-чай
(и не надо говорить: «плакун-трава»).
Чай, Иван укоренился крепко. Чай,
Джонни с Гансом не придут качать права…
Междометия
Мне свойская речь дорогá.
Мне любы «угу» и «ага».
«Ага…» — пригрожу я врагу.
С любимой воркую: «Угу».
А смежное слово «агу»
для детушек я берегу.
Наследственность
Всего на четверть украинец,
я в детской памяти сберёг,
как лучший бабушкин гостинец,
малороссийский говорок.
Таких, как я, в России много.
Мы держим ярость на замке
и лишь о мире молим Бога
на православном языке.
Полно таких и в Украине,
прослывшей «Руською землёй»,
хотя они таятся ныне,
боясь расправы над семьёй.
А те, кто натовским эсминцам
на черноморском рейде рад,
принадлежат не к украинцам,
будь сам Кобзарь им сват и брат.
У отщепенцев нет отчизны,
но вот отец, конечно, есть —
жестокий, лживый и капризный,
сменявший Божью честь на месть.
Сова
Из блога издателя учебников
Я спозаранок в офис еду:
я с долей жаворонка свыкся.
Мне только б не уснуть к обеду
у монитора в позе сфинкса.
Друзья-поэты ближе к музам:
то глянут вскользь, то исподлобья.
Но их внучат подтянут к вузам
не чьи-нибудь — мои пособья.
Я отсыпаюсь в воскресенье.
Кладу «андроид» в изголовье,
чтоб записать спросонок пенье —
не соловьиное, а совье.
Молитва
Перед памятником княгине Ольге в окружении апостола Андрея и свв. Кирилла и Мефодия на Михайловской площади в Киеве
О святая равноапостольная великая княгине Ольго,
не твой ли скоропалительный подвиг Русь от распада спас?
Мы тоже умеем ездить быстро — жаль, запрягаем долго…
Моли, первоугоднице, Бога о нас!
О святые равноапостольные Мефодие и Кирилле,
не вы ли дали разноголосым услышать Божий глас?
Не железом и златом — властью Слова славян покорили.
Молите, просветители, Бога о нас!
О Первозванный апостоле Христов Андрее,
на Киевских горах ты видел, как воссияет Спас!
Нам бы твоё прозренье, чтобы жить умнее, бодрее…
Моли, страстотерпче, Бога о нас!
Мы сцепились у края пропасти — не выпасть из мёртвой сцепки:
даже перекреститься не сможем в последний час.
И всё же, всё же: Святый Боже, Святый Крепкий,
Святый Бессмертный, помилуй нас…
Вежливые Командоры
Что же творит с Одессой-мамой людская злоба?
Матушку-государыню вздумали вновь свергать.
Если не защитят живые — мёртвые, встаньте из гроба!
Ведом путь: по солдатским костям пролегает гать.
Встань, дунайский герой Дерибас — идальго Хосе де Ри́бас,
встань, инженер, архитектор Одессы Франц Деволан.
Это вашу гавань морской прибой омывает, зыбясь.
Быстро вы обрусели с немкой, исполнившей русский план.
Встаньте, Григорий Потёмкин и Зубов Платон; отвагой
первый из вас отличился в битвах, второй — при дворе.
Но! — Царице вы оба верно служили сердцем и шпагой.
В бронзу войдя — с теми двумя вкруг Ея замкните каре!
Хлопцы, вышедшие с майдана во властные коридоры,
уж не будите лихо, одумайтесь, пока не упущен шанс.
Или явятся к вам в одночасье вежливые Командоры —
прежде чем сделать выпад, сделают реверанс…