Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2015
Мой друг Витёк живёт с продажи автомобилей. В Бресте покупает, в Новосибирске продаёт. Ченч выходит неплохой. Витёк на маршруте Белоруссия — Сибирь все ходы-выходы знает. Где, сколько и кому платить, где тормознуть, где газку подбросить. Опыт.
— Я,— говорит Витёк,— всю трассу в полусонном состоянии пролечу. Нигде тачку не тряхнёт.
Но вот прочухал Витёк, что во Владивостоке машину можно дешевле взять, и решил переменить направление на сто восемьдесят градусов. На восток — не на запад, дороги неизвестны, мало ли что, и Витёк позвонил мне.
— Сгоняй со мной пару раз. Я пока трассу изучу, то-сё, и ты проветришься.
Ладно, думаю, почему другу не помочь? Согласился.
Долетели до Владика, осмотрелись. Действительно, дешевле машины. Взял Витёк «ниссан»-трёхлетку. Доволен. Запаслись мы харчами, всяким барахлом и погнали. Дороги, Витёк говорит, неплохие. Ну, не хуже, чем в Европе. Худо-бедно, а мы уже Иркутск проскочили. Вот на участке под Красноярском эта история и произошла.
Гоним мы по трассе. Настроение неплохое, тачка не сыпется. Что ещё надо? Асфальт без колдобин, дорога прямая, по сторонам, метрах в двадцати от дороги, густой лес.
Вдруг смотрим, впереди на обочине две иномарки стоят. Рядом с машинами пять «лбов». Куртки кожаные, штаны спортивные, причёсок нет.
— Так, спокойно,— говорит Витёк,— это мы проходили, это рэкет.
— Останавливаться будем?
— Посмотрим.
Витёк сбросил скорость, катимся потихоньку. Самый здоровый на нас смотрит, а в руке у него пистолет. У меня от страха в ботинках пальцы ног в кулаки сжались.
На Витькá посмотрел — у него на носу пот выступил. Этот здоровяк нам на обочину показывает: останавливайтесь, мол. Я присмотрелся: у него в руке не пистолет, а сотовый телефон.
— А, была не была,— Витёк крикнул, и я почувствовал, как меня вдавило в сиденье. Это он резко даванул газ.— Смотри за ними. Что они будут делать?
Витёк впился глазами в дорогу, а я, повернувшись боком, смотрел назад. Я ждал, когда рэкетиры запрыгнут в машины и начнётся погоня, но ничего не произошло. Никакой суеты вокруг машин не было. Они как стояли, так и остались на местах. Мы стремительно удалялись.
— Не гони, Витёк,— я попытался его успокоить,— погони нет, они на месте стоят.
Витёк немного сбросил скорость, мы успокоились, и только частые поглядывания в зеркало заднего вида выдавали наше состояние.
— Может, это и не мафия,— Витёк откинулся на спинку,— а просто поломка у людей.
Мы проехали ещё километра полтора. Впереди на обочине стоял мужичонка небольшого роста, одетый в грязную телогрейку. Местный, подумал я, наверное, деревня какая-нибудь рядом. Я потянулся на заднее сиденье, где у нас лежала карта, чтобы посмотреть, когда будет населённый пункт.
Вдруг раздался страшный треск. Машину бросило в сторону, и она резко остановилась. В лобовом стекле у нас была большая дыра, и от неё в разные стороны лучами бежали трещины.
— Что случилось? — я сбрасывал с колен осколки.
— Этот идиот в нас камнем засветил.
Мы оглянулись. Мужичонка, никуда не убегая, стоял на обочине метрах в двадцати от машины. Мы переглянулись и вышли из тачки. Подходили мы медленно, ожидая, что сейчас этот придурок рванёт в лес, но он стоял на месте, бросая на нас короткие взгляды.
Витёк медленно подошёл вплотную к мужику и молча со всей силы врезал тому в ухо. Мужик, не проронив ни звука, упал, но тут же вскочил. Он стоял, опустив голову, и ждал.
— Ты что, идиот? — грозно крикнул Витёк.
Мужик шмыгнул носом:
— Работа такая.
— Какая работа? — мы опешили.— Стёкла, что ли, бить?
— Ну да.
Я внимательно оглядел мужика. На вид ему было лет сорок, но если бы он сказал, что ему двадцать пять, я бы не удивился. Типичный бомж. Грязная фуфайка, на голове мятая кепчонка, ботинки с оторванными подошвами и верёвочками вместо шнурков. Запах от него исходил сложный. Запах птичника с пивнушкой.
— Я не понял,— у Витькá злость сменилась недоумением.— Твоя работа — стёкла бить, так, что ли?
— Ну да.
— Ты на сдельной или на окладе? — язвительно спросил Витёк.
— На сдельной,— мужичонка был серьёзен.
Мы переглянулись, и я спросил:
— Так ты всем проезжающим бьёшь, что ли?
— Зачем? Мне говорят каким, вот тем и бью. Сказали — вам разбить, я и разбил.
— Тебе, случайно, не Господь Бог это говорит?
— Нет. Зачем Господь? Вы же проехали недавно мимо братвы и не заплатили. Вот они мне и велели разбить вам стекло.
Я вспомнил нашу несостоявшуюся погоню.
— Так, Витёк, мне всё ясно.
— Да мне, в общем, тоже. Постой,— обратился он к мужику,— у тебя что, рация здесь спрятана?
Мужик достал из кармана какое-то приспособление в виде самодельной телефонной трубки, обмотанной проводами и грязной синей изолентой.
— Ясно,— Витёк даже улыбнулся.— Ты понял, да?
Я кивнул.
— Они поэтому за нами и не погнались,— Витёк покачал головой.— Вот ведь система. Эй, бомж-бруевич, тебя как зовут?
— Колюня.
— Послушай, Колюня, а сколько за проезд берут?
Бомж Колюня сообразил, что бить его больше не будут, обрадовался и быстро затараторил:
— Они не со всех берут. Только с дальнобойщиков и транзитников. Вот у вас транзитные номера, значит, должны платить.
— Я тебя спрашиваю: сколько? — опять начал злиться Витёк.
— Полтинник с легковой, сотку с грузовой.
Витёк в сердцах сплюнул:
— Лучше бы остановились и заплатили.
— Почему? — не понял я Витькá.
— Почему-почему,— передразнил он меня.— Лобовик три сотки стоит. Вот почему.
Я подошёл поближе к Колюне. Он съёжился.
— Слушай, а ты не боишься? Тебя же здесь грохнуть могут.
— Могут,— вздохнул Колюня.— Мне и так по пять-шесть раз в день достаётся. А что делать? Денег нет, жилья нет, а жить хочется.
— Давно бомжуешь?
— Уже пять лет,— он печально посмотрел на меня.— Ну ничего. Вот деньжат здесь подкоплю, поднимусь немного и нормальную работу найду.
— Ладно, ну его к чёрту,— Витёк застегнул куртку.— Поехали.
Мы пошли к машине. Сзади послышался рокот двигателя. Из-за поворота появилась красная кабина КАМАЗа. Мы остановились и стали с интересом ждать, что будет дальше, потому что Колюня прижал телефонную трубку к уху и усердно закивал.
КАМАЗ приближался. Сгорбившийся Колюня стоял на обочине, спрятав от ветра грязные пальцы в рукава телогрейки. Полёта камня мы не видели. Только внезапно побежавшие лучики-трещины на лобовом стекле, там, где сидит пассажир. Я думал, что КАМАЗ сейчас остановится и Колюня получит свою очередную порцию «дюлей». Но камазист решил по-иному. Он даванул на газ, и огромная гружёная фура с оглушительным рёвом пронеслась мимо нас. Спектакль был окончен, смотреть больше нечего. Мы сели в тачку и поехали. Я оглянулся. На обочине, спрятав кулачки в рукава, стоял сгорбившийся Колюня и ждал очередного неплательщика.
Вскоре Витёк продал «ниссан», и мы опять полетели во Владик. Взяли добрый джип и погнали домой.
— Платить будешь или как? — спросил я Витькá, когда мы проехали Красноярск.
— Лучше я полтинник отдам, чем ждать, когда этот придурок Колюня нам стекло выхлестнет.
Вот и знакомое место. Те же иномарки, те же лица. Здоровяк с бычьим выражением лица подошёл к машине.
— Первый раз едете?
— Да нет, всё знаем. Сколько?
— Как обычно, полтинник.
Витёк отсчитал деньги и, не удержавшись, спросил:
— Колюня-то ваш на посту?
Здоровяк угрюмо оглядел нас.
— Нет больше Колюни. А вы что, знали его?
— Да так, немного.
— Грохнули его дальнобойщики. Неделю назад колонна из трёх машин проходила. Не заплатили. Ну, Колюня головной машине стекло выхлестнул. Они остановились и отхайдакали его. Мы вечером подъехали — он ещё дышал.
Мы тронулись дальше. Ехали молча. Но когда повернули за поворот перед тем памятным местом, у меня глаза расширились. На обочине, сгорбившись и спрятав кулачки в рукава телогрейки, стоял… Колюня.
— С нами крестная сила,— прошептал Витёк.
Но чем ближе мы подъезжали, тем отчётливей было видно: это не Колюня. Это был другой мужик, более молодой, но в такой же забрызганной грязью фуфайке и помятой кепке. Мы остановились, и я опустил стекло.
— Как дела, бомжара?
Он настороженно посмотрел на нас, но, сообразив, что зла мы ему не причиним, улыбнулся небритым лицом:
— Дак чё? Хорошо дела.
— Зовут-то тебя как?
— Васёк.
— Давно здесь?
— Неделю уж.
— Ну и как, нравится?
— Жить можно. Нам к побоям не привыкать. Да и то сказать, я тут временно. Вот поднакоплю деньжат малёха, поднимусь, а там нормальную работу найду.
— Ну, будь здоров, Васёк.
— И вам того же.
Мы тронулись с места. Я смотрел в зеркало заднего вида. На обочине, сгорбившись, стоял Васёк. И чем дальше мы отъезжали от него, тем больше он становился похожим на Колюню.