Опубликовано в журнале День и ночь, номер 1, 2015
Город
Отковырни кусочек кирпича.
Забор старинный. Воронцово поле.
Московская блестящая парча
Спадает до земли с её плеча,
А я стою на небывалой воле.
Как будто что задумано — сбылось,
Да так, что лучше и не загадать.
Мой город, время видящий насквозь:
Чего не стало, что убереглось,
На что ещё прольётся благодать.
Вот я ещё жива — в твоих руках
Сердца других неведомых людей.
И я не замечаю впопыхах,
Что на любых московских берегах
Блаженный, озорник или злодей,
Мудрец, глупец — в разноголосье нас
Един сплетённый издревле узор.
И если завтра не последний час,
И будут живы Буки, Веди, Аз,
Я выйду из метро в живой простор.
И все дома посмотрят мне вослед
(Зашепчутся старушки второпях),
А я иду, как будто есть ответ —
На что ещё вопроса даже нет.
Есть только свет, живущий в тех краях.
Осенний мёд
В переулках Никитской
и Бронной найди меня —
Я заблудилась в лихом модерне,
Словно мне не прожить и дня,
Не теряясь здесь ежевечерне.
У меня для тебя припрятан осенний мёд.
«Знать, природа была щедра»,—
Говорил мне пасечник у ворот.
И природа всегда права.
И Москва не строго глядит на нас,
Переулки, особняки…
Я единственный знаю час —
Где твои узнаю шаги.
Подворье
Мы заходили в старые дворы —
Москва тянула нас за рукава.
Незлые городские комары
Нам не мешали. Лёгкие слова
Летели мимо окон, мимо ламп,
Готовящихся вечер объявить.
А где-то письма отправлял почтамт,
И до Кремля протягивалась нить
Огней, дорог, людей, машин, машин.
А нам с тобою было невдомёк,
Что там. Здесь на окне стоял графин
И в комнаты просился мотылёк.
И мы как будто жили в веке том,
Где жизнь тиха. Всё страшное вдали.
Мы отложили небо на потом,
И ландыши ещё не зацвели.
Тогда, весной тринадцатого года,
Ты не заметил у меня седых волос.
И мы вошли ещё раз в эту воду
И в сад, где у стены малинник рос.
* * *
Защити от солнечного света,
Защити от горестной зимы,
Защити от ночи и рассвета,
Только не спасай от слова «мы».
Это слово движется над нами,
Отворяя ледяную зыбь.
Всё, что мы смогли сказать словами,
Никому уже не отменить.
Всё, что не сказали,— каждый знает,
Так бывает, это не впервой,
Но летает музыка над нами,
Словно луч предутренний живой.
И такое видится на вдохе,
И любое бремя по плечу.
На краю стремительной эпохи
Я любить и говорить хочу.
* * *
Нам с тобою жизнь не пережить.
Белый снег летает над Москвой.
Времени прерывистая нить —
Это ты встречаешься со мной.
Это мы стоим и ждём тепла.
Здесь до света — тысячи ночей.
Только каждая из них светла
Потому, что мы бываем в ней.
Возле церкви, в синих фонарях,
Тень моя казалась мне темней.
Снег качался на пустых ветвях,
Ты под руку с тенью шёл моей.
Там мы расставались, чтобы ждать,
Чтобы выжить в каждой из ночей,
Чтоб остались силы закричать
И вдыхать, что жизни горячей.
* * *
Любовь, исполненная силы,
Садилась на моё плечо.
Она меня не поразила,
Не опалила горячо.
Она меня не выбирала,
И я не выбрала её.
Не становилось мира мало,
Душа не впала в забытьё.
В тот день остановилось время.
Бежал сентябрь по мостовой.
Ликующе скользили тени
Под звуки сердца одного.
Москва нас прятала и пела
Нам колыбельные, как мать.
Одна любовь на нас смотрела,
Не предлагая выбирать.