Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2014
* * *
Что говорить, у жизни есть
граница.
На этой пограничной полосе,
Я понимаю, чуду не случиться:
Пробьёт мой час — и я умру, как все.
В тот самый час,
к земле приникнув ухом,
Услышу властный зов издалека.
И станет мне она, родная, пухом
От той поры на вечные века.
А если вдруг погибну на чужбине,
Я и в ином, неведомом краю
Оставлю вам, живущим, небо сине
И песню недопетую мою.
1984
* * *
Был зной воистину неистов,
А кровь горячая густа.
И рощи не было тенистой,
И даже тощего куста.
И не было живой травинки.
И полз я долго — сколько мог…
И вот уже из речки Крынки
Тянул сквозь зубы кипяток.
А степь донецкая стонала
И наплывала на меня.
И небо было алым-алым,
Как раскалённая броня.
1943, Миус-фронт
* * *
Когда в твой дом коварный враг
ворвётся,
То нужно брать оружие и драться,
И времени уже не остаётся
Для митингов и мирных демонстраций.
2011
* * *
Люди пугаются молний
В ненастные чёрные ночи,
Когда не одно только небо —
Весь мир разлетается в клочья.
Когда трепещут, как свечи,
На скалах продрогшие ели
И грома горластое эхо
Подолгу бушует в ущелье.
А людям бояться надо
Совсем иного в природе:
Тех гроз, что молча приходят
И так же молча уходят,
Когда ты теряешь друга
И женщина — видишь — не любит;
Когда заломлены руки,
И крепко стиснуты зубы,
И не к кому прислониться,
И не на что опереться;
И целятся грозы не в ели —
В твоё одиночество, в сердце.
А люди пугаются молний.
1977