Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2014
Мистическое
Нагрянет враг на нас в порыве
злости,
Молитва полетит во все концы —
И вздыбятся все русские погосты,
И всех времён восстанут мертвецы!
Настолько вид восставших будет жуток,
Что враг рванёт, теряя свой рассудок,
Обратно в свой альпийский городок.
Он больше на Россию не ходок.
Попытка пейзажа
Плывёт по небу птичья стая,
Осенний воздух сух и чист.
Мой жалкий разум потрясая,
Слетает с ветки жёлтый лист.
Вокруг меня танцуют тени,
И, в довершенье ко всему,
Я опускаюсь на колени,
Не понимая почему.
Хотя, конечно, есть догадка,
Но объяснить её словами
Нельзя ни длинно и ни кратко.
А на душе так скорбно-сладко…
Такого не случалось с вами?
* * *
Не на гвоздь ли повесить мне
лиру?
Ведь зачем — я никак не пойму —
Петь о чём-то безумному миру,
Уподобясь тем самым ему?
Кто же скажет, что мир наш прекрасен
И разумен,— я буду молчать.
Говорить, что я с ним не согласен,
Я не стану. Зачем огорчать
Своего легковерного брата?
Украине
Пусть кулачки от злости сжаты,
Пусть грязи на меня ушаты
Ты льёшь, но я сказать хочу,
Зачем тебя, сестрёнка, Штаты
Так нежно треплют по плечу.
И что бы там ни голосили,
Поймёт любой, коль не дурак:
На самом деле у России
И Украины — общий враг.
* * *
А если гибнут женщины и дети
Невинные — в угоду подлецам,
То всё ли промыслительно на свете?
Такой вопрос ко мне приходит сам.
Хоть в этом сомневаться и негоже
Читающему много лет Завет,
Но помню, как сказал другой поэт:
«Но всё же, всё же, всё же…»
Туман
На всю планету пал туман
Непримиримости и злобы,
Вошёл в умы, в сердца, в утробы,
Лёг, как Обломов на диван,
Вошёл, как хулиган в маршрутку,
Попал, как в телефон вода…
Я рад бы превратить всё в шутку,
Но не до шуток, господа.
Короче, всем желаю здравия
И вновь хочу вам повторить,
Что только солнце Православия
Туман способно испарить.
У реки
Несёт восточный ветер цаплю,
А мысль является сама:
Имеем мы хотя бы каплю
Непомрачённого ума,
Какой имелся у Адама,
Когда он знал язык травы?
«Конечно, нет»,— скажу вам прямо,
И потому не имут срама
Не только мёртвые, увы…
* * *
Я задаю себе вопрос:
«В моей душе живёт Христос,
Иль в ней ночами бесы
Свои справляют мессы?»
Я не хочу вас, братья, злить,
Помочь просить занудно,
Но кто я, мне определить
Невероятно трудно.
Судить себя мне по делам?
Но если честно-строго,
То дел-то нет, какой-то хлам.
Я надоел, наверно, вам?
Простите, ради… Бога.
Пока вопрос не разрешён,
Немного страшно мне, но между
Тем я нисколько не взбешён,
Что подаёт надежду.
Ещё раз о человеческой глупости
Обгрыз мне заяц яблоню в саду,
И я теперь покоя не найду:
Четвёртый день хожу, пылая местью,
Соседей всех напичкав этой вестью.
Петлёй поймать ушастого кретина?
А может, из ружья достать мерзавца?..
А Бог глядит и думает: «Скотина».
Он думает, конечно, не про зайца.
Зачем по пустякам я создаю
У Бога о себе такое мнение,
Прекрасно понимая, что туплю?
Но зайца ненавижу, тем не менее.
Побег
Я в детстве жил в плену
иллюзий,
Теперь живу в плену у Музы,
В плену тревоги за страну…
Вся жизнь с рождения — в плену.
Но всё на этом свете тленно
И предсказуемо вполне:
Удачный мой побег из плена
Железно предначертан мне
Под крик жены и плач детей
В кругу мерцающих свечей.
* * *
«Кровь людская — не
водица»,—
Это так лишь говорится,
А на самом деле крови
Столько пролито! — по кровли.
С давних лет она б стояла,
Не прими её земля.
Вопрос
Ответьте на вопрос невежды,
Планеты лучшие умы:
«Какие связывать надежды
С приходом ядерной зимы?»
* * *
Вот грибочки, вот капустка,
Наливай полней, аскет,
За мгновение до пуска
Баллистических ракет.
Может, мы ещё успеем,
Опьянев, обняться братски,
А потом горячим пеплом
Разлетимся кто куда.
Кто-то в ад, а кто-то в рай.
Не чеши так долго темя,
Поскорее выбирай,
Пока есть в запасе время.
* * *
Час беды ль, победы ль близок?
Однозначных нет ответов.
Как расстрельный, точен список
Всех значительных поэтов.
Изучать не будут в школе
Их стихов ни тьму, ни свет.
Я не знаю: хорошо ли,
Что меня в том списке нет?
* * *
Я, может быть, и не злодей,
Но и не Иов на гноище.
Я знаю множество людей
Душой меня намного чище.
И пусть они не пишут книг,
Но дом их выстроен на камне.
А как меня спасёт мой стих,
Не представляется пока мне.
* * *
За границу предлагает
Друг поехать. Не хочу.
Друг, конечно, полагает,
Что я лгу. А я ворчу:
«Всё старо в Бордо и в Ницце.
Если что и ново —
Это только за границей
Бытия земного.
Но туда спешить не надо:
Скажут нам, когда пора».
После этого расклада
Друг задумался. Ура…
Облака
Стою, слежу за облаками:
Вон то — похожее на зáмок,
А вон — точь-в-точь арба с быками,
А то — как след в снегу от санок.
А вон — как в белой бурке горец,
А вон — похожее на льдину.
А вон — как ангел-миротворец,
Мелькая тенью вдоль околиц,
Спеша, летит на Украину.
Судьба
Равнодушен стал я к миру,
Ничего мне в нём не светит.
Может, стоит бросить лиру?
Ведь никто и не заметит.
Пусть лежит она во прахе,
Онемевши навсегда.
Но не хватит сил в монахи
Мне уйти — вот в чём беда.
* * *
Плывут года.
Всё ближе к устью.
Тем слаще каждая верста.
Я по реке плыву не с грустью,
Я взял в сопутники Христа.
Крепчает власть метаморфозы,
И даль ясна, а не туманна.
И на лице моём не слёзы
Блестят, а брызги океана…