Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2014
«Господь до тех пор хранит душу твою, пока ты хранишь язык свой». Эти слова Антония Великого, напечатанные на небольшом бумажном листке, можно увидеть в стенах одесской Свято-Троицкой церкви. Как напоминание о главном. Как предупреждение об опасности — уже настигшей, уже свершившейся. Хочется добавить «почти», потому что страшно, невозможно потерять последнюю надежду, хоть бы оснований для неё вовсе и не было. И впрямь, есть ли ещё, остались ли основания надеяться, что русская часть Украины или хотя бы её культурное ядро сохранит свою языковую, а с нею и культурную же, и, если хотите, нравственную идентичность? Не растворится ли окончательно в мутном потоке новоявленной «рЁдной мови», большей частью состоящей из наскоро состряпанных галицийскими поварами неологизмов, на ходу скрещённых с привычной, затёртой в быту, обезображенной грубым сленгом и невежеством носителей, но всё же единственно родной русской речью?
Спору нет, среда — мощный подавляющий и формирующий фактор. Противостоять ей всегда трудно, но — всегда необходимо. Если, конечно, желаем сохранить «свою территорию» в пору её бездарной, но навязчивой оккупации. Если стремимся защитить свой внутренний «заповедник» от беспардонных посягательств извне. Родной язык — главная составляющая и основной раритет этого заповедника. Ведь он — средство не только общения, но и соотнесения себя с той системой ценностей, которые уже проросли в плоть и кровь и стали фундаментом как отдельной личности, так и целого социального слоя. Если фундамент подмыт — не устоять дому. А наш фундамент — прямая угроза нашему существованию. Под ногами у нас вязкая, гнилая почва, которая вот-вот окажется гиблой топью, и тогда уже не выбраться, не спастись.
Пока пророссийски настроенные активисты более или менее искренне толкут воду в ступе и будоражат умы разного рода акциями, вроде «Я говорю по-русски!», и прочими протестами местного значения — фундамент продолжает разжижаться. Пока спешащие в Европу либералы высокомерно рассуждают об изъянах российской демократии и с плохо скрываемой досадой ищут ответ на свой иезуитский вопрос: как поскорее да половчее откреститься от России, не отказываясь при этом от её великой культуры (ведь своей-то, равноценной, нет!), а главное, от собственной к ней причастности? — пока совершается этот омерзительный торг с самими собой, их родина, уже преданная ими, погружается во тьму настоящего духовного рабства. Именно так. Ведь если не спохватимся, не отстоим своё, родное, заповедное — язык свой,— станем рабами. Потому что язык — это и есть родина, это и есть свобода, это и есть человеческое в человекообразном.
И пускай доморощенные демократы, лицемерно пожимая плечами, с подачи своих американских наставников заявляют, что языковая проблема надуманна, что нам же, дескать, никто не запрещает говорить по-русски. Их доводы, рассчитанные на подопытных идиотов, едва ли могут убедить думающих людей. Ведь запрещать-то совсем не обязательно. Это, в конце концов, было бы слишком грубой, не по-европейски авторитарной мерой. Нет, у наших «толерантных» и «политкорректных» деятелей есть куда более цивилизованные, «гуманные» методы. И, увы, куда более эффективные. Они всего-навсего подменяют факты и понятия и расставляют акценты так, что русский язык, а вместе с ним и те, для кого он не по форме, а по сути является родным, постепенно вытесняются, отчуждаются от привычной среды, получив в ней нелепый и унизительный статус национального меньшинства.
Однако же в этом отчасти виноваты мы сами. Не при нашем ли равнодушном соучастии произошла преступная подмена? Не мы ли, поддавшись в какой-то момент всё путающему и разрушающему «ветру перемен», допустили гнусное уравнение родного языка с языками нацменьшинств или, хуже того, предпочли вовсе не заметить его, дабы не усложнять себе жизнь? Так на кого же нам пенять?
Пора, наконец, понять главное. Пока мы внутренне допускаем компромисс и добровольно-принудительно участвуем в этом абсурдном и оскорбительном проекте под названием «Независимая Украина», мы вполне достойны того, что имеем, и всякие внешние действия, половинчатые по существу, ничего изменить не могут. Становится всё более очевидным: пока малодушно пытаемся усидеть на двух стульях и, прикинувшись дурачками, фальшиво подпеваем «оранжевым» запевалам о том, как это прекрасно и престижно — знать несколько языков, все акции, все протесты, все ратования за второй государственный язык — тщетны. Ибо все компромиссы преступны и все полумеры бессмысленны, когда речь идёт о спасении души.
В самом деле, отдаём ли мы себе отчёт в том, чем грозит нам дальнейшее развитие данного проекта? Понимаем ли, что Украина как узко национальное государство обречена на глубокую духовную и культурную провинциальность, замешанную к тому же на непомерных европейских амбициях? Что её обособленная среда, периферийная по своей природе, неизбежно формирует местечковое сознание и соответствующий ему национальный тип — тип недалёкого хуторянина, с гетманским апломбом утверждающего, что его хутор — это центр Европы? Хотим ли мы этого? Мы, воспитанные на культуре, уникальной по своей глубине, масштабности, парадоксальности, сможем допустить, чтобы наши дети стали узколобыми хуторянами и навек увязли в своём «самостийном» болоте? Но как не допустить, как противостоять прокрустову ложу тотальной украинизации? Ответ один: неуклонно сохранять свой язык. Не только его верхний, вербальный слой, но и глубинную, ментальную основу, душу его — нашу русскую душу.
Похоже, нам надо запастись немалым терпением. Ведь пока не преодолены злосчастная гордыня и порождённая ею мания «незалежности», как эпидемия, охватившая всю Мало- и Новороссию,— до тех пор мы будем только терять и разрушаться. И русский язык по-прежнему будет предательски называться «иностранным», а русская литература — «зарубежной». И мы снова и снова будем вынуждены скрепя сердце наблюдать за унижением и поруганием своих святынь. И будут плодиться поколения втиснутых в дырку между стульями оболваненных «манкуртов», не знающих никаких других стандартов, кроме двойных, и никакого другого языка, кроме местечкового суржика. Ибо мы на ложном пути, и ничего, кроме лжи, на нём быть не может.
Перемены возможны лишь в том случае, когда Малороссия, освободившись от ложных комплексов, с гордостью назовёт себя своим настоящим и единственным именем — Малой Россией — и понесёт его с должным достоинством и уважением. Тогда сами собой раздвинутся навязанные нам рамки искусственно созданного государства, и мы обретём, наконец, истинную независимость — независимость от продажных гетманов и их вероломных западных покровителей. Вопреки отсутствию каких бы то ни было видимых предпосылок оздоровления, здравый смысл всё-таки подсказывает, что ложь рано или поздно будет побеждена и изнасилованная мерзавцем природа, пересилив его злую волю, выпрямится в свой полный рост. И тут уж поезд истории неизбежно двинется в противоположном направлении. Но этот судьбоносный поворот ещё надо выстрадать и подготовить. Каждому — наедине с собой, на своей территории, в своём заповеднике. С чётким пониманием неразрывности души своей и своего языка. С твёрдым осознанием того, то Господь спасает лишь тех, кто спасает Его в себе.
И, может быть, ещё произойдёт чудо, не ожидаемое никем. Хочется верить, что именно русская Украина — та, что у края России,— содрогнувшись, опомнившись — ведь край, дальше только обрыв, гибель,— спасёт, сбережёт свой язык, как берегут питающий родник в безводной пустыне, осознав, что он — единственный источник жизни. Приняв его как основу основ, без которой искажено прошлое, темно настоящее и перечёркнуто будущее. И тогда нам удастся то, что не удаётся самим великороссам, законным и неоспоримым преемникам своего бесценного достояния. Мы сохраним русский язык с трепетной заботой о его чистоте и невредимости — как залог собственной невредимости и чистоты имени, запятнанного нынче ложью и предательством. Как непременное условие спасения души, а стало быть, и самой жизни. Ведь никто не дорожит ею так, как тот, у кого её отнимают…
2006-2007