Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2014
Скончался Х. Гигер. Его памяти автор посвящает эту заметку.
Уродство ходкий товар на нынешнем рынке. С ним может тягаться только красота, и я не знаю, кто победит.
Если довериться известному выражению «Красота спасёт мир», то уродство, по логике доказательства от противного,— его погубит.
Таким образом, перед нами интересное соревнование, кто быстрее?
Красота спасёт или уродство погубит.
Увлекательно.
Самое сложное в этой игре правильно выбирать фишки. Допустим, вы за красоту играете. И набрали себе пасторальных картинок с берёзовыми рощами, объёмных китайских открыток с водопадами и тиграми. А вам говорят — это пошлость и уродство. А ваш противник ради шутки взял, чего осталось, парадные портреты и всякой размытой мазни, и его вдруг хвалят, говорят — это шедевры, классицизм и импрессионизм. Тогда выходит, что победила дружба и у вас с противником одинаковый вкус. И вы дружно бьёте арбитра за то, что он ничего не понимает в прекрасном. Ваш мир спасён и осталось только выбрать весёленькие занавески для кухни.
Живописец Андрей Рублёв очень долго писал свои работы. А вот китайцы очень быстро изготавливают огромные объёмные открытки с Троицей, Богородицей и Христом. Вы скажите: Фу! Китайцы пошляки. Нет, китайцы буддисты, но в первую голову коммерсанты. Они не повезут товар, на который нет спроса. Ну, и кто же тогда пошляки? И я ни разу не видел на китайском базаре объёмного раскрашенного Будду на открытке. А то бы взял, честное слово. Просто в отместку.
Но оставим предметы религиозного поклонения и перейдём к предметам поклонения светского.
Как-то одного известного антрополога спросили: «Как вы отличаете мужской череп от женского?» Он улыбнулся и сказал: «Женский красивей».
Пару лет назад все наши подростки сделались его последователями. Вся тинэйджеровкая одежда была украшена черепушками. Шапочки, варежки, шарфики, косыночки. А раньше череп считался (по недоразумению) страшным, его рисовали на своих флагах пираты, пугая мирных купцов.
Безобразное, уродливое, страшное прописалось в нашей жизни на тех же правах, что и красота.
Вот я смотрю утром из окна, потом вижу людей в автобусе, оглядываю книжные полки в магазинах и обложки журналов в киоске, при этом невольно слышу окружающую речь, слушаю политические новости и музыку; и думаю — где же она притаилась, красота? И как она собирается справиться со всем этим вышеперечисленным. Если ей удастся столь малыми (что они даже незаметны) силами спасти мир, то это будет некое чудо военного искусства.
А, кроме того, ребята, не спешите улыбаться красоте. Ведь если она однажды придёт спасать мир — она уничтожит всех нас и всё, что мы привыкли любить. Вы на это согласны? Победа красоты это некий Апокалипсис всему нашему миру.
Впрочем, автору свойственно сгущать краски. Не бойтесь. Никто нас не тронет. Мы для чего-то кому-то нужны. Или на нас окончательно махнули рукой, живите, дескать, как хотите…
Интересно, откуда пришло уродство. Возьмём альбом с репродукциями античного искусства и современного. Начнём сравнивать. Сразу увидим, что греки и римляне бежали безобразного, у них был культ красоты и здоровья, физической радости. Есть место печали и страданию, но нигде нет уродства. Античное язычество пронизано светом, порой просто дурашливым легкомыслием. У них всё под музыку, всё в танце, даже трагедия. Танцующие, пьющие вино, красивые боги, умевшие терять голову от страсти, совершать глупости и сожалеть о них и совершать другие.
Падение римской империи, занавес падает, не до искусства. Кругом хаос. Когда занавес вновь поднимается в Средние века, мы снова видим танец, но уже другой — макабр.
Макабр становится самым популярным, самым тиражируемым сюжетом живописи. Пляска мертвецов на кладбище — любимая аллегорическая картина этой эпохи, смысл которой — мы все уже мертвецы, земля — это огромное кладбище, недалёк тот день, когда и ты займёшь своё место в этом танце на погосте. Взгляд, возможно и верный, но слишком мрачный, имеющий своей целью изгнать плотские радости, предаться аскезе и самобичеванию, утопить всю весёлую природу бытия в чаше скорби. Никто не создал столько чудовищ, сколько католическая церковь, вдохновенно разрабатывавшая и тиражировавшая картину ада с его муками. Monstrorum artifex переводится с латыни, как создатель чудовищ. И главным достижением латинской христианской церкви в этой области было создание института Инквизиции, ставшей филиалом ада на земле.
Сегодня тёмное влечение к мрачному, некрофилическому, отталкивающему эмансипировалось от теологических догматов и обрело светскую резвость. Апостолом этого направления стал швейцарский художник Ханс Рудольф Гигер, прославившийся созданием монстра для фильма «Чужой» и получивший за свою работу Оскара. Монстру из этого фильма есть даже памятник во Владивостоке, собранный достаточно остроумно из автомобильных, велосипедных и прочих запчастей (думаю, Гигеру понравилось бы). «Чужой» — самое известное, но, на мой взгляд, не самое отталкивающее из творений мастера. Основной приём художника — сочетание натурализма и механистичности. Основные темы — соитие и эмбриональное развитие. В сущности, мало кто обращает внимание, что Гигер активно продолжает один из христианских мотивов. В каждой своей работе художник показывает — плотская любовь это грязь, половые органы омерзительны, зачатие омерзительно, эмбрионы, плавающие в неком розоватом студне омерзительны, акт рождения — апофеоз омерзения. Гигер популярен, есть фан-клубы, кафе, оформленные в стиле его работ. Правда, он уже патриарх, ему за семьдесят. Но какая армия молодых последователей! Проверяя правильность написания латинского термина в этой статье, я обнаружил, что существует одноимённый сайт, с соответствующими картинками, которые уже давно выходят подборками и сериалами. До Гигера им, как до Луны, конечно, но общая тенденция к смакованию жути и уродства сохраняется ими свято. Я уже не буду говорить про сумерки разума, опустившиеся на киноиндустрию, помешавшуюся на вампирах, криках и бензопилах. Места не хватит. Да, потеснитесь, приличные господа, уродству тесно в нашем мире.