Опубликовано в журнале День и ночь, номер 3, 2014
* * *
Яркою зарёй зажжётся рампа,
Сцена распахнётся, словно даль,
И войдёт в простор на львиных лапах
Дивный зверь — сверкающий рояль.
Разом все дела свои оставишь,
Озаришься совестью своей.
В сочетании чёрно-белых клавиш
Станет ясен смысл ночей и дней.
Все твои метания и муки,
Пусть на час, пускай на полчаса,
Превратятся в сладостные звуки,
Полетят, как души, в небеса.
Хоть на час, но, Господи, прости нас.
Пусть сейчас, невинна и чиста,
Девушка по имени Россия
Разомкнёт прекрасные уста.
Улыбнётся пряха молодая,
Поведут гуляку под венец,
Расшумится липа вековая,
Разнесётся песня удалая,
Прозвенит валдайский бубенец!
* * *
За порогом давно светает,
И по дому полно хлопот.
За порогом собака лает —
Значит, кто-то ко мне идёт.
Может, хочет спросить:
«Недужен?
Ты один и в пустом дому?»
Может, сам я по делу нужен
Посетителю моему.
Может, с чем-то идёт бумажным,
Помолчать идёт. Покурить.
Может, хочет о самом главном
Он со мною поговорить.
Ты приехала? Это вряд ли.
Через двери не увидать.
О, как горько и неприятно
Каждый миг безнадёжно ждать.
Я не знаю вернее знака,
Чем шуршанье юбки твоей.
И не лаяла бы собака,
А заплакала у дверей.
* * *
Не банкира, не детей Арбата,
Не актёра в маске какаду —
Я простого русского солдата
Вижу в телевизорном бреду.
Вот он курит. Вот он щи хлебает.
Вот вскрывает банку тесаком.
Вот окоп себе, как крот, копает.
Вот стоит, пленённый, босиком.
Отключаю «сникерсы», кроссовки,
Номинаций подлые ходы,
Наглые обжорные тусовки,
Эти бюсты, ляжки и зады,
Речи президента и премьера,
Телекомментаторов враньё.
Ты — мой сын, солдат, ты — боль и вера,
Горе неизбывное моё.
В поле пусто, на банкетах густо.
Взорваны больница и вокзал.
Новый жанр российского искусства,
Рвущий душу телесериал.
Дорогой Никита, пойте соло,
Верю, вы не флюгер, не фигляр.
Ой, покруче «Утомлённых солнцем»
Триллеры «Будённовск» и «Кизляр».
Я не понимаю вашей мести
К прошлому. Жесток был вождь. Жесток.
Ну а что нам делать с «грузом двести»?
Кто гробы поставил на поток?
На костях убитых батальонов
Что мы значим и о чём поём?
Предали мы двадцать пять мильонов.
Сдали в рабство? Отдали внаём?
Страшно мне, что вас «отцы народа»
Скоро заласкают до конца.
Новый русский — старая порода,
Твёрдо-большевистские сердца.
А солдат убит под смех и крики.
Снова бюсты, ляжки, голый зад…
Что ж ты, русский инженер Зворыкин,
Изобрёл проклятый аппарат?
* * *
Нет. Последняя песня не спета.
В жаркой печке гудит киноварь.
Приезжай из малинного лета
В мой седой и морозный январь.
У меня за певучей трубою
Захотел зимовать соловей.
С бубенцами летит за тобою
Пара белых храпящих коней.
Куний мех доставай из комода,
Ставь горячую жизнь на ребро.
И за золото летнего мёда
Я отдам всё своё серебро.
Кони кованы в северной кузне.
Не зевай на крутом вираже.
Я в серебряном деле искусней
Самого старика Фаберже.
Да и нам ли бояться морозу,
Если кровь молода и крута?
С поцелуем ты белую розу
Выдыхаешь из жаркого рта.
* * *
Не надо при полной луне
Меж ветвями сада,
Не надо грустить обо мне.
Не надо. Не надо.
Не надо сидеть на скамье,
Где сердце так бьётся.
Как эхо по лунной земле
Всё передаётся.
Плывёт гипнотический свет
И мир заливает.
И дальнему чувству в ответ
Душа замирает.
Тоска. Наваждение. Плен.
И холод гипноза.
И плачут у милых колен
Фиалка и роза.
Нельзя ничего повторить
До смертного стона.
Не надо пространство делить
На два камертона.
* * *
Вот уж несколько лет перед сном
Я курю на балконе.
В окнах зданий соседних
За тонким стеклом
Пляшут рыжие кони.
Потому я курю перед сном,
Что какая-то птица,
Управляя бесшумным крылом,
На карниз наш садится.
Одиноко ей наверняка —
Не сидится на ветке.
И в глазах её два огонька
От моей сигаретки.
Эти два отражённых огня
Появляются снова и снова,
Словно чья-то душа от меня
Ждёт заветного слова.
И хочу я ступить на карниз
С непонятным доверьем,
Но тогда она падает вниз,
К затенённым деревьям.
Научиться бы птицей летать,
В небе сумрачном плавать.
Но могу лишь курить, вспоминать
И над прожитым плакать.
И за жизнью, пошедшей на слом,
В безнадёжной погоне
Вот уже несколько лет перед сном
Я курю на балконе.