Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2011
Александр Кердан
Перекрёсток
* * *
Всю ночь шёл снег, неспешный, величавый,Как взгляд зимы — царицы этих мест.
И тополя в окне, и купол — справа,
И в свете фонарей над ним маячил крест.
Всё это — Томск, где мой ночлег случайный,
Где ночь, как век, казалась мне, длинна,
Где лишь зима — прекрасная, как тайна,
Со мной стояла тихо у окна.
И я молчал. И было слов не надо.
По мановенью царственной руки
Маячил крест и хлопья снегопада
Слетались на огонь, как мотыльки…
* * *
Дачный посёлок и солнце в зените,Пташки порхают, звенят на весу.
Перед тобою — стакан земляники:
Мама её собирала в лесу.
Чтобы — по ягодке, сладкой, пахучей —
Цену любви ты распробовать смог,
Самоотверженной, лучшей из лучших:
Только расти поскорее, сынок!
Только запомни минуту простую,
В сердце её сохрани навсегда:
Глядя, как ты землянику смакуешь,
Мама так счастлива и молода…
Анамнез
В только что захваченной траншееСтаршина раздал боезапас…
Ты сидишь с царапиной на шее,
Ты живым остался в этот раз.
Как стервятник кружит в небе «рама»,
Тявкает немецкий пулемёт…
Пьёшь свои положенные граммы
И не знаешь, что наутро ждёт.
Может, пуля-дура, как хозяйка,
В грудь ударит жёстко, на убой,
И твою наркомовскую пайку
Будет так же молча пить другой.
Иль иначе — оберегом древним
Отведёт судьба на фронте смерть,
Начертав потом в родной деревне
От горячки белой умереть…
* * *
Вспыхнула ночная тишинаПеред днём Христова вознесенья —
Факельное шествие сирени
В городе устроила весна.
Гулом распустившихся соцветий
Напитался быстрокрылый ветер,
Ароматом улица полна…
И душа, подобно ветке тонкой,
Силой переполненная звонкой,
К небесам сквозным устремлена.
Первопроходцы
Анатолию ОмельчукуЧерез прихожую Сибири
Рванули смело на восток:
Своё ещё не долюбили —
Уже в чужом познали толк.
Чтоб жилы рвать, вгрызаясь в жилы
Заморского материка,
Не ради призрачной наживы
След оставляли на века
На скалах сумрачной Аляски,
В могучих брёвнах форта Росс,
Чтоб сочинять об этом сказки
Потомкам дальним довелось…
Чтоб прорастала русским словом
Американская земля,
Россия вновь шагнуть готова
От стен Тобольского кремля.
Перекрёсток
Бежит мальчишка, а навстречуЕму едва бредёт старик…
Сойдутся, как рассвет и вечер,
И разойдутся в тот же миг.
А я — сторонний наблюдатель —
Стою, их встречею задет:
В душе — мальчишка и мечтатель,
Хоть за спиной полсотни лет.
Стою, на опыт не в обиде
И не в претензии к судьбе,
Как будто миг назад увидел
Себя, бегущего к себе.
* * *
Лебединая песня зимыОстрым клином врезается в лето.
Солнце, цвета лежалой хурмы,
Плавит снег непонятного цвета.
Скоро будет теплей и светлей
И природа — щедрей на подарки.
Мы увидим опять лебедей
На пруду в нашем стареньком парке.
И о вкусе бакинской хурмы,
О метелях, стучащих в окошко,
Станем мы до грядущей зимы
Каждый день забывать понемножку,
Наблюдая, как птицы плывут,
Изогнув горделивые шеи…
Только летом они не поют,
До разлук свои песни лелея.
Челнок
Памяти А. Н. МауроваНа этом диком берегу
Я обрастаю мхом,
Забыть хочу, да не могу,
Что звался челноком.
Что свежий ветер наполнял
Мой парус молодой,
Что не страшил девятый вал
И ураган седой…
Ещё я помню: южный порт,
Невесту рыбака —
Как нежно гладила мой борт
Красавицы рука.
И страстный шёпот, томный вздох
Летели над волной…
Теперь один зелёный мох
Беседует со мной.
О том, что жизнь почти прошла,
Что умер мой рыбак.
Его жена с ума сошла,
Повадилась в кабак.
Она трухлявее, чем пень,
Морщинистей волны…
И никому на этот день
Мы в мире не нужны.
У памяти недолог срок,
У счастья норов крут…
И с борта ветер и песок
Название сотрут.
Чтоб позабыл я имя той,
Что в свой последний час
Придёт погладить остов мой
Ещё хотя бы раз…
На Аляске
Пялятся тотемы рода Ворона,Над покатой крышею жилья.
Стайки звёзд шарахаются в стороны,
Словно испугавшись воронья.
Мхом поросший лес хранит молчание
О давнишнем споре — кто кого…
Об открытьях, сделанных датчанином,
А вернее, вовсе без него.
О простых, с мужицкою ухваткою,
Людях, что пришли издалека,
Распрощавшись с Курском, Тотьмой, Вяткою,
Да вот здесь оставшись на века —
В золоте крестов на колоколенках,
В именах, что носят острова —
Русским духом, самой малой толикой,
Что ещё в Америке жива.
Горькая, уже не знаменитая,
Но родная — тем и дорога —
Наша кровь, как ветвь, к дичку привитая,
Пропитала эти берега
Навсегда. И эту память жгучую
Чёрный ворон чутко стережёт,
Словно сон, что радует и мучает,
И забыть легенду не даёт.
Рядовой
Ах, как землица неровна…Неровности землицы
Любить заставила война,
Чтоб мог солдат укрыться.
Любая ямка, бугорок —
Спасение от пули.
И, крепко заучив урок,
Солдат живым остаться смог
В сорок втором, в июле.
Вжимался плотно в землю он,
Мечтая слиться с нею.
И был Победой награждён —
Стирал портянки в Шпрее.
И вот — землёй навеки стал,
Привнёс в родной суглинок
Своих осколков драгметалл,
Полученный в Берлине.
Да прах, что прорастёт травой,
Да память, что нетленна…
Итог, как будто рядовой,
В судьбе обыкновенной.