Опубликовано в журнале День и ночь, номер 1, 2011
Игорь Иванченко
Такова жизнь
Скрипач
Закрой глаза. Таинственным сверчком,Творя в душе музы´ки мессианство,
Скрипач наканифоленным смычком
Раздваивает время и пространство…
Как будто стайки снегирей летят
На свет рябин — магические звуки
В душе моей измученной хотят
Соткать печаль из радости и муки…
Рябину птицы расклевали в кровь.
У ноября манишка белоснежна.
А музыка Вивальди неизбежна,
Как неизбежна к музыке любовь.
Вновь скрипка прикорнула на плече;
Скрипач к ней голову склонил, и — звуки
Меня вернули к жизни из разлуки,
Как будто я читаю при свече
Стихи любимой, а она, внимая,
Робеет в ожиданье перемен…
…Скрипач колдует, душу вынимая
И — вкладывая музыку взамен…
О музыки мистическая власть,
Дарующая и мечты и грёзы!..
От скрипки напечаловаться всласть,
Смахнув ладонью восхищенья слёзы.
О музыки прельстительный полон!
О музыкант, моей судьбы вершитель!
…Скрипач отвесил публике поклон
И… воспарил, бессмертный небожитель…
Такова жизнь
И. И. И.Зубрил правописание «жи-ши» —
по-русски правильно мели, Емеля!..
На жизнь остались жалкие шиши,
до пенсии — аж целая неделя.
В окно бесстыже пялится Луна,
а я брожу по комнате в исподнем,
стих сочиняя. Лирики струна
звучит мне вдохновеньем новогодним…
Хрупка полночной рифмы оборона —
пробью… Усну. Залётная ворона
разбудит, горлопанка, поутру,
на тополе заснеженном присев.
Мне жизнь собачья явно по нутру.
Жизнь — это смерти ласковый припев…
* * *
Ноет в районе сердца, печаль светла —К дому вернулся один, точно перст, бродяга,
Где без него медленнее росла ветла,
Ласковая и лохматая, как дворняга…
Каменным гостем вошёл и застыл, истукан,
Покочевавший по родине, им любимой, славно:
Высохшим хлебом тонкий накрыт стакан —
Умер давно отец, мать умерла недавно…
Пахнет ладаном в доме. Фото стоит —
Мать, молодая, красивая, чисто ангел.
Гвоздь раскаянья в душу по шляпку вбит,
Как в фундамент дома — железный анкер…
Впору завыть, словно волк,— на Луну,
То ли оплакивая их, то ли их отпевая…
Холод могильный в дом, тоску навевая,
Змеёй заползает сквозь полночь и тишину…
Может, душа поможет жить на земле
Так, чтобы совесть жгла, но утихали боли?..
…Фото матери светит, словно маяк во мгле,
Словно солнце узнику — с воли…
* * *
Живёт в Москве Владимир Салимон,Поэт, и обо мне совсем не знает.
А здесь мне время — мудрый Соломон —
Грибным дождём прозрачно намекает:
Проходит всё… И это, мол, пройдёт.
Сначала осень в отчие пределы,
Где завтра птичьи стаи поредеют,
Захватчиком любимейшим войдёт…
И — всё на свете будет ей к лицу:
Туман с реки, зардевшиеся клёны
И дождь, соавтор ветру-подлецу, —
Вредитель листопаду и влюблённым…
…Благое время быстро пролетело.
У зрителей надеясь на успех,
Зима, как Дездемону — мавр Отелло,
Задушит осень на глазах у всех…
А после — в новый саван завернёт
И похоронит где-то под снегами…
И лишь журавль — сибирский оригами,
Любивший осень,— в Африке всплакнёт…
* * *
И. И. И.Неприступным для тела
становится юности замок:
Время — цепи гремят —
за спиной поднимает мосты…
В организм, как захватчик,
вторгается старости амок1,
И симптомы её — на лице —
до бесстыдства просты…
Утром в зеркало глянешь —
без медиков точный диагноз;
Лучше бы не смотреть —
от расстройства душа заболит…
(Вмиг столбом соляным,
словно дочери Лота, стал агнец;
В атмосфере сомнений
сгорает надежды болид…)
Время — скульптор безжалостный:
видишь, уже засверкал
В гениальной руке
облик твой искажающий шпатель…
Может, было бы лучше
лишиться правдивых зеркал, —
Точно брак гончара,
стёкла вдребезги расколошматить?..
Только вряд ли поможет:
на зеркало неча пенять,
Коли рожа кривеет,
легко одеваясь в морщины…
Изгоняет нас возраст
в пустыню из райских пенат,
И — чуть менее женщин —
от этого плачут мужчины…
Старость — Гидра Лернейская,
старость — Медуза Горгона:
Взгляд — ты в камень;
холодной обиды ушат…
(Если воздух лишить
одного компонента — аргона,
Мы не сможем нормально
ни жить, ни любить, ни дышать…)
Жизни воздух горчащий.
Не жду ни спасенья, ни чуда.
Видишь, лодку смолит
перевозчик в хитоне до пят —
Неизбежный Харон…
Я — скорее Иисус, чем Иуда:
На погостном кресте
скоро старостью буду распят…
В тонкой сеточке трещин,
Джоконда и Маха из рамок
Улыбаются мне…
И на бронзе — веков патина.
…Память выйдет на штурм,
чтобы взять давней юности замок;
И — разрушится в пыль
неприступная с виду стена…
* * *
Рифмовать стихи, видно, не к добру:Пуст карман, жена насовсем ушла…
Я под шелест снега сойду с ума.
Я под ветра вой навсегда умру.
Вот зима ведёт ноябрь под уздцы,
Как сибирского скакуна перед забегом.
А поэты все, в незнаемое ездцы,
Аж до рифм пронизаны гиблым снегом…
Вот зима с куплета перешла на припев;
В бренном теле моём замёрз каждый атом.
Это ветер, не на шутку рассвирепев,
Снова кроет меня продувным матом…
Осень кончилась. Стало бело поутру.
Продолжение жизни — смерть-подземка.
Я под ветра вой навсегда умру,
И — напишет эпитафию мне позёмка…
Скрипка и кларнет
И на бедной выбитой полянеУмирать начнут кларнет и скрипка.
Борис Поплавский
В час, когда влюблённый ищет ровню,
В час, когда Луна идёт на нет,
Истекая музыкой, как кровью,
Умирают скрипка и кларнет…
Всё, что Родиной моей зовётся,
Всё, что бережно хранит душа,
Музыкой, как пламенем, займётся…
Купол мирозданья сокруша,
С мест насиженных сорвутся звёзды
И — сгорят, где в небо взгляд разверст…
И — перечеркнёт скитаний вёрсты
Инструментах лишь о двух оркестр…
Над стыдом рассветным краснотала,
Над душой, что в облака рвалась,
Музыка прекрасная витала
И — как чья-то жизнь — оборвалась…
Пусть судьба накажет за ошибки,
Пусть оттачивает смерть стилет, —
Я умру под причитанье скрипки
И под плач, что издаёт кларнет…
Завтра я, как музыка, воскресну,
И к тебе сквозь миллиарды лет,
Через жизнь, без вдохновенья пресну,
Поведут и скрипка, и кларнет…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Снова, в Берлиозе умирая,
Остановят в двух шагах от ада
И к вратам перенаправят рая
Скрипка и кларнет — души отрада…
1. Амок — психическое заболевание.