Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2010
Игнатий Рождественский
Я себя не мыслю без Сибири
* * *
Ох и холодно, звёзды — и те посинели,И Венера от стужи ушла в облака.
Бросив вызов морозу и дикой метели,
Ты идёшь по застругам, озябнув слегка.
Ох и ветрено здесь, на границе России,
Ни сорок не увидишь, ни шустрых синиц,
Не двойные тут рамы вставляют — тройные,
Надевают лохмашки поверх рукавиц.
Как артистка, уходит луна за кулисы,
Хилый ельник морозом сражён наповал,
Отдают тебе мех чёрно-бурые лисы,
Мех, что звёзды и шорохи ночи вобрал.
Гулко колются льды, и летят снеговеи,
Круг полярный, как обруч, лежит на пути,
Ты шагни за порог, разожги камелёк поживее,
Пусть погреются звёзды, к себе их впусти.
А меня? Нет, не стану напрасно проситься,
Всё равно никогда не поладим с тобой.
Вот я слышу, как тихо скрипят половицы,
Или, может, то снег заскрипел голубой.
По полярному кругу иду неуклюже,
Без объятий твоих мне житьё — не житьё.
И, не выдержав дьявольской стужи,
Разрывается кедр, словно сердце моё.
Белая ночь
Нам открывается Север. Над намиВстало, тайгу озарив,
Белых ночей осторожное пламя,
Света туманный разлив.
Белые ночи. Спокойно на сердце.
Нас не преследует мрак,
Это чтоб я на тебя насмотрелся:
Дня не хватало никак.
Это чтоб я любовался тобою,
Это чтоб нам не спалось…
Вьётся белёсый дымок над трубою,
Вахтенный дремлет матрос.
Громко вздохнуть мы с тобою не смеем,
Чтоб не вспугнуть красоты.
Белая мгла над родным Енисеем,
Белых черёмух кусты.
Где и когда ты встречала такое?
Молча с тобою стоим.
С берега машет рыбачка рукою,
Счастья желает двоим…
* * *
Любовь у нас немножечко иная,Чем у других. Мы вместе много лет,
Но я тебя как следует не знаю
И, видно, так и не узнаю, нет.
Ни на перроне зимнего вокзала,
Ни у реки бурливой по весне
Слов, от которых сердце б замирало,
Ни разу ты не говорила мне.
А я их ждал не днями, а годами,
Я бредил ими, тосковал о них,
Не угасало ожиданья пламя
В краю пурги и в далях ледяных.
И нынче жду, как прежде, терпеливо,
Они во сне мне слышатся, а ты —
А ты молчишь, как северная ива,
Что поднялась из вечной мерзлоты.
Север
Он тебе покажется угрюмым;Тишина, белесый небосвод…
Горький дым над заметённым чумом
Одиноким облачком плывёт.
Тишина… И, может быть, не сразу
Ты заметишь в сумрачной ночи,
Как в снегах, невидимые глазу,
Непокорно плещутся ключи.
Как, в мохнатом облаке позёмки,
На пластах полярной мерзлоты
Вырастают гордо камнеломки —
Голубые смелые цветы…
Здесь тепла земле недоставало,
Люди здесь суровые на взгляд,
Здесь к тебе присмотрятся сначала,
А потом с тобой заговорят…
Цветы тундры
Они мохнаты, как зверьки,Цветы высокой параллели,
Их сроки жизни коротки,
Их солнце греет еле-еле.
Они растут у снежных груд.
Их вьюги сотни раз отпели,
И всё-таки они цветут
И дальше к полюсу идут —
Цветы высокой параллели.
Рица
Ты мне часто будешь сниться, Рица,Откровенье сердца моего.
Чаровница? Может, чаровница.
Волшебство? Пожалуй, волшебство.
Озеро ты или сновиденье.
Не пойму… Лишь ветер, да орлы,
Да библейских гор столпотворенье,
Да наплыв зелёной полумглы.
На каменьях остывает пена,
Искорки на землю оброня,
Но тебе скажу я откровенно:
Ты не обижайся на меня.
Где легенды, где живые были —
Не поймёшь, но, синь твою любя,
Признаюсь: тебя перехвалили,
Слишком возвеличили тебя.
Говорю тебе не для укора:
Там, где иней падает с ветвей,
Не однажды видел я озёра,
Что тебя красивей и светлей.
В зыбком свете северного лета
Льют свои студёные струи?,
Не прославленны и не воспеты,
Скромницы сибирские мои.
К ним не только гордой автострады —
Нет тропы охотничьей пока,
Их секут глухие снегопады,
Застят грозовые облака.
Их в неволе держит лёд метровый,
Но, сполохам пламенным сродни,
Чистоты, красы своей суровой
Не теряют никогда они.
* * *
Всё вокруг такое русско-русское,Всё кругом родное из родных.
Яблоня сияет белой блузкою,
Сотканною из цветов своих.
Забрела ракита по колено
В синеву лесного озерка,
Иволга поёт самозабвенно
В сумерках зелёных ивняка.
Прославляя полночи сиянье,
Веющей сиренью и сосной,
Соловьи вступают в состязанье
С местною эстрадой областной.
Нет, нигде мне не дышалось легче,
Ветры все печали унесли…
Ученица, дочь тверской земли,
Говорит мне: «Ландыши расцветши».—
Вместо принятого — «расцвели».
* * *
Чего ты хочешь, ну, скажи на милость:Чтоб я затих, ушёл чтоб на покой?..
Да если бы река остановилась,
Она бы перестала быть рекой.
Её, немую, захватила б ряска,
Её ползучий задушил бы мох…
Мне, как реке, нужна большая встряска,
Порогов бешеный переполох.
Чего ты? Да не хмурься, ради бога,
Пойми меня, ведь я тебя люблю.
Дай побурлить, поклокотать немного,
И не серчай за то, что пошумлю.
Ты никогда не опасайся шума,
Воде — и той неймётся по весне,
А камни вон весь век молчат угрюмо.
Но что за прок в их мёртвой тишине?
Пойми меня, не успокоюсь сроду,
У тишины всегда мне быть в долгу,
Пускай не выплыть на большую воду —
Всё ж с быстриной расстаться не смогу.
Струись же вдаль, иди в простор со мною
И полюби навеки быстроток,
И знай из этих сокровенных строк,
Что даже и последнею волною
Крушить я стану старости ледок.
Перед разлукой
Река дымилась утром ранним,Гудели сонно провода
Перед последним расставаньем,
Перед разлукой навсегда.
Звезда, подобная алмазу,
Сияла скупо январю…
Теперь ни разу… Да, ни разу
Я на тебя не посмотрю.
К чему раздор, не знаем сами.
До звёзд тебя бы я вознёс
Такую — с гордыми бровями,
С глазами, чистыми от слёз.
Такую — в инее крылатом,
Как в горностаевых мехах,
Со взглядом грустным, виноватым,
Без слов, забытых впопыхах.
Побудь со мной ещё мгновенье,
Не торопись последний раз…
Мороз до белого каленья
Или тоска доводит нас?
Дай шарф погладить твой струистый
И прикоснись ко мне сама…
Останься ты такой же чистой,
Как наша русская зима.
Сердце русское
Всё ты вынесло, сердце русское.Я склоняюсь перед тобой.
Ты справлялось с любой нагрузкою,
Не сдавалось беде любой.
Знало, гордое и могучее,
Много горя и маеты.
И за проволокой колючею
Капли крови теряло ты.
Над апрельской суровой Леною,
На полях тяжёлых побед
Кровь твоя не сгорит, священная,
Кровь твоя не остынет, нет!
Каюсь, мало тебя жалели мы,
Мало нежили мы тебя,
Под шальными ты шло метелями,
Ненавидя, скорбя, любя.
Шло ты к правде горами-кручами.
Поклониться тебе позволь.
И терзали тебя, и мучили,
Но тебя не сломила боль.
У тебя ночами морозными
Брал тепло и румын, и чех…
Породнилось с луной, со звёздами
Сердце русское раньше всех.
Как светильник ты над отчизною,
Сила, совесть, любовь её —
Сердце русское, бескорыстное,
Неподкупное ты моё.
* * *
Зима опять перестаралась,Зима беснуется опять.
Метели чувствуют усталость,
Но не ложатся отдыхать.
Всё дуют, не переставая,
Затеяв поздние бега.
Заря тускнеет огневая
И зарывается в снега.
Да полно, полно, март ли это?
Ответь, что мартовского в нём?
Хотя б одна весны примета!
Идут в метелях день за днём.
Но в этой белой круговерти,
Где снег взвивается столбом,
Летит весна в твоём конверте,
Как небо марта, голубом.
Мой край
Где ещё найдёшь края такие —Хоть пройди полсвета, полземли?
Здесь у нас потоки буревые,
Соболя, пшеницы наливные,
Лиственницы, скалы, хрустали.
Здесь у нас морошка и черника,
Сливы, не боящиеся зим,
Люди здесь от мала до велика
Хлебосольством славятся своим.
Где найдёшь места такие в мире?
Столько птиц и рыбьих косяков!
Столько леса, пашен и лугов!
Столько светлой, необъятной шири!
Я себя не мыслю без Сибири,
Без моих родных сибиряков!
* * *
Может быть, хотя б одной строкойЯ останусь в памяти людской.
Может быть, растением одним,
Одолевшим непогоды зим.
Может быть, хоть капелькой воды,
Что сады спасала от беды,
Хоть одним весёлым огоньком
Буду жить в признании людском.
Чайка
В ясные воды залива,Пробившись сквозь штормы и лёд,
Входит неторопливо
Стройный морской теплоход.
И чайка — комочек пены,—
Волну задевая крылом,
Спутницей неизменной
Летит за своим кораблём.
Там, у Полярного круга,
В бури, в туманы, в тьму,
Чайка не бросила друга,
Не изменила ему.
Я говорю без утайки
Той, что как жизнь люблю:
Надо учиться у чайки
Верности кораблю.