Содержание Журнальный зал

Алексей Чернец

Старый дом

Опубликовано в журнале День и ночь, номер 1, 2010

Алексей Чернец

Старый дом

 

***

Знай: всё так же время ставит заплаты.

Подлатает — перевалит за сорок.

Пусть единственно желанной наградой

Будет мне неизречённое слово.

 

Оттого что не взыщу славы пущей —

Знаешь, попросту сочтут за кокетство.

Но молчание твоё стало сущим,

Предок мой из деревенского детства.

 

Чуждым сделалось название «Сокур».

Зимней ночью девяносто второго —

Жизнь мотала — отмотала все сроки,

Только память мерит всё по-земному.

 

Помню, вязнул я в досужей трясине,

Всё расспросами тебя донимая.

Я теперь бы не спросил, дед Василий,

Как бежал ты из колымского рая.

 

Не спросил, лишь мимолётно приметил,

Как лукавые татарские скулы

Иссушает необузданный ветер

И глаза слезит зудящей остудой.



Старый дом

Глядишь сквозь век, отпущенный на шорох

Листвы пожухлой спиленным деревьям,

Осеннего двора заиндевенье —

Прохожими не хоженого шора.

 

Поверх простынно-наволочных флагов,

Отозванных на полки и на койки

Перед ударом точечным застройки

Грядущей демографии на благо.

 

Глядишь и старость перешла урочно

На юностью завещанные тропки.

И некуда спешить — повсюду пробки,

Бессмысленно врастающие в почву.

 

Скрипя зевнёшь, себя перемогая,

Жильцов сглотнёшь, отбрасывая тени,

И отзовутся гулкие ступени

Хрущёвыми артритными шагами.

 

 

***

По-обывательски, в сердцах,

От неустроенности жизни,

Рвёт часовые пояса

И дружно лается отчизна.

 

Поносят москвичи Москву,

Новосибирск — новосибирцы,

Москву здесь тоже понесут,

Но с толком, с чувством — как столицу.

 

А вот, к примеру, Петербург.

Своим табу интеллигентским —

Нам не чета, уверен будь, —

Загнут весомо, не по-детски.

 

Собраться — на плечи пальто:

Где не бывал, туда бы надо!

В Тольятти — ясно, там авто.

Там жёстко кроют — автоматом.

 

Иркутск, Ангарск — уж тем дано

Могучих творческих амбиций!

А в Сочи круче — там давно —

Возвышенно, по-олимпийски.

 

Но я не чую много лет

Исконного сердцебиенья —

Чем кроет свет из века в век

Боготворимая деревня.

 

Блюли поштучно и на вес,

Стирая к матери все грани,

Отшлифовали под конец

Литературными кругами.

 

Остыл во мне фольклорный пыл —

Куда подальше с плеч закину

Пальто.

Приятель позвонил,

Но он не в счёт, он с Украины.



Солдатики

Есть проблемы поважнее

Сломанного паровоза,

Рельсов, хрустнувших, как спички,

Груды рухнувших вагонов.

И солдаты, что убиты,

Они вовсе и не люди,

Истуканы из пластмассы —

Ни семьи у них, ни дома.

Есть задачи поважнее:

Склеить всё, что сможешь в жизни,

Зубы сжав, не устрашиться

Понесённого урона.

А солдатиков убитых

И опять готовых к бою

Всех собрать, сложить в коробку —

Ни семьи у них, ни дома.

Будет всё: глухие будни,

Заплуталые исканья,

Свето-тени интонаций,

Бездны пауз в разговорах

О влиянье полнолунья.

Ведь и вправду наши души,

Окрылённые в скитаньях —

Где он, тот заветный дом их?

С каждой жизнью всё сначала:

От Москвы до Петербурга

Сколько статуй командора —

все за мной под громовое!

Миди-флейта с барабаном.

Я звоню — бросают трубку.

Наплевать: давно в привычке

Жить от боя до отбоя.

Как хирург, решаешь быстро —

Всё | Абдейт | До новой жизни! —

В интонации нейтральной

Креативные изломы.

А соседка у подъезда,

Поздоровавшись, вдогонку

Молвит: «Как же вы живёте —

Ни семьи у вас, ни дома!»

 

Волны лунного прилива

Обновляют Атлантиду:

Там по рельсам паровозик,

Там, как тени, невесомы

В тихих улочках прохладных

Наши вымытые души,

Как солдатики в коробке —

Ни семьи у них, ни дома.

 

* * *

                   Амираму Григорову

По чьему мы пришли велению —

Тут забыть о добре и зле! —

Может, просто за неимением

Одиночества на земле?

Не напрасно древние верили

В негасимый незримый свет.

Расцветая, гибли империи,

Рухнув прахом былых побед.

 

Вспомни, как достаётся дорого

В вечность брошенный жадный взгляд!

Петропавловский грустный колокол —

Твой придуманный Петроград.

Как глядел на листву осеннюю,

Что посмертной красой странна,

Словно чашу, держал Вселенную,

И готов был испить сполна.

Ты ладоней мостов движения

Наваждение не сморгни —

В бесконечности приближения

Одиноки мы не одни!

Выпив яд безрассудно, дочиста,

Вспоминаем мы каждый раз

Всех, ушедших от одиночества,

И оно настигает нас.

 

* * *

Я люблю вечерний мокрый город:

Мелкий дождик, моросящий сонно,

Улицы в искрящемся убранстве,

В лужах — сопредельные пространства.

Беглыми, но ловкими штрихами

Осень распахнула зазеркалье.

Заглянуть в распахнутую душу

Я ещё сумею, я не струшу!

От погоды или от свободы

Словно ошалели пешеходы:

Торопливо лужи огибая,

Прочь спешат, себя оберегая.

Я стою чуть сбоку, огорошен

Тем, что весь очерчен, огорожен,

Хоть и тонко — непреодолимо.

Вот и плачет осень над картиной.

 

Скажешь возмущённо: «Что за шутки

В этот мерзкий вечер, мокрый, жуткий?!

Эти сопредельные пространства —

Ноги промочил, и сразу насморк».

 

 

Питерский рефрен

Маленький домик большого Петра,

Маленький домик.

Пётр выходил на прогулку с утра

В маленький дворик.

Пётр выходил — ему в Летнем саду

Маленький слоник

Звонко трубил, ну, а тот на ходу

Вскрикивал: «Morning!»

Маленький дождик бежал с облаков

На подоконник.

Пётр вынимал из кармана стихов

Маленький томик.

Дул ветерок, подгонял и спешил,

Строгий, как дворник.

Скоро, да, скоро мир станет большим,

Маленький слоник!

 

 

Следующий материал

Стройплощадка

Дмитрий Иващенко Стройплощадка Каменщик. При деле ты. И, стало быть, в порядке. Ты почестей в почёте не искал… Растёт стена твоей кирпичной кладки. Проверена отвесом вертикаль. В движеньях точен ты...