Опубликовано в журнале День и ночь, номер 3, 2008
Стихотворение написано Романом Харисовичем в больнице, незадолго до роковой даты — 17 апреля 2007 года. Скорее всего, это его последние стихотворные строчки…
Я много видел городов,
Бывал в Париже, в Сан-Франциско,
Но повторять сто раз готов:
Мне это скучно и не близко.
Я плыл средь ласковых морей,
Ступал на плиты Вавилона,
Но мне милее Енисей,
Тайги таинственное лоно.
Здесь плыли струги ввечеру
И молвил атаман Дубенский:
— Поставим, братья на яру
Острог высокий, град вселенский.
И ты поднялся, Красноярск,
В краю собольем и медвежьем.
Скитам монашеским свояк —
С космическим Правобережьем.
И ты поднялся, город мой,
С державной славой повсеместной,
На флаге — с львиной головой,
С часовенкою поднебесной.
Ты был к царю с почётом зван
И сам был к местным людям ласков.
Объединил ты нганасан,
Эвенков, ненцев и хакасов.
В твоей часовенке огонь
Проезжих приглашает в гости.
Но нашу родину не тронь —
Найдётся место на погосте…
Нас повергала смута в прах,
Но снова ты вставал сердито,
Весь — из кедровых красных плах,
Весь — из сурового гранита.
Пусть за Уралом города
Цветут с названием — Герои!
Но коль в Московии беда,
Скажите, кто встаёт горою?
Надень, правительство, очки!
Нам ни к чему в словах туманы!
Где — золотые рудники?
Где — нефтяные океаны?
Где — уголь чёрною стеной
Идёт сквозь землю до Байкала?
Здесь, где вознёсся город мой,
Что там Москва бы ни болтала!
Но почему ж нам тяжелей?
И что ж зимой мы одиноки?
Звенит угрюмый Енисей,
Молчат в степях седые боги.
Но есть характерец у всех,
Кого зовут сибиряками.
На все обиды — только смех,
Ответим белыми снежками.
Астафьев нас учил тому,
Оставил Суриков заветы.
Мы выше многих по уму,
И кто-то сердится за это.
Но мы простим и в этот раз
Пустую ревность, злую птицу…
Поверь, мой милый Красноярск,
Тебя мы любим, как столицу.
Все в небе спутники — твои —
Бесстрашно чертят мрак кромешный!
Певцы в Европе — соловьи
Отсюда, из Сибири снежной!
И в Третьяковке, где народ
Встал, красотою поражённый,
Незримо в воздухе плывёт
Наш гений, похвалой смущённый…
Спасибо, Красноярск, за труд,
За свет, за песни, за фонтаны.
Тебя столетья не сотрут,
Не одолеют ураганы.
Недаром слышно ввечеру,
Как молвил атаман Дубенский:
— Поставим, братья, на яру
Острог высокий, град вселенский.
Цвети ж, мой Красноярск, живи,
Века считая, как мгновенья,
Достойный славы, и любви,
И радостного поклоненья!