Опубликовано в журнале День и ночь, номер 1, 2008
***
Эта строчка на листке –
Словно жилка на виске.
Неумолчно бьётся, бьётся!
Умолчать не удаётся:
Оговорка, опечатка –
Под колёсами брусчатка.
Брызнет камешек навстречь!
Вот она, прямая речь!
***
Я понимаю просто, без всяких затей:
Жизнь — это чтобы вместе растить детей,
Просто беречь друг друга, и все дела.
Что до любви, то однажды она была.
***
Постояльцы, скитальцы, лишенцы, жильцы,
Пришлецы, проходимцы (забыла ль кого?) –
Люди-саженцы в блёстках нездешней пыльцы,
Росном, бисерном поте лица своего,
Без печати на горле, клейма на лице,
С негламурной наколкой, с разбойной серьгой;
Без ключа на мизинце, ключей на кольце;
Без окна, без дверей, со двора ни ногой!
Я не знаю короткой дороги домой,
Я пешком за три моря хлебать киселя;
Я семь пар износила железных; седьмой
Хлеб сглодала, а все не родная земля.
Раз — дорога: из Гостиц-села, из гостей…
Солнце за терриконами падает ниц,
И в округе, в границах её волостей,
Сотрясается воздух от пения птиц!
Два — дорога: сквозь лес, через чад, через чат,
Пусть окольным, кружным, окаянным путем,
Где навстречь семафорам колеса стучат:
Пережжём, переждём, перелжём, перейдём…
Три — дорога: во двор, по двору, со двора,
В кольца противосолонь свивается пыль;
И негромким презрительным свистом с утра
Подзывает водителя автомобиль.
***
Осенние люди как будто осенние листья:
Плакучие плечи, пожухлые хмурые лица.
Наряды — не взглянешь без слез, не похвалишь без лести.
И всё впечатленье от нас никуда не годится.
В походках и взорах ни воли, ни иммунитета.
А с губ — только пепел, слюна и подобие брани.
Артисты балета, мы стали статисты болота.
Эпоха успеха угасла — о, знать бы заране,
Что в самое сердце всего мирового порядка
Пыльца декаданса проникнет и там воцарится.
Приметы упадка: прорехи, провалы, пророки
Повсюду. И всюду пожухлые сирые лица
В толпе, неосознанно ищущей некий светильник
В стремленье, струенье, роенье немом и недужном.
Но нет вожака, чтобы выстроить нас в треугольник,
Трубя и курлыча, вести в направлении южном.
***
На скрепке, на кнопке, на загнутом внутрь уголке,
На пятнышке клея, практически на волоске
Ютится зима в канцелярском закуте одна.
В корзину вчерашнею новостью канет она.
В корзинку, в копилку, на полку, в каптерку — в архив!
Не выищет, щурясь, чихая и все перерыв,
Ни червь-архивариус и ни один доброхот!
Приходит весна, всё весны предвещает приход,
Её дефиле, фейерверки, фанфары и свет.
И всё предвосхитил наш новорождённый сосед.
Как сладко бесхитростным пахнет весна молоком!
Каким замечательным он говорит языком,
Как ёжится нежно, как смотрит на вещи свежо –
На землю, на небо, на первоапрельский снежок,
На город, где на перекрестьях имён и племён
Под флагом, под игом и благом при смене времён
Над чересполосицей дней и ночей, деловит,
Идет человечек зеленый, а красный — стоит.
г. Санкт-Петербург
***
Эта строчка на листке –
Словно жилка на виске.
Неумолчно бьётся, бьётся!
Умолчать не удаётся:
Оговорка, опечатка –
Под колёсами брусчатка.
Брызнет камешек навстречь!
Вот она, прямая речь!
***
Я понимаю просто, без всяких затей:
Жизнь — это чтобы вместе растить детей,
Просто беречь друг друга, и все дела.
Что до любви, то однажды она была.
***
Постояльцы, скитальцы, лишенцы, жильцы,
Пришлецы, проходимцы (забыла ль кого?) –
Люди-саженцы в блёстках нездешней пыльцы,
Росном, бисерном поте лица своего,
Без печати на горле, клейма на лице,
С негламурной наколкой, с разбойной серьгой;
Без ключа на мизинце, ключей на кольце;
Без окна, без дверей, со двора ни ногой!
Я не знаю короткой дороги домой,
Я пешком за три моря хлебать киселя;
Я семь пар износила железных; седьмой
Хлеб сглодала, а все не родная земля.
Раз — дорога: из Гостиц-села, из гостей…
Солнце за терриконами падает ниц,
И в округе, в границах её волостей,
Сотрясается воздух от пения птиц!
Два — дорога: сквозь лес, через чад, через чат,
Пусть окольным, кружным, окаянным путем,
Где навстречь семафорам колеса стучат:
Пережжём, переждём, перелжём, перейдём…
Три — дорога: во двор, по двору, со двора,
В кольца противосолонь свивается пыль;
И негромким презрительным свистом с утра
Подзывает водителя автомобиль.
***
Осенние люди как будто осенние листья:
Плакучие плечи, пожухлые хмурые лица.
Наряды — не взглянешь без слез, не похвалишь без лести.
И всё впечатленье от нас никуда не годится.
В походках и взорах ни воли, ни иммунитета.
А с губ — только пепел, слюна и подобие брани.
Артисты балета, мы стали статисты болота.
Эпоха успеха угасла — о, знать бы заране,
Что в самое сердце всего мирового порядка
Пыльца декаданса проникнет и там воцарится.
Приметы упадка: прорехи, провалы, пророки
Повсюду. И всюду пожухлые сирые лица
В толпе, неосознанно ищущей некий светильник
В стремленье, струенье, роенье немом и недужном.
Но нет вожака, чтобы выстроить нас в треугольник,
Трубя и курлыча, вести в направлении южном.
***
На скрепке, на кнопке, на загнутом внутрь уголке,
На пятнышке клея, практически на волоске
Ютится зима в канцелярском закуте одна.
В корзину вчерашнею новостью канет она.
В корзинку, в копилку, на полку, в каптерку — в архив!
Не выищет, щурясь, чихая и все перерыв,
Ни червь-архивариус и ни один доброхот!
Приходит весна, всё весны предвещает приход,
Её дефиле, фейерверки, фанфары и свет.
И всё предвосхитил наш новорождённый сосед.
Как сладко бесхитростным пахнет весна молоком!
Каким замечательным он говорит языком,
Как ёжится нежно, как смотрит на вещи свежо –
На землю, на небо, на первоапрельский снежок,
На город, где на перекрестьях имён и племён
Под флагом, под игом и благом при смене времён
Над чересполосицей дней и ночей, деловит,
Идет человечек зеленый, а красный — стоит.
г. Санкт-Петербург