Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2006
(Руководители: Гольцер Татьяна Васильевна, учитель истории; Деряжная Алла Владимировна, заместитель директора школы по учебно-воспитательной работе, учитель географии; пос. Шира)
Третий год в школе работает краеведческий кружок, главной задачей которого является исследование малоизвестных и спорных фактов в истории Хакасии, Ширинского района, п.Шира. Мы тесно сотрудничаем с краеведческими музеями Шира и Абакана. В январе 2004 года в нашем музее состоялся праздник – “Литературная гостиная”, посвященная столетию писателя Аркадия Гайдара. Его имя тесно связано с историей нашего района. В музее есть стенд, посвященный его деятельности. У нас проходили съемки известного фильма “Конец императора тайги” режиссера В.Саруханова. События фильма рассказывают о противостоянии Аркадия Гайдара и Ивана Соловьева. Нынешнее время дает возможность приоткрыть тайны минувших событий. И мы решили прикоснуться к ним. Стали искать источники. В музее мы узнали: Гайдар – герой, Соловьев – бандит. Но по телевидению увидели другое: Гайдар – убийца, Соловьев – народный герой. И нам стало интересно, а как же было на самом деле?
Руководители кружка организовали нам встречу с редактором местной газеты “Ширинский вестник” Иванченко В.Н. Василий Николаевич сопровождал писателя Бориса Камова, сценариста фильма, в его поездках по Ширинскому району в 70-е годы и более всех компетентен в вопросе Голиков-Соловьев.
Он и рассказал нам, что живы еще свидетели тех событий. Руководители решили найти очевидцев и организовали поездку в село Соленоозерное и в музей Казачьего быта. Действительно, живы те люди, которые знали Гайдара и Соловьева.
И вот тут-то началось: встречи, беседы, работа в архивах… Собранный материал руководители помогли нам проанализировать, обобщить, сделать выводы.
Исторические факты и события неотделимы от жизни народа. Во все времена они сопутствуют нам, вносят в жизнь что-то интересное, положительное, а порой противоречащее, отрицательное, заставляющее думать, анализировать происходящие явления, события.
В дни столетия А.П.Гайдара по телевиденью шли передачи об этом замечательном писателе. В детстве с восторгом читали рассказы Аркадия Гайдара “РВС”, “Чук и Гек”, “Тимур и его команда”, “Голубая чашка”, в нашем поселке есть улица Гайдара, знаю поселок Гайдаровск в соседнем Орджоникидзевском районе. И вдруг…
В программе “Вести” с экрана плачет и причитает старушка: “Опозорил нашу улицу, доску с этим же именем прицепили. Ой, опозорил!..”
И ниже титры: Кокова М.К., жительница Форпоста, ныне Соленоозерного. Да это же из нашего района! В голове застучало много вопросов: Что? Как? Почему? И началась исследовательская работа в музее, библиотеке, встречи с очевидцами.
Семья потомственного казака Николая Нестеровича Соловьева жила в станице Форпост, основанной еще во время покорения Сибири и переименованной при советской власти в Соленоозерное. По каким-то неясным причинам некогда богатый казак Николай Соловьев разорился. И поэтому на жизнь семьи зарабатывал по-разному: занимался производством изделий в тайге, пастушил… Сын Иван помогал отцу и в работе, и на домашнем подворье. В 1911 году был призван на службу в казачью сотню в Красноярске. Политикой, судя по всему, не увлекался, поскольку, вернувшись домой после Февральской революции, в активистах не ходил, а стал по-прежнему вместе с отцом выжигать известь. Вскоре женился на Анастасии Григорьевне Осиповой, вдове, по матери – хакаске. Во время “колчаковщины” Соловьев был мобилизован и служил урядником в Енисейском казачьем полку. Участвовал в боевых действиях, был ранен. После возвращения домой 4 марта 1920 года был арестован без объяснения причин. Его препроводили в Ачинский Дом лишения свободы с соответствующими обвинительными документами. Можно ли было считать их правдивыми, если по одному он проходил как “опасный” для советской власти, а по другому как совершивший “уголовку”? Виной было уже то, что Соловьев – казак, а тем более урядник. Судьбе было угодно, чтобы Иван Соловьев, сбежал 9 июня 1920 года из Красноярского концентрационного лагеря и укрылся в тайге, через некоторое время став известным уже для одних как бандит, для других как защитник от притеснений власти. Судьбе было так суждено, что после ареста Соловьева бывший красный партизан Перевалов, арестовавший Соловьева, устроил расправу и убийства безвинных людей в селе Шарыпово. Оставшиеся в живых примкнули к отряду Соловьева… В архивах сохранились донесения агентов ЧОН об организации отряда Соловьева. “Создан суд чести. Имеется молитва “Спаси, Господи, люди твоя и сохрани достояние твое…” Существует ежедневная вечерняя перекличка, группирующая банду. Банда именуется “Горноконный партизанский отряд имени Великого Князя Михаила Александровича”. Все вооружены винтовками, шашками, револьверами, имеется артиллерия. Обмундирование одинаковое, добротное, хорошее. В банде имеют все большую сознательность, на почве этого распоряжения выполняются беспрекословно и сознательно. Обращаются друг к другу “Господин такой-то”. В банде имеется книга приказов, например: “Категорически запретить самовольные обыски у населения. Соловьев”. В отряде имелось трехцветное знамя с надписью “За Веру, Царя и Отечество” (это отзывы врагов).
Свои места Иван Николаевич беззаветно любил. И как ни уговаривали его потом, когда у него уже был отряд, уйти в Монголию и дальше в Китай, куда ушли остатки Колчаковской армии, он никогда не захотел уходить из родных мест.
Советской власти было известно о Соловьеве немного. Из документов того времени: “Лет ему было тридцать с небольшим. Местный уроженец. Бывший колчаковский урядник, отпущенный домой среди многих тысяч раскаявшихся и прощенных. Арестованный в 1920 году по невыясненным до сих пор причинам, Соловьев бежал, создал банду. Вскоре в нее влился офицерский колчаковский отряд полковника Олиферова. Штаб, созданный поначалу из офицеров, помог Соловьеву сформулировать политическую программу: атаман добивался отделения Хакасии от Советской России. Пользуясь поддержкой запуганного неграмотного местного населения, Соловьев захватывал золотые и хлебные обозы, срывал заготовку продуктов и держал в напряжении большую часть Енисейской губернии”.
Говоря языком того времени – Соловьеву “шили” политику. На самом деле – Соловьев не был политическим деятелем. Это был русский человек, который уживается с любой властью, если она “здравомыслящая”. Он был согласен на социализм, лишь бы ему не мешали крестьянствовать.
Соловьев был незаурядной личностью. По ЧОНовским документам – честолюбив, осторожен, до наглости предприимчив, пользовался сочувствием населения, но отличался корыстолюбием… Был он невысокого роста, коренаст. Ловкости, смелости, силы ему не занимать. Любого борца мог побороть, любого коня обуздать и стрелял метко: на скаку сшибал птицу. И на лыжах хорошо бегал. Никто его поймать не мог, да он и не скрывался особо. Все юрты, дома были перед ним открыты, всюду он был желанный гость.
Вспоминает 88-летняя пенсионерка из Солено озерного Растовцева: “В партизанском отряде Соловьева были сплошь наши мужики, он никогда крестьян не обижал. Если за ними гонялись красные, то партизаны, прискакав в какое либо село, седлали новых коней, а уставших непременно просили вернуть старым хозяевам из других улусов. Повстанцев все за столы приглашали, а красные были незваными гостями”. Вспоминает учительница нашей школы Васильева В.Д.: “О встрече с Соловьевым и его бандой мне рассказывала моя бабушка. Однажды осенью они всей семьей собрались в лес на Секачуль за грибами и ягодами. Запрягли лошадь, поставили на телегу бочонки, короба под грибы и ягоды и поехали. Набрав полную тару груздей и брусники, возвращались. Вдруг раздались крики, свист и на них налетели бандиты. Они стали ругаться, хватать руками бруснику, рыться в коробах с грибами, распрягли и увели лошадь. Вдруг кто-то резко, по особенному свистнул и все затихли. К телеге, около которой стояли мой прадедушка с ребятишками подъехал какой-то человек. По тому, как все к нему обращались, было ясно, что это главный бандит. Потом выяснилось, что это был Соловьев. Подъехав к телеге, он спросил у бабушкиного отца: “О чем плачешь, старик?” Тот сказал, что его молодцы раскидали у него всю бруснику, а самое главное, забрали лошадь. И как он теперь без лошади будет кормить своих пятерых ребятишек, он не знает. Соловьев нахмурился, приказал своим бандитам удалиться, вернуть лошадь прадеду, извинился перед ним и ускакал вслед за бандой. Вот так об этом мне рассказала моя бабушка”.
Рядовые повстанцы и взводные вспоминали его как человека с сильным характером и волей, не допускающим и мысли попасть под чье-то влияние. В отряде Соловьева никто не знал, куда и зачем он идет, подчинение предводителю было полным. Своих мыслей он не высказывал, окружающие становились свидетелями лишь его действий. Если отличившихся поощрял офицерским кителем, часами или объявлял благодарность сам, то это высоко ценилось… Жители не просто симпатизировали Соловьеву, они в глубине души гордились им, втайне злорадствовали, что Соловьев для чоновцев, вообще для Советской власти недосягаем. “Руки коротки”. И радовались каждому успеху Ивана Николаевича со своим отрядом. В своей борьбе за “мнение народа” он пользовался необычными по тем временам методами “психологической войны”. После каждого налета банда распускала слух, что был “сам Иван Николаевич”. О Соловьеве шептали: “Все видит. Все слышит. И пуля его не берет”. Хакасские легенды сложены о народном защитнике, скачущим впереди на золотом коне.
Если бы белых гор не было,
Быстрые реки откуда бы текли?
Если бы не было Соловьева,
Счастье моему народу
Откуда бы вернулось?
Семь извилин на долгом пути,
По какому из них мне идти?
Соловьев мне брат и отец,
Я теперь у него – боец.
Разве самый плохой из коней,
Тот, что мне подарил отец?
Из сражающихся людей
Разве самый плохой я боец?
Если бы не белела гора,
Откуда бы светлые реки текли?
Если бы не было Соловьева-орла,
На что бы надеяться мы могли?
……………………………………..
Белогорье стоит высоко,
Белые снега там не тают,
Хоть он русский, за нас
Чистым сердцем он всегда станет.
Синие горы стоят высоко.
Никогда там снега не тают,
Сердцем чистый наш Соловьев
Никогда нас, хакасов, не выдаст, не предаст.
Встречаются и другие воспоминания. Ширинец Горбов: “Я был еще мальчишкой, когда на моих глазах были зарублены бандитами молодые коммунисты, Григорий Литвинов и Павел Изотов. Помню, как от рук бандитов погибло семь членов партии и комсомольцев. Эти люди сопровождали обоз и были схвачены соловьевской бандой в тайге. Над пленными издевались. Им отрезали уши, носы, выкалывали глаза, резали живот. После этих всех страшных пыток их тела были брошены на дорогу и истоптаны копытами лошадей. В числе погибших был 16-ти летний Миша Белокопытов, Александр Булатов и Федор Скворцов в отряде из пяти человек сопровождали обоз. На обоз напала банда, при попытке скрыться трое были убиты”.
“К числу связных из местного населения принадлежала Настя Кукарцева. В целях конспирации ей дано было имя “Машенька”. Она попала в руки бандитов, переодевшихся в красноармейскую форму и под видом чиновников прибывших на Теплую реку, где жила Настя Кукарцева. Она, конечно же поверила бандитам и через них стала передавать донесения Голикову. Этим она выдала себя и была схвачена, постоянный допрос учинял ей сам Атаман Соловьев. Ни в чем не признавшись, она погибла (расстреляли)”.
В селе Чебаки Ширинского района находится могила борцов за советскую власть расстрелянных бандитами.
“В банде было много таежников, знающих каждую тропу. От бандитских шашек и пуль гибло много коммунистов и комсомольцев, борцов за советскую власть”.
“Соловьевцы нападали, в основном, на крупные населения, улусы, коммуны, рудники. Забирали хлеб, золото, уводили скот. Грабеж усиливался особенно осенью и весной”. Насилие, которое свалилось на людей, было столь жестоким и тупым, что люди сопротивлялись ему как могли. Некоторые отряды (по 5-8-10 человек) действительно не прочь были погреть руки на всеобщем бедствии и пограбить. Называют атаманов: Емандыкова, Кульбистеева, Родионова, братьев Кулаковых. Часто свои действия они списывали на Соловьева”.
Узнав о приезде нового командира, Соловьев начал не с боя, а с налета. “Аркадий Петрович, – написал он ему, – приезжай погостить. С честью встречу – с честью провожу”. И прельстительное такое послание было не единственное. Бывшая квартирная хозяйка Голикова-Гайдара, А.А.Кожуховская, рассказывала: “…Как Аркаша получит записку, целый день ходит сам не свой. Всюду ему чудится Соловьев. Ни разу в лицо его не видел, а все Соловьев перед глазами. Терпеть его не мог, а увидеть, поймать Ваньку – другой мечты не было”.
Поединок с Соловьевым становился прежде всего поединком психологическим. У Голикова было постоянное ощущение, что Соловьев ежеминутно рядом. Дважды и трижды в ночь командир вставал и обходил посты. Обходы заканчивались благополучно. А стоило Голикову уехать с небольшим отрядом из села – соловьевцы закололи часового. Привычные методы борьбы с бандой – выслеживание, преследование, короткий бой – существенных результатов не давали. Разведка, блестяще поставленная у Соловьева (на банду работали даже дети-хакасы), давала ему возможность следить за каждым шагом Голикова и его бойцов.
31 марта 1924 года в аале Ахасхыр председателю уездного ревкома Г.Итыгину и бывшему командиру добровольческого отряда Н.Спирину удалось провести личные переговоры с Соловьевым. Итыгин информировал: “Он сдал часть оружия, дал подписку о ликвидации банды и что желает перейти к мирному труду. Расстались друзьями”. Этот разговор был не случайным. Дело в том, что в начале апреля в Чебаках должен был пройти первый районный организационный съезд Советов. Итыгин и Спирин предложили Соловьеву приехать и выступить перед делегатами. Если они примут во внимание его аргументы, то это облегчит его дальнейшую реабилитацию. Делегатом этого съезда был Петр Конгаров:
– На съезде с большой речью выступил Иван Николаевич Соловьев. Его речь, если сказать своими словами, сводилась к тому, что у них не было никакой политической платформы, а это были люди, которые бежали в тайгу от грозящей им смерти. Они не нападали на своих военных преследователей, уклонялись от стычек с ними и только в кризисных ситуациях были вынуждены применять оружие… Съезд принял постановление – обратиться в Президиум ВЦИК с тем, чтобы реабилитировать Соловьева и оставшихся в живых людей из его окружения. (Это был звездный час казака Соловьева – народ в лице своего представительного органа постановил: вины за ним нет, его сопротивление властям было вынужденным и справедливым.) После того соловьевцы и красные командиры покинули зал заседаний съезда…
Военные дважды срывали переговоры с Соловьевым. Первый раз еще в 1921 году, а второй – в Чебаках, когда командующий ЧОН губернии по прямому проводу приказал взять Соловьева живым. Но Соловьев бежал. Командиры были подвергнуты аресту, якобы за то, что действовали вопреки решению съезда. Но этот арест П.Н.Конгаров считал мнимым. Но 5 апреля (в тот день, когда И.Соловьев прибыл на съезд в Чебаки) “боеотряд ЧОН Кузнецкого уезда” обнаружил в верховьях реки Средней Терси двухбарачное зимовье, где были захвачены отец и мать Соловьева, его жена, семь женщин и четверо детей (как сообщил начотряда Волкопелов – “в результате гранатного боя”!). Бараки были сожжены. Теперь у власти появился сильнейший козырь – в заложниках оказались семья бывшего есаула, а у него новая цель – вызволить из неволи семью. Шла смертельная игра в “кошки-мышки” – кто кого обхитрит. Соловьев согласился, что он никого больше трогать не будет, будет заниматься мирным трудом, если только его трогать не будут… Что со стороны Соловьева его сдача является искренним его желанием, то это характеризует случай в первых числах мая. “Когда призываемые 1902 года рождения в красную армию жители села Форпост отправлялись в Минусинск, то таковых встретил Соловьев со своей бандой. Вместо того чтобы призываемых распустить по домам, как это делалось в прошлые годы, Соловьев устроил салют, для чего было выпущено около ста штук патронов в честь призываемых в Красную Армию…” (из донесения в ЧОН). Встречу командира Хакабского Отдельного эскадрона Николая Ильича Заруднева, воевавшего против Корнилова и Деникина, и бывшего командира Конногорного партизанского отряда Ивана Николаевича Соловьева назначили на 23 мая в Форпосте. Заруднев ехал туда из тогдашнего села Усть-Абаканское (будущего Абакана), Соловьев с таежной заимки. О чем он думал? Наверное, верил, что “родные стены” станицы помогут решить все его непростые проблемы. Выбор он сделал…
Они договорились, что Соловьев вступит в должность начальника охраны золотых рудников. Сценарий дальнейших действий был разработан красными. Заруднев предложил в шутку побороться. Не успели они схватиться, как подоспели его бойцы.
Связанного пленника бросили в баню и приставили к нему часового. Предупредили: если начнется перестрелка или же Соловьев попробует освободиться, то пристрелят. Ближайшего помощника, Павла Чихачева, квартировавшего у Буданцевых, зная его храбрость, взять живым не решились, убили из засады. Побаивались ординарца Сашу “Соловьенка”. Только показал спину, как Заруднев выстрелил. В доме находился хакас Мирген, бывший работник хозяина, который был у Соловьева доверенным человеком. Услышав выстрелы, он начал стрелять в Заруднева, но промахнулся. Красный командир пристрелил его за огородом, у реки… Услышав пальбу, часовой через окошко выстрелил в голову связанного Соловьева. Его, Чихачева и “Соловьенка” закопали в общей яме у ограды кладбища. Центру нужны были доказательства. Через три дня приехала комиссия. Яму раскопали, на столы положили тела убитых – женщины их обмыли, фотограф сделал несколько снимков. Погибших казаков закопали обратно…
В наше время старожилы вспомнили (а может и не забывали никогда) где похоронен Иван Николаевич. Сейчас на могиле установлен крест, в селе Соленоозерное возродили казачий отряд и присвоили ему имя Соловьева. Алексей Кожуховский житель села Соленоозерного, выходец из казачьего рода, основавшего станицу Форпост. Написал стихотворение:
На кладбище холмик стоит одинокий,
На холмике струганный крест.
Вознесся он к небу стрелою высоко,
Далеко виден окрест.
Кто помнит, что было;
Кто знает, где правда…
Те годы быльем поросли
И канули в прошлое, уже безвозвратно,
И правду с собой унесли.
На холм на могильный, где крест деревянный,
Приходит на праздники люд,
Вокруг той могилы рядком люди станут,
Цветы к изголовью кладут.
Кому? Они знают из сказок старинных:
Он был человеком своим,
Но новая власть в ту лихую годину
Бесчестно расправилась с ним.
И крест, как свидетельство
Доли превратной, как память прошедших боев,
Гласит на нем надпись рукой аккуратной:
“Лежит здесь Иван Соловьев”.
В судьбе Ивана Николаевича Соловьева отразилась судьба человека, вставшего перед выбором жизненной позиции в переходное время. Каждый из нас оказывался перед таким выбором и сегодня…
“РВС”, “Чук и Гек”, “Тимур и его команда”, “Голубая чашка”. Об этих и других книгах А.П.Гайдара я впервые услышала от своей бабушки. Столько восторгов звучало в её рассказах, что мне захотелось тоже прочитать эти книги, убедиться, так ли замечательны они. Прочитала. А теперь стало интересно, что это за человек А.П.Гайдар? Каким надо быть, чтобы так писать?
“Гайдар” – это значит “всадник, скачущий впереди”.
Оправдал ли он своей жизнью, своим трудом, своей смертью, наконец, это гордое имя?
Аркадий Петрович Голиков, будущий писатель Аркадий Гайдар, родился 22 января (нового стиля) 1904 года в городе Льгове Курской губернии в семье учителей.
Из той далекой льговской жизни Гайдар навсегда сохранил воспоминания о сахарном заводе, отцовском верстаке со стружками (Петр Исидорович любил “отдохнуть за верстаком”) и письменном столе, за которым отец и мать готовились к урокам, проверяли тетради. На столе не дозволялось ничего трогать. Это было священнодейственным местом в доме. Друзья детства свидетельствуют: “Обещание Аркадий выполнял твердо. Мужественно выслушивая упреки и даже брань по поводу вытоптанных в азарте игры клумб или разлитого в соседском подполе молока, он воспитывал в себе честность, мужество и волю. Иногда, выручая товарищей, Аркадий даже брал на себя чужую вину”.
Вот почему Гайдар настойчиво утверждал, что у него была “обыкновенная биография”. И все же он ошибался: ведь его взлет начался в 13 лет, когда Галка привел своего ученика в клуб, и Аркадию стали “давать разные мелкие поручения: сбегать куда-то, отнести то-то и вызвать того-то”. В августе 1918-го Голиков уже член партии “с правом совещательного голоса”. Ему поручают создание партячеек. Известен случай, когда после выступления Аркадия все коммунисты одного села “решили идти на фронт”.
Любопытно, что одновременно Аркадий Голиков участвует в создании Арзамасского комсомола. Охраняет по ночам город. Проходит военное обучение. Занимается самообразованием. Продолжает посещать занятия в реальном: заканчивает четвертый и начинает учебу в пятом классе. Но ему всего этого мало: он мечтает попасть на фронт.
Он стал проситься на передовую, а попал на Московские командные курсы Красной Армии (о чем позаботился командующий). Но Московские курсы через несколько дней перевели в Киев. А это был уже Петлюровский фронт. Вскоре он стал командиром роты. А было ему 15 лет. В октябре 1920-го Голикова посылают в Москву в Высшую стрелковую школу “Выстрел”. Даже среди тщательно отобранных курсантов Аркадий сразу обращает на себя внимание своей незаурядностью.
В июле 1921 года, сохраняя за собой прежнюю должность, Голиков одновременно исполняет обязанности командующего 5-м боевым участком, что соответствовало должности командира дивизии или бригады. В начале 1922 года Голиков получил новое назначение в Сибирь, в далекую Хакасию. Там, в Ачинско-Минусинском районе, действовали банды атамана Ивана Соловьева.
До Голикова в борьбе с Соловьёвым потерпели поражения многие опытные командиры. Посылая в начале 1922 года в Хакасию Голикова, командование ЧОНа в Москве и в Красноярске возлагало надежды на незаурядность Голикова, его образованность и великолепные аналитические способности. Дальнейшие события показали: выбор был сделан правильно. Приехав на место, Голиков быстро понял и сообщил в штаб ЧОНа губернии, что непобедимость и неуловимость Ивана Соловьёва объясняется прежде всего тем, что “император тайги” ведёт психологическую войну и пользуется психологическими методами воздействия на противника и местное население.
Это было важным открытием. В отличие от своих незадачливых предшественников, Голиков был готов к ведению такой войны. Но, помимо объективных трудностей, ему стало чинить помехи… непосредственное начальство. Кого-то раздражали смелость мышления, отсутствие чинопочитания и беззаветная личная храбрость Аркадия Петровича Голикова. Командование 6-го Сибсводотряда, которому подчинялся Голиков, вместо повседневной помощи начальнику 2-го боевого района неутомимо слало на него доносы в Красноярск. И Голиков очутился меж двух огней. С одной стороны его ежечасно держал в напряжении своими “психологическими методами” Иван Соловьёв. А с другой – не унималось “родное” начальство. Дело не ограничивалось моральным воздействием. У Голикова не хватало людей, а пополнения не давали. Это создавало большие трудности.
В Сибирь Голиков прибыл в начале февраля 1922 года. Он явился к командующему частями особого назначения Катерухину, который назначил его на должность комбата, шестой свободный отряд делился на 3-и района. Второй район от реки Енисей, к югу от черного Июса и далее находился в ведении Голикова. Он явился в Чебаки, где была размещена штаб-квартира ЧОН (части особого назначения). По совету коммунистов штаб-квартиру перенесли в село Соленоозерное. Голиков разработал план разгрома банды на Поднебесном зубе. Наступление началось осенью 1922 года. Банда была разбита, но не уничтожена. Соловьеву с остатками банды удалось скрыться в верховьях Черного Июса. Умел командир задушевно поговорить, приковать внимание слушателей. Солдаты-чоновцы его любили и шли за ним в огонь и воду. Боев и стычек у батальона Голикова с бандитами было много. Вот что рассказывают об одном из сражений Голикова с бандитами Николай Сергеевич Владимиров, много лет работавший председателем Чебаковского сельского совета, и бывший чоновец Андриян Александрович Захаров: “Разведка донесла, что в районе озера Олеколь, в лесу скрываются бандиты. Аркадий Голиков принимает решение: небольшим отрядом выгнать бандитов из леса, а своим отрядом следовать за ними. План был одобрен. Разведчики ехали верхней дорогой, что ближе к лесу. Когда бандиты увидели приближение чоновцев, они вышли, открыли огонь. Разведчики стали отступать к озеру. Бандиты рассчитывали потеснить отряд к озеру и уничтожить его. В это время со стороны Чебаков появился отряд под командованием А.П.Голикова. Бандиты в панике отступили, бросая оружие. Чоновцы захватили пулемет, винтовки и патроны. Голиков проявил себя смелым и опытным руководителем. Он первый шел в бой, всегда был в самых опасных и ответственных местах боя. И никакие препятствия не могли остановить его.
Батальон, которым командовал Голиков, состоял из отдельных отрядов, которые были по его распоряжению направлены в разные точки второго боерайона. Сам же Голиков со своим отрядом не находился на одном месте. Он был постоянно в походах. Его трудно было застать, но передвижение любого отряда он знал точно”.
Возможно, что примерно в этот период и произошло одно из событий, рассказанных жителем села Косые Ложки Иваном Шабашовым: “Первый раз я встретился с А.П.Голиковым в апреле 1922 года в Чебаках, где назначались мирные переговоры с беляками, на которых должны были встретиться с нашей стороны командир второго батальона, комбат товарищ Голиков, с другой стороны главарь банды Соловьев. Встреча их не состоялась. На что надеялся Соловьев? На уход в Монголию? Это неизвестно. Но, почувствовав близкий конец, бандиты, озверев, пытались как можно больше навредить Советской власти, убивали крестьян, уничтожали посевы, колхозный инвентарь, убивали активистов. Мирные жители всеми силами пытались помочь в ликвидации банды. И небезуспешно. Всеми операциями руководил Голиков, а банда Соловьева, вооруженная винтовками, грабила отдельные союзы и скрывалась. Голиков тяжело уставал, изнуренный постоянными походами и боями с бандитами, продолжал сосредоточенно и целенаправленно выслеживать банды, не давая им ни минуты покоя. С тех пор мы, сибиряки, считаем его своим, сибирским. Было много трудностей. И в первую очередь, в том, что местные бандиты знали каждую тропинку, каждый кустик в лесу. Голиков в Соленоозерном жил на квартире Кожуховской Аграфены Александровны”.
Из воспоминаний Кожуховского, красноармейца: “Я помню красного командира Голикова. Жил он на квартире у моих родственников. Я часто к ним заходил. Голиков постоянно что-то писал. Часто отлучался из дома. Жители его очень любили. По их словам, это был общительный, разумный, простого поведения человек, пользующийся уважением как у взрослых, так и у молодежи. Когда он прибыл в Фортпост, то действительно разработал план, в основу которого положил мирные переговоры с соловьевцами и уважительное отношение к местному населению. Гайдар выступал в клубе. Аркадий Петрович создал театр. Силами молодежи он ставит в нем сначала первый акт “Горе от ума”.
И только в последние годы стали появляться публикации, которые показал: вышеприведенное не совсем соответствует действительности. Особенно широкий резонанс вызвала книга известного русского писателя, к сожалению, ныне покойного Владимира Солоухина. Несмотря на многие существующие неточности, в его книге “ярко выписан каратель-чоновец” Аркадий Голиков (впоследствии Гайдар), даны как его личность, так и действия по борьбе с партизанским отрядом Ивана Соловьева. 86-летний владелец особняка, в котором жил Гайдар, говорит:
– О своем бывшем соседе, т.е. Аркадии Голикове, я ничего хорошего сказать не могу. Его руки в крови. Убивал он не партизан-воинов, сражавшихся с ним, а простых невинных людей, в основном хакасов, которые оказались в заложниках. Среди них были и дети. В полной мере свои способности “душегуба” Гайдар и проявил в Фортпосте. Комбат ЧОНа Аркадий Голиков превратился в зверя-карателя, лично расстреливавшего по 16-136 заложников за один раз, в их числе женщин и детей.
– Этот убийца Голиков был хуже черта, его все у нас расстреливателем, палачом называли, – вспоминает Маримьяна Ростовцева. – Сидела я, тогда ещё 13-летняя девчушка, у окна и смотрела, как в очередной раз ближе к вечеру везли на Крутой откос ещё одну партию заложников-смертников. Отец, помню, меня всегда отгонял, грозился, стращал, что, мол, я сама заложницей стану, если Голиков меня заметит. В заложниках были отцы, братья, сестры. Они плакали, молились, просили Голикова не убивать их, отпустить. А тот сидел гордо, величаво, держась за свой кинжал. Все его боялись. Для него все были врагами, всех он готов был расстрелять, закалывать кинжалом. Когда подвода приезжала на крутой откос, девчонки сами рыли себе могилы-ямы. Расстрелянных даже не закапывали, просто сталкивали в ямы. А рядом дежурили псы. Они таскали по деревне их мясо. Ну, Бог ему судья”.
В ЧОНовский центр в Красноярске пошли на Голикова бесчисленные жалобы за его кровавые действия. Жалоб этих было так много, и они были так доказательны и настойчивы, что Красноярские власти решили вызвать восемнадцатилетнего комбата с “тамбовским опытом” и во всём разобраться. Телеграммы три или четыре Голиков оставил без ответа. Наверное, ему казалось странным, что его действия представителями Советской власти могут оцениваться как предосудительные. Однако, в конце концов, он вынужден был подчиниться, и явился в Красноярск. Всего лишь два с половиной месяца с небольшим пробыл он в Хакасии.
Нет стенограмм разбирательства этого дела, но есть заключение по этому делу №274, о должностных преступлениях, выразившихся в самочинных расстрелах. В этом заключении командующий ЧОНа губернии В.Какоулин написал: “Моё впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений”.
Были, оказывается, проверочные комиссии. Так вот, председатель одной из проверочных комиссий, а именно Т.Виттенберг, потребовал для Голикова суда и высшей меры наказания, то есть расстрела.
Биографы Голикова утверждают, что суд не состоялся. Научный сотрудник Хакасского Государственного Университета Сергей Михайлович Тодышев уверял, что суд был, и что Голикова приговорили к расстрелу. Но Тухачевский, находясь в то время на высоте государственного положения, спас своего будущего подчиненного, отозвав его из Красноярска в Москву “для лечения”. И то, и другое правдоподобно, ибо к этому времени всем стало ясно, что Голикова нужно лечить. Что он не просто убийца, “все ЧОНовцы – убийцы”, но что он убийца-псих, что он убийца-маньяк. В Красноярске он писал в автобиографии: “Вследствие переутомления, вызванного пятилетним пребыванием на командных постах в Красной Армии, получил острое расстройство нервной системы, требующей серьезного и основательного лечения… Сейчас мне 19 лет. Бывший командир 58-го отдельного полка армии по подавлению восстаний – Голиков”. В Хакасии же действия Голикова были направлены главным образом на “инородцев”, на национальное меньшинство. Тем самым эти действия как бы забивали клин между хакасами и русскими, ибо Советская власть (сколько бы ни кричали об интернационализме) воспринималась всюду в стране как власть русская. Но из партии его всё-таки исключили. А это по тем временам – не мало. (Хотя биографы и утверждают, что он ни разу с просьбой восстановить его в партии не обращался, что правдоподобно, ибо при новом разбирательстве дела опять всплыли бы его “деяния” в Хакасии), но существует мнение, что всё-таки Голиков писал в ЦК с просьбой о реабилитации, на что Сталин с присущим ему лаконизмом и ставя последнюю точку на “деле” сказал: “Мы-то его, может быть, и простили бы. Но простят ли его хакасы?”
А потом десятки разных школ, пионерских отрядов, пионерских лагерей, кинотеатров, улиц, домов культуры назвали именем Аркадия Гайдара, да так и зовут до сих пор.
– Гайдар, – слово чисто хакасское. Только правильно оно звучит не Гайдар, а Хайдар, и означает оно не “впереди идущий” и не “вперёд смотрящий”, а просто “куда”.
– Ну и почему же Голиков взял себе в псевдоним хакасское слово “куда”?
– А его так хакасы называли. Кричали: “Прячьтесь, берегитесь, Хайдар-Голик едет!”. А прилепилось это словечко к нему потому, что он у всех спрашивал: “Хайдар?”. То есть куда ехать? Он ведь других хакасских слов не знал. А искал он банду Соловьёва. Он подозревал, что хакасы знают, где Соловьев, знают, а не говорят. Вот он и спрашивал у каждого встречного и поперечного: “Хайдар?” Куда ехать? А ему не говорили. Один раз в бане запер шестнадцать человек хакасов: “Если к утру не скажете, где Соловьёв, всех расстреляю”. Не сказали. А может, и вправду не знали, где Соловьёв, тайга ведь большая. Утром он из бани по одному выпускал и каждому стрелял в затылок. Всех шестнадцать человек перестрелял. Своей рукой. А то ещё, собрал население целого аула, ну, то есть целой деревни. Семьдесят шесть человек там было. Старухи и дети – все подряд. Выставил их в одну шеренгу, поставил перед ними пулемёт: “Не скажете, всех перекошу”. Не сказали. Сел за пулемёт и… всех… А то ещё в Солёном Озере да в Божьем озере топил. В прорубь под лёд запихивал. По свидетельству доктора исторических наук В.Я.Бутанаева для хакасского народа, по крайней мере, для стариков Гайдар, или Голик, – воплощение шайтана, злой человек. 12 февраля 1991 года в хакасской газете “Ленин чолы” (“Ленинский путь”) была опубликована статья Г.Иптекова. Он пишет о недопустимом отношении А.П.Гайдара к ни в чём не повинным хакасам. Так и называется статья “Гайдар-Хайдар. О двух лицах одного человека”. Об этом раньше никто не говорил, лишь меж собой, возможно, очевидцы со своими близкими делились этим… Действительно, рано или поздно всё со дна всплывёт на поверхность. Да, снег должен весной растаять, как бы он хорошо не скрывал всю грязь, делая всё одинаково белым.
Г.Иптеков размышляет: “Как же теперь нам относиться к известному Аркадию Петровичу: как к Гайдару или как к Голикову, который в сердцах наших предков навсегда остался Голиковым-убийцей? Кто-то скажет, что всё это выдумки, но есть аргументы, от которых не уйдёшь”. Внук Гайдара Егор сообщает, что “Моему деду было 18 лет, и, оказавшись в сложной ситуации гражданской войны, он, наверное, ошибался, проявляя излишнюю горячность, но ведь это была война, и каждая сторона хотела выжить и выиграть. За 37 лет жизни он немало сделал для того, чтобы его имя осталось незапятнанным”.
С 1 ноября 1924 года бывший командир 58-го отдельного полка по борьбе с бандитизмом Голиков Аркадий Петрович увольняется “в бессрочный отпуск”.
Так для Голикова началась новая, писательская жизнь – со своими радостями, трудностями и новыми смертельными опасностями.
Судьбы Голикова-Гайдара и Ивана Соловьева трагична, потому что шла гражданская война. Самая страшная из войн. Когда брат убивал брата, сын – отца. “Тем, кто за это взялся, других путей, кроме насилия сверху, кроме принуждения, власти, не знали”, – напишет впоследствии В.В.Шульгин, один из идеологов белого движения. Аркадий Голиков сам стал заложником времени, так как в гражданской войне отчетливо проявились ее ужасающие черты. Невероятная жестокость, беспощадность к противнику, неприятие любой формы инакомыслия, грабежи и насилия над мирным населением, расстрелы пленных и заложников. Власть сама создавала себе врагов и сама объявляла против них террор. Документы свидетельствуют, что ей был не так страшен уголовный бандитизм, ей был страшен протест против господства ее власти. В Хакасии в смертельном многотысячном поединке столкнулись два ярких самородка – Аркадий Голиков и Иван Соловьёв, которые на первых порах по-человечески даже симпатизировали друг другу. Соловьёв был потомственным казаком, Голиков – внуком крепостного. Голиков мечтал о “светлом царстве социализма”, Соловьёв был согласен на социализм, лишь бы ему, Соловьёву, не мешали крестьянствовать. Обмануты оказались оба. Спор между подвижниками Соловьева и сторонниками Гайдара и сегодня не закончен. В Хакасии много наименований (школ, библиотек, пионерлагерей, улиц, поселков), связанных с именем Гайдара, а с именем Соловьева только “Соловьевские горы” в тайге, да “Соловьевский Поднебесный зуб”, скала в тайге, где располагался его отряд. Соловьев стал жертвой политических авантюристов (имена их не известны до сих пор). Намереваясь оторвать Хакасию от Советской Росси, эти авантюристы умело и быстро превратили непритязательного землепашца во врага Советской власти, а затем и в “вожака” народного восстания. Что касается местной Советской власти, то она своим бездействием и безразличием позволила состояться и беззаконию, и превращению маленькой банды в большой отряд, что привело к гибели сотен людей и разорению богатейшего края. История Голикова и Соловьева поучительна. Она показывает: мы все зависим от происходящих вокруг событий. Однако и события в немалой степени зависят от каждого из нас. Давайте же учиться не быть щепками в потоке, сопротивляться неблагоприятным обстоятельствам, а если достанет душевных и физических сил, то и подчинять их себе.