Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2006
Я выпала
Из мира людей
Выпала
Из жизни
Как мальчик-эпилептик, сын моего знакомого,
Из окошка шестого этажа:
Его позвали голоса,
Пообещав вылечить.
Выпала
Осталась одна
Никого уже не люблю.
Ни с кем не дружу,
Не пишу,
Не дышу.
Брожу по улицам города,
Словно душа
Неприкаянная
После смерти.
Бредет,
Греется под
Осенним
Последним солнышком.
АВТОПОРТРЕТ В ПЕЙЗАЖЕ
Пахнущая чистой
Хлопчато-бумажной футболкой
На теле любимого мужчины
Который был до тебя
Жизнь назад.
Змея на дороге
Полная яда
С глазами рассерженной прачки,
Или где я могла видеть женщину,
С таким же злым и бессильным взглядом?
Может быть, она была подавальщицей
Или посудомойкой в заводской столовой?
Не помню.
Кузнечик,
С внимательным взглядом зеленых глаз
Инопланетянина,
Играющего со мной в салки.
Река
Названная по имени
Монгольской девочки,
Тысячу лет назад влюбившейся в русского князя
И здесь утонувшей, –
Ахтубой.
Журавль,
Отставший от стаи,
Жалкий словно после похмелья
На другом берегу
А на этом –
Ворона,
Терзающая брошенный кем-то пакет
С надписью Мальборо.
И я
На остывшем песке
Любящая тебя.
МЕЖДУ
Не умею
В рифму.
Это как бы еще не стихи,
Но как бы уже и не проза.
Между.
Это как бы еще не слово,
Но уже не междометие.
Междуречье.
Это как бы очнувшийся сон,
Но еще за закрытыми веками.
Между.
Это как бы уже не любовь,
Но еще и не смерть.
Между.
Между каплей и звуком.
Между болью и криком.
Между мной и тобой.
Между.
Между волком, собакой.
Молотом, наковальней.
Между плотью, тенью.
Зеркалом, отражением…
Между
Гнездом и землей,
Когда летишь,
Едва оперившись, вниз
Мохнатым комком
Надеясь на
Вросшие в спину
Крылья.
ХАРИДВАР*
Среди огней, чужих молитв и криков,
Где ты, как грозный соглядатай
Других миров, стоишь на берегу, –
Бродить потеряно
По каменному руслу,
По обмелевшей речке,
Упавшей с неба, –
Гангу, –
По щиколотку в серебре.
И отпуская лодочку, как дети,
Плыть по течению с цветами,
И руки погружая в молоко
Реки-праматери,
Искать на дне звезду
Потерянного неба.
И вдруг понять,
Что смерти нет.
Что мы с тобой одни
Среди огня и тьмы
В слезах
Стоим пред дверью,
За которой Ждут,
И шепчем под тамтамы:
Отче!..
* * *
Мы с Лешкой,
Дурачком деревенским,
Идем по Подстепке, –
Реке, –
Будто по суху,
По колено в снегу, –
Он в раздолбанных башмаках,
Впереди,
Я в дамских сапожках, –
За ним,
След
В
След.
Февраль.
Мы с Лешкой,
Дурачком деревенским,
Стоим,
Обмакнув лица
В голубую прорубь:
Любуемся небом, –
Оно в облаках всё, –
Белых,
Словно в сугробах.
Мы с Лешкой,
Дурачком деревенским,
Загораем лицами
На февральском, почти весеннем
Солнце.
И я вдруг неожиданно рассказываю ему
О тебе,
Заколдованном принце,
Живущем в далеком городе
Золотом, – в замке,
О тебе, с которым
У меня никогда ничего
Не было,
Нет
И не будет,
Кроме любви
Ненужной,
Как крылья.
Лешка хмуро слушает, сплевывает себе под ноги,
То ли понимая меня, то ли не понимая.
Мы с Лешкой
Печально возвращаемся домой.
Бредем по деревенской улице,
И у одного из домов
Нам под ноги бросается
Лаящий, лязгающий цепью
Лохматый комок.
Лешка бьет большими рукавицами
Над головой дворняги,
Ее прогоняя.
И, глядя в закрытые
Ставнями окна,
Говорит мне,
Что в этом доме
Живет его невеста.
На мой вопрос,
Как ее зовут,
Отвечает,
Что не помнит.
Помолчав, добавляет,
Что будет любить ее
Целую жизнь,
И тогда,
Когда умрет
Она и он. И дальше,
Дальше…
Он смотрит на меня
Небесными глазами святого отрока
Ясно-ясно,
Словно просвечивая душу рентгеном,
Деревенский дурачок,
Знающий всё о тайнах мироздания,
О том, что будет с нами,
Тобой и мною, –
Здесь, на земле,
И там, после смерти,
И дальше.
Дальше…
ПО ДОРОГЕ К ТЕБЕ
По дороге к тебе
Завернула в сельский магазин
Купить четвертинку.
Хотела с сыном твоим
Посидеть,
Помянуть тебя,
Нина.
Подошла к дому,
Проваливаясь в снег.
К калитке вели собачьи следы,
Человеческих не было.
Дом покосившийся, деревенский
Пустыми глазами смотрел
На меня,
Как мертвец.
Алеши не было.
“Тетя Маша, я остался один,
Совсем один!” – сказал он моей матери
В тот день, когда тебя не стало, –
И заплакал.
Ровесник моему сыну.
Нет, немного помладше:
Двадцать пять ему исполнилось этим летом,
В жарком августе,
Когда я шла
Так долго
По белой, как пудра, пыли
К тебе,
Еще живой, –
И не застала.
СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ
Собор,
Похожий
Ночью
В грозу
На корабль межпланетный,
Уносящий души людей
На небеса
Лиловые,
Где гром и молнии,
Где Бог.
Собор,
Выплывающий,
Из моего детства,
Когда мама длинными вечерами
Читала
Вслух роман
Про Квазимоду,
И плакала, жалея урода.
И Квазимордой
На улице обзывали мальчишки
Друг друга.
Собор,
В котором однажды,
Двенадцать лет назад,
Идя по проходу,
Вдруг ввысь поднялась,
Взойдя по лучу
Блеснувшего солнца
И долго висела в воздухе
Над головой молившейся негретянки,
Одетой в красную шерстяную кофту
Под музыку
Баха –
Бога, взявшего себе
Псевдоним.
Собор,
Куда прошлой весной
Я – забежала,
Чтобы спрятаться от дождя,
В чистый четверг.
Ты –
В Страстную
Пятницу.
Пришли,
Еще не зная друг друга.
Чтобы
На следущий день
У нашей подруги,
Живущей высоко в небе,
На белой мансарде,
Где над нами летал какаду по имени Жаки
И напевал мелодию из Волшебной Флейты
Моцарта,
Словно то было в раю,
Встретиться
Накануне Пасхи.
ЯМАЛ
Собаки
С волчьими лицами.
Олени,
Застенчивые, как ненцы.
Ненцы,
По имени Прокопий и Петр.
Снег, похожий
На глазурь, которой
Покрывают кулич
На Пасху.
Строганина в чуме.
Девочка Фая
Из народности ханты,
Закрывшая лицо руками,
То ли плачет,
То ли смеется.
Как птица
Над Ямалом.
Ямалом.
Ямалом.
АХТУБА
Нерусская,
С лицом татарской
Девочки,
Здесь утонувшей,
Река.
Сверкающая,
Как меч
Между Тристаном и Изольдой,
Легла,
Разделив
Восток и Запад,
Река.
Улыбающаяся
Змея,
Заворожившая факира,
Остановившая
Орды из Азии,
Превратив их в песок и легенды,
Река,
На берегу, которой
Золотая Орда
Пала
Как лошадь.
Как конь золотой,
Монгольский,
Горячий.
Река…
* * *
Бомж по имени Ёж –
Моя блажь,
Мой Вергилий веселый,
Пропахший помойкой,
Отведи меня в ад,
Словно в сад
На прогулку.
Улыбаясь беззубым младенцем,
Ведет,
Ухвативши
Обмороженной
Этой зимою
Клешней,
Где нет линий судьбы
На ладони, –
Тащит в ад,
Словно в сад,
На прогулку.
Мы летим в электричке пустой
В никуда,
И бегут перед нами в испуге леса,
Расступаясь от страха.
Все отчаянней крик электрички
Безумной
В ночи
И с горы
С змеем огненным
Падаем
В тартарары.
Мы в желудке
У этого змея
Мы бредем по охваченной
Жаром земле,
По обугленным душам,
Как картошка печеная.
Души везде
Плачут, стонут
И молятся Богу.
Мы встречаем знакомых
И просто людей,
Что хорошими вроде бы были,
Но так сильно любили,
Так сильно горели,
Что попали сюда
Догорать
Угольками.
Уголками
Губ улыбаясь,
Я с ними
Здороваюсь.
Здрасьте! Я ваша тетя.
Я приехала
Ненадолго,
Но может быть скоро
Буду здесь у вас жить…
Бомж по имени Ёж –
Моя блажь –
Раздувает огонь у костра,
Чтобы души уселись в кружок
И, из кружки
Глотая чафирь,
Говорили за жизнь
Про любовь.
Голова закружилась:
Я увидела, милый, тебя,
Ты без пары сидел
И устало смотрел
На меня,
Не узнав.
Как упал,
Как сломал,
Расскажи,
Свои белые крылья?
Он любил! Он пропал!
Закричали горящие души.
Ты смотрел и молчал.
И ушел вдруг в шалаш,
Одинокий,
Пропащий.
Бомж по имени Ёж –
Моя блажь,
Мой Вергилий веселый –
С милым рай в шалаше –
Отведи меня в сад,
Отведи меня в ад,
На прогулку…
г. Москва