Опубликовано в журнале День и ночь, номер 11, 2006
СВЕТЛЫЕ
ТЕНИ КОРНЕЙ
Молодая сербская поэзия
Как и в России можно услышать огульные оценки некоторых критиков, что эпоха перестройки дала еще одно “потерянное поколение”, так и в сербской литературе тоже нет недостатка в похожих огульных оценках. Однако, такие оценки, прежде всего, могли бы быть применимы к общественной жизни в целом, нежели к литературе и к поколению молодых творческих людей, которые и в самом деле пытаются завоевать и утвердить свое место в сербской культуре.
Откликаясь на предложение коллеги из России Сергея Щеглова, многолетняя работа которого на ниве взаимного ознакомления и приближения русской (особенно сибирской) и сербской литератур и культур, справедливо могу назвать своеобразной дипломатической миссией, после знакомства с поэзией молодых сибирских поэтов, заглянула немного глубже в поэзию сербских поэтов, родившихся после 1970 года. Это был многомесячный и очень нелегкий труд.
Вопреки финансовой бедности, но и благодаря известному снижению критерия при публикации книг (поскольку наличие личных средств или спонсора уже достаточное условие для публикации, без обращения внимания на качество и ценность написанного) в Сербии выходит достойное внимания количество разных, в том числе литературных, журналов и вообще печатается больше, чем читается. Потому я, чтобы иметь возможность обзора всего этого моря слов, должна была бы читать многочисленные газеты, журналы и опубликованные коллективные или авторские сборники стихов разных авторов, как и выходящие сегодня электронные журналы. Не скорблю из-за этого, поскольку сейчас без сомнения могу сказать, что молва о даровитости на этой почве не преувеличена и что эти поколения, взросшие в тени постыдной, недавно прошедшей войны, не потеряны в литературном смысле. Напротив, много даровитых молодых поэтов и поэтесс, родившихся в семидесятые и восьмидесятые годы, уже имеют свое место в современной сербской литературе.
В их творчестве присутствует подлинное ощущение времени, современного общества и мира, также как и личных переживаний всего этого, как и собственной интимности. Однако, в современной сербской литературной критике мало специалистов, которые бы серьезно занимались исследованием и определением художественной ценности поэтического творчества молодых. Поэтому, прежде всего, приходиться говорить о хронологическом взгляде на творчество молодых авторов, нежели о критическом.
Поэты-семидесятники, которые были осознанными свидетелями распада страны, в которой они родились, войны и послевоенных травм пишут драматические стихи, наполненные эмоциями, но и о любви или об Отечестве, традициях или о тесноте и угрозе всему существующему. У них, однако, нет недостатка в широте взгляда, в силе высказывания, в духовности, и даже в ироническом направлении (ирония — как психологическая защита). Они не являются рабами формы, не отягощаются традицией, хотя нелегко заметить, какой поэтики они наследники. Жанровая принадлежность и влияние маститых сербских поэтов не уменьшает их самостоятельности и подлинности их произведений.
Поэты, родившиеся в начале восьмидесятых, имеют более резкую лирическую чувственность и находятся еще в начальной стадии движения, и главное – различаются по количеству дарования и силе выражения. Для них перформанс или любое другое общественное выступление перед публикой одинаково важны, равно как и публикация стихов в журналах, книгах, или слово литературной критики.
Еще один феномен замечен в молодой сербской поэзии: немалое число тех, которые публикуют свои стихи на сербском языке именно в Сербии, живут за ее пределами. По причине почти двадцатилетней “утечки мозгов” с просторов бывшей Югославии, а особенно из Сербии, уехали представители многочисленной армии пишущей братии. Только некоторые из них начали писать и на языке страны, в которой сейчас живут. Значительное число тех уехавших молодых людей свои произведения в большинстве случаев публикуют в электронной периодике, которая всячески заслуживает особое внимание и вследствие позитивных, и вследствие негативных особенностей.
Коммерциализация литературы и в Сербии – бьет в цель, прежде всего, по молодым поэтам, поскольку поэтические книги труднее печатаются (труднее найти спонсора) и меньше продаются, чем проза. Но, без преувеличения можно сказать: сербы любят поэзию. Может быть, это меньше прослеживается по количеству проданных поэтических сборников, но больше по числу публики на литературных встречах и поэтических вечерах, которые проходят в разных уголках страны.
Молодым поэтам представился подходящий момент: участвовать в какой-либо из многочисленных литературных и поэтических встреч, в фестивалях поэзии, которые проходят во многих городах Сербии.
Девять поэтов, стихи которых я для этого “подходящего момента” отобрала (и эти произведения сейчас перед вами в переводе Сергея Щеглова), это только один из возможных вариантов избранного, который, я надеюсь, хотя бы отчасти показывает даровитость и подлинность молодого поколения сербских поэтов, богатство и широту тем и разносторонность их творчества.
Душка ВРХОВАЦ,
поэт, публицист, переводчик,
член Правления и вице-президент
Комитета по международному сотрудничеству
Союза писателей Сербии
г. Белград
ДОЛЖНОСТИ ГЕСПЕРИД
Распался на острова материк Гесперид,
В плавающем архипелаге
Должности Гесперид
И как стражниц и как охраняемых
В солнечном луче сформировался плод
Подобный тому, который вокруг него обвился
Подобный форме охватывающей и охраняемой
Ждет формирования стражника
Тренировкой мастерства в солнечном луче
Смягчая границы невидимого
Из разряда каждодневных женщин с тайными талантами
Неомоложенных своим потомством
В луче сформировать плод и быть стражником его теней на ветру
Смягчая границы невидимого краем реальности и опредмечивания
Став предметом на соединении многих реальностей
Узницы бережливости
Стражницы, которые становятся охраняемыми
Вырастая из одного сна в следующий
С ОСТРОВА ПОЛИФЕМА
Троекратно
Перепутанное существо,
Старинный островной миф.
Пещеры, чьи подступы непроходимы
Между соляными преградами и водой
Под дикой лозой.
Забываясь в телесной силе
Они, которые не овладели
человеческой проворностью
Лукавствами укротителей природы и себя,
Красивых лгунов,
С трех сторон которых охватывает одна рана
С виноградным соком,
Сознанием мощного через метаморфозы и
Неравномерностью утраты
по отношению к своему открытию,
Невозможностью приближения
и измерения при очной ставке.
Посылая поцелуй сквозь виноградный лист
Ставят зарубки на воспоминания,
похожие на его край,
Более сладкую изнанку,
Более светлую тень,
Более скрытую уязвимость
Под смиренным солнцем,
Где пронизанная нервами
Внутренность покоряется хрупкой наружности,
Что связывает ладонь и лист,
Жизнь плюща и его скалы.
Увидит во сне поле битвы Полифем,
Увидит его в выколотом глазе.
Анна ШЕФЕРОВИЧ
БОЛЬШОЕ ЗЕРКАЛО
Едим
Не справляемся
С похотью сдобных булочек
С их белой горячей
Телесностью
Не можем больше
Желудок огромный надутый
Бежим к большому зеркалу
Раздеваемся догола
Оцениваем взглядом
Как нам идут бикини
Кто-то говорит:
Обожаю мою-твою
Болезнь
Люблю смеяться
Покуда обмениваемся симптомами
Намазываясь кремом
Для загара – защитный Фактор-36
ДОСАДНАЯ ВЕЩЬ
Царапает меня этикетка
Пришитая
На левой стороне футболки
Магазинный ярлык № 14
65% полиэстер
35% акрил
Не стирать
Сделано в Румынии
По итальянской
лицензии
Александр ШАРАНАЦ
КОМНАТА С ВИДОМ НА…
1.
Существует комната с запретом на музыку. Целыми днями телевизор показывает немые фильмы. Старинный граммофон с трубой служит как абсолютно эффективный инструмент для пыток. Не знаю, кто и когда запретил звук. Все же, не удосуживаюсь разрушить это табу.
2.
Существует комната с видом на собственную внутренность. На создание света в процессе. Или это, может быть, эксперимент доктора Франкенштейна. Во всяком случае, романтика, обнаженная до крови. На экспериментаторском столе лежит модель женщины, которую знаю, хотя никогда и не встречал. Части ее тела собраны как из могилы с лиц девушек, которых вчера видел на улице. Иногда мне кажется, что и сама улица – часть комнаты, поскольку автомобили проносятся по колее в абсолютной тишине.
3.
Тишина так много дает, и если не вижу никого, могу в ней ощутить присутствие других людей. Люди, потерявшие взгляд, которые слева направо плутают по моей интимности, по моим напрасным усилиям, создают для себя похожую душу и тело. Каждый такой взгляд приносит мне страдание и боль. Скоро станет совсем невыносимо – отравлю губы, и пусть прокричит бумага.
В ЛЕСУ
(Экспрессионистическая прогулка 1)
Источник.
Человек умер,
Кто-то его любил.
Гибкие кисти рук
Надломленные синевой.
Руки протягиваются
Между светом.
И губы,
Бессознательный поцелуй.
Я в ненависти,
Но молчу.
Благое МИЛИЧ
ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕБЯ
Только для твоих глаз
Создаю свет ночью,
Поскольку моя цель
И единственное, что хочу,
Чтобы и они знали
Что на единственного глядят.
Только для твоей души,
Которой нужно понять,
Охраняю всю эту доброту,
Чтобы тебя она не мучила,
Поскольку должна знать,
Что тут только ты и я.
Только для твоей любви,
Которая и есть настоящее счастье,
Создаю всегда что-то новое,
Чтобы она стала еще большей.
Она узнает
Однажды
Без ран
Какая сторона – лучшая.
Только для тебя,
Как будто один и до сего дня
Делаю все, что могу
И моя надежда на то,
Что и ты знаешь,
Что ее никому не отдашь!
Бранимир БОИЧ
КОСМОНАВТ
Запрещено вносить
Стеклянные предметы
Громоздкие вещи
И другие негабаритные предметы и вещи
* * *
Когда Мао сказал
Может быть…
Революция поднялась на
451 градус по Фаренгейту
Мы не раскаялись
Учили одно за другим
Девять миллиардов имен Божьих
Наизусть
И ждали
Что к нам кто-то
Одним их тех имен
Обратится
Даниэла КАМБАСКОВИЧ
РАЗГОВОР
Чао, Данте!
Смотришь на меня со стены
Под заостренный нос
Из-под шапочки и лаврового венца
Воздействуешь культурно
Человек бы мог перевариться
Да не те адские
Адские пляски из твоей головы
Что такую болезнь загнали
В кости твоим флорентинцам
Что не могла выгнать себя
Даже вращением глаз
Пожизненное изгнание
было единственное решение
Правда, кости твои долго лежали без почестей
Но, вот, всего пара сотен лет терпения
И Флоренция оплачивает масло
Для твоей лампады
Все в конце концов решится
Прошу тебя, будь милостив,
Имей понимание
За быстроту человеческого понимания
И не делай недругам сцен
На том свете
Могила Данте, Равенна
DE VITA SEDENTARIA
Твой резной стул из орехового дерева
Хотя на вид неудобный
Очень фотогеничный
Для своих лет
Мой эргономичный
Компьютерный
С удобным сиденьем
Через семьсот лет
Будет уже наверняка
Изрядно обтрепан
Дом Петрарки, Аркуа
Весна ЭГЕРИЧ
МИРОСЛАВОВО ЕВАНГЕЛИЕ
Всюду ширится
Святой мир
Покуда мрак опускается
На монастырь
Средь военного мятежа
И часа глухого
Знаю, что Бог свое
Стадо хранит
Шум волн успокоится
И мне бы на веселье
Еще до: но что же замолчал
Твой голос утешный…
Золотом повязал Евангелие это
Я, Григорий, дьяк грешный.
В ТЕБЕ, БОЖЕ, ВСЕ СУЩЕСТВУЕТ
Все, что поблескивает,
Все золотое, что угасает,
Все, что запахом и звуком окрашивается,
Все, что борется, и все, что страдает,
В Тебе, Боже, все существует.
Рыбные пятна, чары павлина,
Все, что мне душу всегда волнует
И что утренним светом озаряется,
И каждый, кто на солнце плачет,
Каждый, кто желает
Быть причисленным к избранным Тобою,
Поют всей силой груди своей:
В Тебе, Боже, все существует.
Букет васильков, как душа человека,
Аромат источает, когда ее сурово растопчут,
И она жаждет Тебя слушаться:
Узкие, Господи, твои пути.
Сквозь постоянный огонь она проходит,
Потому Тебя молит, чтоб ты не боялся,
Ведь Ты – наш, а мы – Твои,
В Тебе, Боже, все существует.
Ненад ЙОВАНОВИЧ
МАНИФЕСТ КОЧЕВНИКА
Говорю лишь сад,
Но не говорю – дом.
В саду наливаются яблоки. Хорошо:
Своевременно их закупил,
По хозяйски с ними управлялся –
Могу сказать, что знаю яблоки.
Дом, все же, рассматриваю, как утопию:
В нем отец натирает лыжи, а мама
Льет слезы – одним глазом из-за предчувствия
Отцовского ухода, а
Другим – потому что он при уходе развивает
Скорость слишком большую для
Ее понимания.
Семейная легенда гласит, что я куплен
У цыгана, замотанным в
Газетную бумагу.
Какие слова были на ней отпечатаны?
(Неправда, что каждое слово хочет
Быть сказанным с интенсивностью
Первого плача;
Каждое слово хочет быть замолчанным,
Чтоб задремать, как вирус в тени хронометров,
И почивать вплоть до рассвета времени,
В котором будет значить то, что может,
А не то, чему
Нужно значить).
Даже и шатры цыганские
убыстряют скорость (У-у-ух!),
А потом – тормозят:
Для нужд фотографии тысячелетия,
Один за другим цыгане обнимают
мертвую Снежану,
Чья белизна им исторгнет темную плоть.
Приходит зима…
Первый рай, Одетта,
Был рай отца.*
Анна РИСТОВИЧ
ПЕРВЫЙ ЛЕД
Опустишь веточку, вдохнешь в лист
Откроешь неслышные двери
за приглушенным светом
Который не скажет:
день ли это близится к закату
Или рождается ветер утренней прохлады:
Так твой палец дотрагивается моего лица,
Спускается по лбу,
проходит носовую автомагистраль,
Находит закрытый вулкан на подбородке
И проверяет теплоту темного края.
Опустишь веточку, вдохнешь в лист,
Но лист скользнет на подушку,
И дверь откроется
С тихим скрипом:
Ой, прости дорогой,
отпечатана тридцатая страница,
И начну использовать
Ночной крем, марки Афродита –
Мои вечерние поцелуи – жирные,
А твои пальцы скользят
И падают с моего лица,
Как неуверенный маленький конькобежец
В первый раз
На еще ненадежном первом льду,
Под которым до сих пор можно разглядеть
Забытый кем-то поплавок
Или какую-нибудь смелую
Хоть и маленькую рыбу.
Ян КРАСНЫЙ
СЛОВА, КОТОРЫЕ ФЕДЕРИК ВОЗМОЖНО ОТПРАВИЛ ДЖУЛЬЕТТЕ*
Одинаково любить эти огромные груди
Взгляд женщины свысока
Руками необхватную талию
Ноги, длиннее, чем у меня…
Дорогая, конечно
Такой бабник, как я,
Не может белизну всего этого мяса
Не проводить без улыбки
И не сделаться твердым весь
Как хвост большого старого кота.
Клоун мой меланхоличный,
Видишь ли, что я женился на тебе,
Ибо ты на самом деле –
Не такая.
ТРИ СТРОФЫ С ПЕЧАЛЬНЫМ КОНЦОМ
Однажды один поэт
встретил песню
сразу к ней посватался
и получил отказ
она вышла за какого-то грубияна
с огромными деньгами
и новой тачкой
поэт перешел на прозу
получил Нобелевскую премию
приобрел политические связи
и изгнал и песню и ее милого
в забвение
Другой поэт
точно также
встретил свою песню
и наученный опытом
своего предшественника
в тот же миг
сильно ее ударил
и ушел
стал экономистом
и умер несчастным
третий поэт
увидел, что песня приближается
и быстро перебежал на другую сторону
но песня его приметила
и после долгой погони
схватила
и снова
сделала несчастным
Перевод с сербского Сергея ЩЕГЛОВА