Опубликовано в журнале День и ночь, номер 1, 2006
* * *
Заподозрят, что живу,
Петелькой снабдят.
В немоту и синеву
Поторопят взгляд.
Найден выход. Светел путь.
Дунь душе вослед.
Долечу куда-нибудь,
Где дыханья нет,
Где не бьётся под ребром,
Не стучит в ушах:
Что пером, что топором
Бесполезен взмах.
* * *
В плоском открываются провалы
Гибельные: ляг на пол строки,
Загляни в отверстие овала
Гулкой “о”. Вдоль “д” проволоки
Слабый “н”. Недлинное звучанье
Доверши коротким “а” навзрыд.
Успокойся. Встань. Пожми плечами.
В небо путь насквозь тебя прорыт.
* * *
Там, уткнувшись в сырую тьму,
Замер берег морской, солёный.
В черноту уперев корму
Трутся баржи о дно затона.
Беспробудностью голышей
Ночь латает прорехи свода.
Звёзд – на пару стежков. Свежей
Воздух за полночь: тем свобода
Платит пошлину за метраж
Превышающий три квадратных…
Но ты знаешь, что всё отдашь
За плацкартный билет обратно.
* * *
Всё потому, что свет и тьма –
Два выхода. А путь – неведом.
На тьму разбавленную светом,
Я обрекла себя сама.
И если мне дано играть,
А вы одной душой ведомы –
Чей след впитает век бетонный,
Чей свет, чью тьму, чью благодать?
* * *
А у меня такая светотьма,
Что вашим светотеням и не снилась.
Упрямо – прямо в руки мне свалилась
Сама.
Пока живу, никто не объяснит,
Что заставляет не разжать объятий.
По-моему ж, пускай светотемнит.
Греть – хватит!
* * *
Время сдавала в починку:
С места – ни-ни.
Ослик, и тот бы, со скуки
Двинулся вспять.
Выделка мучит овчинку? –
Повремени.
Давят надбровные дуги:
Век не поднять.
Вынесла строки на строгий
Суд тишины.
Предугадать невозможно,
Как запоёт.
Долготерпение – в Боге.
Из-за спины
Вкривь, неслучайно и сложно
Небо растёт.
Примешь мой скоренький почерк,
Наискосок
Краткий разбег по наклонной,
Беглый возврат.
Валких сто тридевять кочек
И адресок.
Как от Москвы пустозвонной
Уши горят!
* * *
Впритык к божественному своду,
А до земли – не достаю.
Терплю святую несвободу
Свою.
Туман и дождь у подбородка,
В гортани холод, в сердце снег.
Как выстрел, резкий и короткий –
Мой смех.
Я так недостижима, что есть
Резон принять себя саму
Как противоположный полюс
Всему.
* * *
Ребра Адамова осколком
Живи. Не жалуйся, старея.
Их – миллион и трижды столько,
А ты – одна, тебе – скорее.
На рассужденья сослуживцев
Шепчи: “Жизнь – дар, не лотерея”.
У них не может так сложиться,
А ты – одна, тебе – скорее.
По выходным читаешь Пруста
И кормишь птиц в тиши аллеи.
Другим мучительно и пусто,
А ты – одна, тебе – скорее.
Мир запеленат, сдавлен, скручен.
Смысл – между будущим и прошлым.
Им – ждать, когда наступит случай,
А ты – одна. Однажды – можно.
* * *
Горбом или голосом, всё-таки к небу.
Ладони разъяв,
Жду дождика, выгляжу глупо, нелепо.
Извне – все, а я – в
Которождый раз прорастая в пустое,
Цепляюсь за свод.
Горбом или голосом? Чувство шестое
Опять подведёт.
* * *
Высота погасает над домом.
Как и не было талого дня.
(В остывающей ямке ладонной
Холодок, стерегущий меня.)
На лесной заплутавшей тропинке
Ни следа моего-твоего.
(Но расставлены сны-невидимки,
И сохранно в снегу волшебство.)
Свет фонариков ёлочно-детский,
Если слёзы – святая вода.
(Залетала душа по-соседски
И осталась моей навсегда.)
* * *
Лес на виду весь.
Горестно громадный.
Я не смогу без,
Здесь поживу, ладно?
На широте сна
И ветерок – встреча.
Спешно листву сняв,
Зябнут стволов свечи.
Заживо вмят смех
В нехорошо-плохо.
Нынче за мой эх
Хворост не даст оха.
Щедро сыра высь.
Капли словам – точки.
Чтобы врасти в жизнь,
Хватит одной строчки.
* * *
Выше снега день искрится
Лёгко-голубой.
Полечу, мечтая сбыться,
Следом за тобой.
Гнутых саночек скольженье
По дорожке ввысь.
Окрылённые движенья:
Всюду чудо – жизнь.
И когда проказник-сумрак
Чередой теней
За плечами дорисует
Крылышки, длинней
Встречи – (память половинна) –
Улыбнись светло:
Сколько нежности невинно
Сердцем проросло!
ПОЭЗИЯ
И глиняная птичка запоёт.
И бронзовый ребёнок засмеётся.
Ведь там, куда душа тебя влечёт,
Пылает Солнце!
Вдоль всей груди – святая пустота.
Улыбке покоряются высоты.
Бессмертный дух завёл тебя сюда,
Почуяв, кто ты.
Из тьмы ресниц – негаснущий огонь,
Треск хвороста под узкою пятою.
Всему вокруг находится ладонь,
И всё вокруг становится тобою…
* * *
Ты мне напишешь длинное письмо.
В нём будет всё, чего недоставало
Так много лет, чего нам было мало
И минувшей, и нынешней весной.
В нём будет снег, подтаявший в руке,
В нём будет жизнь, прочитанная в книге,
И смерть слезинки на моей щеке,
И в окнах марта солнечные блики.
Скорей всего, твоё письмо вместит
Подробности ландшафта, от которых
Мне станет грустно, сапожок в грязи,
Глаза соседок, шепоток их, шорох.
Возможно, ты напишешь об огне,
Разлитом в небе, и о том, что слушал
Ребячий смех и плакал обо мне,
Пока она разогревала ужин.
Ты мне напишешь, что совсем не так
Хотелось жить, что нет добра без худа,
Что живо сердце, бьющееся в такт,
Хотя весной свирепствует простуда.
Что в списке смертных отыскал восьмой
Тягчайший грех – повествовать невнятно,
Поэтому и разорвал письмо…
А мне и чистый лист читать приятно.
г. Ставрополь