Опубликовано в журнале День и ночь, номер 11, 2005
ЦАРЯ БЫ НАМ…
ПОЭТИЧЕСКАЯ РОССИЯ
Поэтическая Россия,
Ты всегда тиранов бесила:
И когда лосины носила,
И когда с Маяковским басила,
И когда висела Есениным,
И когда в лагерях на севере,
Сквозь судьбу и цензуру просеянная,
Замерла, будто почва без семени…
И когда мерзлотой оттаивала,
И когда, взрослея без соски,
Расцвела вдруг – забытой Цветаевой,
Но сгорела от водки –с Высоцким.
Поэтическая Россия,
Ты всегда тиранов бесила,
Политическое бессилие
Третий век на Руси компенсируя!
1980-1984
НИЩИЙ
Нога отрезана по пах,
Рука отрезана по локоть.
Сивухой и мочой пропах,
А взгляд – как у больного Блока.
В треухе тускло светят медь
И одинокий пятнадцатик
(их бы с десяток заиметь),
А день вовсю пошел темнеть,
А век кончается – двадцатый.
Под стадный рёв автомобильный
Во всём постыдно изобильный
Уходит век, уходит век –
Век суперменов и калек.
VERGELTUNG*
Умирает от рака фон Браун,
Мисс в бреду называет он фрау
И не важно сейчас, был ли прав он
В давнем сорок четвёртом году,
Насылая на Англию ФАУ,
Жизнь и разум сжигая в кровавом
Безысходном ракетном аду.
Мир, пронзённый ракетной острогой,
Не посмеет судить его строго!
Тень ракетных обрубленных крыл
Лунный след астронавта Армстронга
Неужели не перекрыл?!
Проклинают деревья и травы
Мир, хлебнувший ракетной отравы!
Генералы ракетные бравые,
Ультралевые и ультраправые,
Прячут в недра земные дырявые
Сотни тысяч нацеленных жал.
Шар земной, не умеющий сжаться,
Помнит смелого парня из Гжатска,
Но, штабными орбитами скованный,
Каждый миг своей жизни рискованной
В ожиданье ракетной расправы
Изумляется, что избежал.
Умирает от рака фон Браун.
Мисс в бреду называет он фрау.
И не важно сейчас, был ли прав он:
След прогресса — привычно кровав он.
…Но-похоже – сегодня – другое!
Жизнь и разум попали в изгои!
Человек, как в видении Гойи,
Шарит пропасть бездумной ногой…
…И кто станет искать, где причина,
Когда вырвется джинн из кувшина?
Преднамеренно или случайно,
Даже если клеймо “Мейд ин Чайна”:
Мыслью Тамма, руками Курчатова –
Все мы этот кувшин распечатывали.
Смерть уже Хиросимой вздымалась,
Вся страна напряглась одержимо:
Нам бы хлеба без карточек малость
И какую ни есть одежину –
Лишь бы вырваться
нашему джинну…
Мы успели.
Мы еле успели
Оседлать разъярённого тигра.
Мы ведь лучшие песни не спели!
Тайный яд океанской купели,
Бета-стронций апрельской капели –
Первый выигрыш
в этих играх…
ВЫБОРА
Что такое – выбора!
Это взрослая игра:
В красный ящик на паркете
Опускаешь голос свой,
А потом стоишь в буфете
За варёной колбасой.
Знают умники и дуры,
Знает целая страна,
Что от этой процедуры
Не зависит …ничего.
Всё решают в кабинетах
Дяди мудрые вполне:
И кому сидеть в Советах,
И кому сидеть в тюрьме.
Как учить детишек в школе,
Как ловчей воров ловить,
Привыкать ли к кока-коле
Или дальше водку пить;
Сеять рожь или пшеницу,
Кукурузу или рис,
Кто поедет заграницу,
Кто останется без виз;
Как поднять на подвиг массу,
Как найти замену мясу,
Как в турнирах брать ферзя –
Уж такой нам жребий даден,
Всё совет решает дядин,
А без этого – нельзя.
1979
НАБАТ
В.Высоцкий
И это всем не по нутру,
Скорей проснуться б поутру
Под пенье похоронных труб!
Стране б проснуться поскорей,
Стране премудрых пискарей,
Стране икаров и иуд,
Стране, в которой честный труд
Не то чтоб потерял престиж,
Не то чтоб не давал плода,
Но как-то всё, что ни взрастишь,
Течёт меж пальцев, как вода…
А по отчётам – гладь и тишь,
И лучезарен окоём:
На пленумах в ладоши бьём
Да по подъездам водку пьём.
И с каждым годом смотрит злее,
Иосиф из-за Мавзолея!
Один лишь джинсовый пророк,
Предельный ощутив порог,
Во имя сына и отца
Стучит в оглохшие сердца.
– Проснись, великая страна, –
Кричит гитарная струна. –
Страна шахтёров и ткачих,
Страна учёных и солдат,
Страна, в которой каждый чих
Готов взорваться, как набат!
Такая гулкая страна,
А в ней такая немота,
А в ней такие времена,
Такие гниль и срамота…
Такая в жизни полоса,
Что даже если умереть,
То как последний раз в глаза
Родному сыну посмотреть?..
* * *
Евреи уезжают в Тель-Авив,
В коварные объятья сионизма,
А я поеду в ленинский Разлив
И припаду к истокам ленинизма.
В Разливе тишина и благодать,
Стоит шалаш покойного Володи,
И можно при желании поддать
На этом историческом болоте.
А вот и исторический пенёк!
На нём сидел Ильич с тетрадкой синей,
Планируя решающий пинок
Под зад посконно-лапотной России.
Пинок на удивленье удался,
А что потом случилось, всем известно.
Вот только жаль, клевещут голоса*,
Что чешет Русь с тех пор
одно и то же место…
1986
МОЛЕНИЕ О ГОСУДАРЕ
Навек упразднены
Бесплатные сортиры,
Отечества сыны
Уходят в рэкетиры,
Отечества алтарь
Загадил немец Руст –
Пресветлый Государь,
Спаси святую Русь.
Царя бы нам, царя!
За ним – как за стеной.
Похмельная заря
Восходит над страной.
Похмельная заря
Восходит над Россией –
Царя бы нам, царя
При разуме и силе.
На наш бардак воззря,
Дай нам, Господь, царя,
Слепым поводыря,
Недужным лекаря.
Чтоб не пропасть зазря,
Дай нам, Господь, царя,
Вождя и рыцаря…
А лучше бы – псаря!
Пусть он являет гнев,
Неправеден и лют,
Лишь бы обратно в хлев
Загнать заблудший люд.
Лишь бы опять, как встарь,
Без диссидентских харь
В районе бог и царь –
Партийный секретарь.
Похмельная заря
Восходит над Россией:
Псаря бы нам, псаря
С усмешкою крысиной.
1990
АВГУСТ 41-ГО
Как под прожекторным лучом!
В обмотках молодые боги
Со скатками через плечо
Они шагали по дороге.
На запад шли. Не отступали.
На смертный бой. За отчий кров.
И им дорогу уступали
Гурты не доеных коров.
А мы стояли на обочине,
Пока не скроет поворот,
И, пацаны, мы знали точно,
Что этот пропылённый взвод
Куда назначено – дойдет!
Лихая конница помчится
(как смерч!.. как полая вода!..)
И суждено чему случиться,
Того не будет. Никогда.
Не будет ни эвакуации,
Ни бомб, летящих как во сне,
Ни из сухих цветков акации
Лепешек в голод по весне.
Не будет серых похоронок
С внезапным криком ножевым,
И дед не будет похоронен,
И брат останется живым.
И горечь счастья Сталинграда
Не выжжет в жизни страшный след,
И не пойдет искать награда
Отца за тридцать девять лет.
…А по дорогам шли машины,
Ползли телеги, гнали скот,
И пыль садилась на морщины,
Состарив скорбно детский рот.