Опубликовано в журнале Континент, номер 151, 2012
Наум
Коржавин
Стихи
Credo
Надоели потери.
Рознь религий —
пуста.
В Магомета я верю
И в Исуса Христа.
Больше спорить не буду
И не спорю давно,
Моисея и Будду
Принимая равно.
Все, что теплится жизнью,
Не застыло навек…
Гордый дух атеизма
Чту — коль в нем
человек.
Точных знаний и меры
В наши нет времена.
Чту любую я Веру,
Если Совесть она.
Только чтить не годится
И в кровавой борьбе
Ни костров инквизиций,
Ни ночей МГБ.
И ни хитрой дороги,
Пусть для блага
она, —
Там под именем Бога
Правит Суд сатана.
Человек не бумага —
Стёр, и дело с концом.
Даже лгущий для
блага —
Станет просто лжецом.
Бог для сердца отрада,
Человечья в нем стать.
Только дьяволов надо
От богов отличать.
Могший верить и биться,
Той науке никак
Человек обучиться
Не сумел за века.
Это в книгах и в хлебе
И в обычной судьбе.
Черт не в пекле, не в
небе
Рядом с Богом в тебе.
Верю в Бога любого
И в любую мечту.
В каждом — чту его
Бога,
В каждом — черта не
чту.
Вся планета больная…
Может, это — навек?
Ничего я не знаю.
Знаю: я человек.
Двадцатые годы
Удрученный ношей крестной
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
Ф. И. Тютчев
Крепли музы, прозревая,
Что особой нет беды,
Если рядом убивают
Ради Веры и Мечты.
Взлет в надеждах и в
законах:
«Совесть — матерь
всех оков…»
И романтик в эшелонах
Вез на север мужиков.
Вез, подтянутый и
строгий,
Презирая гнет Земли…
А чуть позже той дорогой
Самого его везли.
Но запутавшись в
причинах,
Вдохновляясь и юля,
Провожать в тайгу
невинных
Притерпелась вся земля.
Чье-то горе, чья-то
вера. —
Смена лиц, как смутный
сон:
Те — дворяне,
те — эсэры.
Те — попы… А
это — он.
И знакомые пейзажи,
Уплывая в смутный дым,
Вслед ему глядели так же,
Как недавно вслед другим.
Равнодушно… То ль с
испуга,
То ль, как прежде, веря в
свет…
До сих пор мы так друг
друга
Всё везем. И смотрим
вслед.
Видно, правда, с ношей
крестной,
Веря в святость наших
сил,
Эту землю Царь Небесный,
Исходив, благословил.
Но за Ним — купаясь
в славе
Не своей — сквозь
чувств накал,
Срок спустя,
на тройке дьявол,
Ухмыляясь, вслед скакал.
* * *
Люди могут дышать
Даже в рабстве… Что
злиться?
Я хочу не мешать —
Не могу примириться.
Их покорство — гнетет.
Задыхаюсь порою.
Но другой пусть зовет
Их к подъему и к бою.
Мне в провалах судьбы
Одинаково жутко
От покорства толпы
И гордыни рассудка.
Ах, рассудок!.. Напасть!
В нем — при точном
расчете —
Есть капризная власть
Возгордившейся
плоти, —
Той, что спятив от прав,
В эти мутные годы
Цепи Духа поправ,
Прорвалась на свободу.
Ничего не любя,
Вдохновенна до дрожи,
Что там Дух! — И
себя
Растоптать она может.
И ничем не сыта,
Одурев от похабства,
Как вакханка кнута,
Жаждет власти иль
рабства.
Вразуми нас, Господь!
Мы — в ловушке
природы.
Не стеснить эту плоть,
Не стесняя свободу.
А свобода — одна.
И не делится, вроде.
А свобода —
нужна! —
Чтоб наш Дух был
свободен.
Без него ж — ничего
Не достичь… В каждом
гнете
Тех же сил торжество,
Власть взбесившейся плоти.
Выбор — веку
подстать.
Никуда тут не скрыться:
Драться — зло
насаждать.
Сдаться — в зле
раствориться.
Просто выбора нет.
Словно жаждешь в пустыне.
Словно Дух — это
бред
Воспаленной гордыни.
Лучше просто дышать,
Понимать и не злиться.
Я хочу — не мешать.
Я — не в силах
мириться.
* * *
От созидательных идей,
Упрямо требующих крови,
От разрушительных
страстей,
Лежащих тайно в их
основе,
От звезд, бунтующих нам
кровь,
Мысль облучающих
незримо, —
Чтоб жажде вытоптать
любовь
Стать от любви
неотличимой,
От Правд, затмивших
правду дней,
От лжи, что станет им
итогом,
Одно спасенье —
стать умней,
Сознаться в слабости
своей
И больше зря не спорить с
Богом.
1974, №
3