Опубликовано в журнале Континент, номер 151, 2012
От редакции – 2012
Завершив выпуск четырех томов (№№ 147–150) Избранного “Континента” за 1992 – 2012 годы, то есть “Континента” московского, редакция начинает этим номером выпуск четырехтомника Избранного “Континента” за 1974 – 1992 годы. Другими словами — “Континента” того парижского периода его существования, который начался с момента основания журнала Владимиром Максимовым в начале 1974 года и длился до момента передачи им журнала под редакторство Игоря Виноградова и перевода издания в Москву в начале 1992 года.
Конечно, в соответствии с исторической логикой естественнее было бы выпустить сначала Избранное парижского “Континента”, а потом уже московского. Но по не зависящим от редакции обстоятельствам получилось так, как получилось, и мы надеемся, что ни для кого не будет слишком уж большим затруднением тот алогизм, что на журнальной полке номера парижского Избранного (№№ 151–154) будут стоять позже номеров Избранного московского.
Парижский четырехтомник редакция решила построить иначе, чем построено московское Избранное, каждый том которого имел свое тематическое лицо и призван был вобрать в себя все то наиболее, на наш взгляд, интересное и значительное, что было напечатано по теме тома в т. н. интеллектуальных рубриках “Континента” за двадцать московских лет.
Парижский четырехтомник компануется не по тематическому, а по хронологическому принципу — каждый его том призван представить то четырех- или пятилетие, которое соответствует порядковому номеру тома: I том — 1974 – 1978 гг., II том — 1978 – 1982 гг., III том — 1982 – 1986 гг., IV том — 1986 –1991 гг. При этом каждый том построен внутри точно так же, как строились реальные номера парижского “Континента” — с сохранением всех тех рубрик, которые были для журнала типичны и каждая из которых в томе Избранного представлена тем, что мы посчитали целесообразным отобрать из материалов, напечатанных в ней за соответствующее четырех-пятилетие. Таким образом тома парижского Избранного будут представлять собою как бы некое расширенное подобие реального “Континента” тех лет — с той лишь разницей, что каждая рубрика будет вбирать в себя куда больше текстов, чем это бывало в реальных номерах тогдашнего журнала.
Такой замысел не случаен.
На страницах парижского “Континента” было напечатано немало текстов, которые не устарели, интересны и актуальны до сих пор. И, конечно же, именно такие тексты и хотелось бы в особенности представить сегодняшнему читателю.
Но в то же время парижский “Континент” сегодня — это во многом уже явление истории, причем явление знаменитое, прославленное, сыгравшее немалую роль в борьбе с советским тоталитаризмом и в культурном ему противостоянии. И мы, представляя сегодняшнему читателю тогдашний “Континент”, очень хотели бы донести это дыхание истории, сам воздух эпохи, пропитывающий не только те тексты, которые и сегодня живы и остры, но и те, которые хотя и ушли со своим временем, но именно этим как раз особенно ощутимо и доносят до нас его специфическую атмосферу.
Читателю судить, насколько удалось нам осуществить этот замысел, но вот этими двумя целями и определялся характер отбора материалов для каждого тома. В частности — и для художественного раздела. В московском Избранном, как знает читатель, мы вообще отказались от какого-либо воспроизведения текстов этого раздела, не без оснований, как нам кажется, полагая, что большинство их и без того вполне доступны читателю в позднейших книжных изданиях. Казалось бы, то же самое и даже с бóльшим основанием можно сказать о наиболее значительных прозаических и поэтических текстах, напечатанных в парижском “Континенте” и, в частности, вошедших и в настоящий том. Кто, действительно, не читал те произведения Солженицына, Галича, Бродского, Коржавина, Гроссмана, Некрасова или Войновича, которые представлены здесь в отрывках? И тем не менее мы решили, что хотя бы вот так, чаще всего в значительном сокращении, но показать их на страницах первого “реконструированного” тома парижского “Континента” совершенно необходимо — без них, вот именно, не передашь никакого живого ощущения того времени, его особого аромата…
Нужно ли дополнять том биографическими справками об авторах, в нем представленных?
Мы решили, что не нужно. Большинство этих имен настолько известны или даже знамениты, что не нуждаются ни в каких представлениях. А о тех, кто читателю окажется, может быть, менее знаком или вообще неизвестен, всегда можно получить необходимые сведения в интернете. К тому же во многих случаях такие сведения так или иначе содержатся и в самих текстах публикации.
Парижский “Континент” начал выходить в 1974 году при следующем составе редколлегии, обозначенном во втором номере: Раймон Арон, Джордж Бейли, Александр Галич, Ежи Гедройц, Густав Герлинг-Грудзинский, Милован Джилас, Вольф Зидлер, Эжен Ионеско, Роберт Конквест, Наум Коржавин, Виктор Некрасов, Людек Пахман, Андрей Сахаров, Игнацио Силоне, Андрей Синявский, Странник (архиеписком Иоанн Шаховской), Иозеф Чапский, Зинаида Шаховская, Александр Шмеман, Карл-Густав Штрём.
К шестнадцатому номеру редколлегия в силу разных причин выглядела уже так: Раймон Арон, Ценко Барев, Джордж Бейли, Сол Беллоу, Николас Бетел, Иосиф Бродский, Владимир Буковский, Ежи Гедройц, Густав Герлинг-Грудзинский, Корнелия Герстенмайер, Милован Джилас, Эжен Ионеско, Артур Кестлер, Роберт Конквест, Наум Коржавин, Николаус Лобковиц, Михайло Михайлов, Эрнст Неизвестный, Андрей Сахаров, Игнацио Силоне, Виктор Спарре, Странник, Александра Толстая, Юзеф Чапский, Зинаида Шаховская, Александр Шмеман, Карл-Густав Штрём, Пьер Эмманюэль.
Четырехтомник Избранного “Континента за 1974–1992 годы, в подготовке и выпуске которого мы видели свой нравственный долг перед нашими предшественниками, выходит при финансовой поддержке г-жи Ирены Лесневской и г-на Эдуарда Лозанского. От имени наших читателей приносим им за эту благородную и бескорыстную помощь глубокую, искреннюю благодарность.
* * *
Как и в томах московского Избранного, все материалы даются в сокращении, но для удобства чтения знаком […] отмечены лишь самые значительные купюры.