Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 145, 2010
Валентин РЕЗНИК — родился в 1938 г. на станции Няндомо
(система Карлага) в Архангельской области, в 1943 г.
в Карлаге умерла его мать. Окончил школу рабочей
молодежи, с 14 лет и до выхода на пенсию работал слесарем. Долгое время
занимался в литобъединении при автозаводе им. И. А. Лихачева. Автор трех
поэтических сборников и множества публикаций в газетах, журналах и альманахах.
Живет в Москве.
Валентин РЕЗНИК
Полной мерой
* * *
Геннадию Русакову
Я удручен отчизной — что скрывать?
А
кажется, еще совсем недавно
Я за
нее готов был убивать
И
умирать, хотя бы и бесславно.
Она
меня пленяла широтой
И
дерзостью своею восхищала,
Казалось
мне, что за меня горой
Она
не только на словах стояла:
Что
если вдруг кромешная беда
Втянула
бы меня в свою орбиту,
Она
б всей мощью собралась тогда
И
встала грудью на мою защиту.
Но,
видно, что-то сделалось со
мной,
Иль что-то с ней произошло, наверно,
Что
за ее могучею спиной
Я
чувствую себя все больше скверно.
Все
эти словоблудные бои,
К
имперскому мышленью тяготенье
Усилили
сомнения мои
В
возвышенном ее предназначенье.
Своей
судьбой играя, как мячем,
Она
попутно и мою калечит,
И
даже если я здесь ни при чем,
То
мне ничуть от этого не легче.
* * *
Ты
сама себя так подкосила,
Так
связала себя по рукам,
Словно
бы ты уже не Россия,
А на
слом предназначенный храм.
Ты
крушила своих инородцев,
Ты
кроила чужие поля,
И за
это тебе воздается
Полной
мерой, родная моя.
И
тебе ничего не простили,
Ничего
не забыли тебе,
Даже
те, что замешаны были
В
этой междоусобной беде.
И не
мне тебя сравнивать с кем-то,
Счет
вести твоих бед и побед.
Я к
тебе приторочен с момента
Своего
появленья на свет.
И пускай я тобой не обласкан
И не
мне твои судьбы решать, —
Под
тобой мне, как под обелиском,
До
конца своей смерти лежать.
* * *
1
Послужило
тебе ли уроком
Осознание
факта того,
Что,
всю жизнь проживая под Богом,
Напрочь ты отрицаешь Его,
Невзирая
на то, что легенда,
Байка,
миф, разъездной анекдот,
Что
вполне подходящая рента
С
Его жизни кому-то идет.
Двух
вершков не достав до земли,
Он
стоит предо мною, распятый
За
грехи — и не только мои.
На
беду себе или на счастье,
Не
меняясь веками в лице,
Он
приходит на память все чаще —
Разночинец
в терновом венце.
2
А
страшновато умирать
Без
веры в этого еврея,
Что
смертью смерть сумел попрать,
О
том, возможно, сожалея.
Пророк,
наставник, демиург,
Учитель
в лучшем смысле слова,
О
сколько же он принял мук
Во
время странствия земного!
За
то, что жил своим умом
И
проповедовал сердечность,
Он
был пожертвован крестом
На
всю оставшуюся вечность.
3
Мы земляки
с Тобой, Всевышний,
По крови да и по судьбе.
И
как я в этой жизни выжил,
Известно,
может быть, Тебе.
Так
что прости мне злые звуки,
Атеистический
запал —
Ведь
Ты прошел земные муки,
А я
из них не вылезал.
* * *
Где нахрапом, а где и по блату,
На
«фу-фу», на «вдруг», на «авось» —
Все
же выпало нашему брату
Разбавлять
эту белую кость.
Кто-то
должен был этим заняться,
Через
«пятые пункты» ломясь,
Очутиться
средь них, оказаться,
Несмотря
на заборную грязь.
И
теперь в Аргентинах и Франциях
И в
других забугорных краях
Все
плодится, растет наша фракция
Со
славянской тоскою в глазах.
* * *
Здравствуй, старость, со всеми болячками,
С
ограниченным правом на труд
И с
обидного рода подачками —
То,
что пенсией скучно зовут.
Здравствуй,
быт равнодушный, прижимистый,
С
убываньем физических сил
И
под занавес, холмик суглинистый,
Посреди
оскверненных могил…
* *
*
Прошли мои лучшие годы,
Промчались
везучие дни.
В летейские мутные воды
Давно
превратились они.
Но,
как от сентябрьского сада,
Лишь
стоит забыться на миг,
Печалью,
покоем, прохладой
Все
веет и веет от них.
* *
*
Остановись. Расслабься. Успокойся.
Стань
равным только самому себе
И
ничего на всей земле не бойся,
И
никого не призывай к борьбе.
И
пусть, кто хочет, злобою исходит
В
сообществе или один, как перст.
Ну а
тебе пора назад к природе
Под
деревянный иль железный крест.
* *
*
Нет уже ни Тани Бек,
Ни
Корнилова Володи,
И не
радует успех,
Что
совсем некстати вроде,
Ни
ко времени и не
Совпадающий с эпохой
В
раскуроченной стране,
Где
и власть-то не от Бога.
* * *
Сходятся, расходятся
Эллин,
иудей.
А
друзья, как водится,
Предают
друзей.
А
враги, как принято,
Презирают
их.
Сколько
бы ни выпито
Было на троих.