Опубликовано в журнале Континент, номер 144, 2010
Библиографическая служба «Континента»
Проблемы российской современности
в русской сетевой и бумажной периодике
первого квартала 2010 г.
Мы продолжаем знакомить читателей с
актуальными публицистическими выступлениями (находя их в бумажной прессе и в
Рунете), отличающимися либо оригинальностью и глубиной анализа, либо
концептуальной четкостью, либо просто симптоматичностью. В этом обзоре
предлагается изложение наиболее примечательных публикаций с сайтов chaskor.ru, ej.ru, forbesrussia.ru, gazeta.ru, grani.ru, gzt.ru, openspace.ru, slon.ru, snob.ru, specletter.com, svpressa.ru, а также постов в
блогах и статей в бумажной прессе.
Тренды сложились, и в публицистике начала
года мы видим в основном продолжение прежних тем и воспроизводство привычных
подходов. В «Ежедневном журнале» Дмитрий Орешкин с позиций либерального
патриотизма подводит итоги уходящего десятилетия («Итоги как сказка», 20
января). Посредством ряда примеров он показывает неэффективность путинской
вертикали: Следуя советской сказочной традиции, Аппарат стремится сгрести
под себя все полномочия. Ему (как и в СССР) грезится, что так обеспечивается
единство и повышается управляемость. Хотя с пользой для страны применять свои
суперполномочия в условиях усложняющейся жизни он (как и в СССР) не способен.
Да и не должен. На самом деле у него другая, совершенно не сказочная задача:
утрамбовать страну под себя и удержаться в центре. Для чего он палаческим
топориком аккуратно, по-доброму, ее обтесывает и упрощает. Под свой уровень
компетенции. <…> Сталинский топорик проектировали и затачивали для
максимально полного выкачивания ресурсов из территорий и населения под руку
силовой диктатуре. Обильно рассказывая при этом сказки про народную власть, что
само по себе есть часть технологии. И совершенно неразумно, пишет Орешкин,
с помощью того же механизма решать совершенно противоположную задачу и пытаться
закачивать ресурсы в карманы граждан: Так подводная лодка не слишком
подходит для расселения бездомных офицерских семей. То есть в принципе
попробовать можно. И даже снять духоподъемное северокорейское кино про то, как
дружный коллектив офицерских жен… определяет, кому когда сушить пеленки у
реактора. Пока мужья плечом к плечу сторожат Родину. Понятно, что в
конечном счете решить проблему таким образом все равно не получится. Вот и приходится
втюхивать согражданам про враждебное окружение, пятую колонну, необходимость в
очередной раз сплотиться, дать отпор и преодолеть. Торговать вертикалью оптом и
в розницу, как патентованным средством от облысения. <…> И правильно: не
обманешь — не продашь. Трудность, однако, в том, что, хотя современная
версия системы тоже неплохо выкачивает ресурсы, испарилась ее идейная начинка.
Послесталинские начальники утратили самую органику варварства…
Нынешние вожди, пишет Орешкин, скорее по обязанности принимают державные
позы, хмурят брови и играют желваками. А на самом деле обречены на скучный
распил аккумулированных вертикалью средств: не пропадать же добру. Это
объективно затрудняет процедуру опрессовки мозгов. Основной закон политэкономии
социализма — неуклонное преобразование материальных ресурсов природы и
общества в пропаганду и агитацию — начинает давать сбои.
Далее Орешкин пишет: Сказка, она тем и хороша, что
неопровержима. Но для ее превращения в быль необходим тот самый топорик. И
прокрустово ложе вполне варварской идеологии. На сегодня — что-нибудь
вроде добротного исламистского экстремизма. Марксизм-то как тонизирующее
притирание выдохся. Да и темного человеческого матерьяльца, готового ради
бредовых проповедей предаваться взаимоуничтожению по классовым, национальным,
религиозным или профессиональным признакам, слава богу, явный дефицит.
<…> С другой стороны, в условиях заложенного большевиками и лично т.
Сталиным векового демографического спада первое же обращение к топору будет
означать переход от плавной деградации к финальному крутому облому: люди
разбегутся. Им, увы, свойственно хотеть жить и не хотеть умирать. В этом
различие между мертвой водой исламизма, чучхеизма, сталинизма и прочих
тоталитаризмов с их мобилизующей проповедью «последнего и решительного боя»… и
живой водой свободы. Собственно, и сегодня у нас утекает в год около 100 тыс.
наиболее квалифицированных кадров. Почему-то все туда — в сторону свободы.
Не в Китай и не в Иран. Интересный баланс: сколько внутри прирастает
государевых людей, столько наружу выливается частных мозгов. Тенденция, однако.
Так что дальше державных сказок дело едва ли пойдет: ресурсов нет. Будем и
далее гнить в режиме «ни туда, ни сюда». Хотя, предупреждает Орешкин,
отчаянная попытка вернуться к мобилизующему топору почти наверняка должна
состояться. Они же чувствуют, как утекает контроль и расползается социальная
поддержка. Попытка провалится: позитивные функции топора мифогенны. Но на пути
к этой простой истине ничто не помешает им искрошить достаточное количество
народа.
Другой красноречивый итог десятилетия —
пуск нефтяной трубы. Выбор в принципе тот же, что в конце НЭПа —
начале коллективизации, — пишет Орешкин, — либо экономическая
эффективность, кулаки-буржуи и оскорбительная необходимость считаться с их
интересами; либо госмонополия, силовое изъятие ресурсов, несопоставимые
человеческие и хозяйственные издержки, но зато — неограниченная орлиная
вертикаль и вокруг покорная страна как военный лагерь. С вождем и жрецом новой
глобальной религии в центре. Не подумайте дурного — исключительно в
интересах широких народных масс и исторического прогресса. Все номенклатурное и
сегодня подается у нас как общенародное и патриотическое. Старая сказка о
главном. Орешкин приводит самый красноречивый пример. Просим извинить нас
за длинную цитату: В 2003 году активно обсуждается проект нефтепровода
частной компании ЮКОС. Бюджет — 5,6 млрд долларов, срок сдачи в
эксплуатацию — 2006 год. Тут хозяина частной компании г-на Ходорковского
сажают. Проект передают под государеву руку госкомпании «Транснефть». Цена
выросла до 7 млрд, срок ввода отодвинулся на год. Потом контора меняла
начальство, а В. В. Путин под телекамеру менял трассу. Цена превысила 8
миллиардов, срок сдвинулся еще на год. В конце 2008-го президент Медведев
настойчиво интересовался у нового начальника «Транснефти» генерала ФСБ
Токарева, почему трубы до сих пор нет. Цена была уже около 11 миллиардов.
Ответа не последовало. Зато последовал визит в Китай вице-премьера Сечина,
который взял там в долг под строительство еще 25 миллиардов. С государственным
обязательством расплачиваться нефтью по непонятной, но, похоже, заниженной
относительно рынка (невыгодной нам) цене. И вот наконец пуск. Новый год,
красная ленточка, шампанское. Премьер сквозь зубы назвал стоимость — 12
млрд долларов. Плюс еще 2 млрд на строительство порта Козьмино. Минус то
оставшееся за скобками обстоятельство, что от Сковородино до Козьмино нефть по-прежнему
будут пока возить цистернами по железной дороге — 2100 км. <…>
Что ж, неплохо. Подведем итоги с державной трубой. В два раза дольше, в два
раза дороже. Плюс на шее государства длинный и невыгодный нефтяной долг. Минус
недострой в 2100 км. Зато все под полным контролем. Такая сказка. Или, как у
них принято говорить, легенда. Народонаселение по-советски радо, что прищучили
богатенького капиталистического буратину. Ему, народонаселению, в диковинку,
что за тот же срок и по той же цене страна могла бы получить два нефтепровода.
Причем, с точки зрения госбюджета, бесплатно. Что означало бы больший объем
ВВП, большее число рабочих мест, большее геостратегическое влияние России (уж
коль мы взялись строить «энергетическую сверхдержаву»), больший объем налоговых
поступлений в федеральную и региональную казну. И, самое главное, большую
освоенность сибирских территорий, которые задыхаются от дефицита экономически
активного населения и инвестиций. Но! Все это одновременно означало бы усиление
частного капитала при ослаблении номенклатурной вертикали и централизации.
Поэтому не дождетесь…
Орешкин задает вопрос: Может, свернуть ее, эту вертикаль, да и
в чулан, как искусственную елку? И сам на него отвечает: нет, не дадут. Будем
водить хоровод, пока сама не рухнет. Опять. На то у них тьма дедов морозов с
погонами и снегурочек с центрального телевидения. Но за чей счет праздник? Как
здорово, что Ходорковский сидит, Чичваркин в бегах, а трубным бизнесом и
телефонами ворочают верные государевы люди. Как восхитительно, что свои риски,
долги и ошибки они вешают на шею госбюджету. Как славно, что конкуренты за это
же время и за такие же деньги успели сделать вдвое больше. Как замечательно,
что номенклатурный бизнес распространяется все шире: Гунвор, РЖД, Газпром… Как
вдохновляет, что теперь ментам будут платить исключительно из федерального бюджета.
Они от этого прекратят брать взятки, крышевать рейдеров, бить сограждан и
продавать оружие бандитам. Тому порукой подполковник Путин и майор Евсюков. Им
бы еще год простоять да пять продержаться. А там, глядишь, и Красная армия
подойдет. Из республики Науру1.
А может, подойдет что-то другое — на мягких лапках.
Продолжается обсуждение вопроса, возможна ли модернизация
экономики без политических перемен, а также, насколько возможны эти самые
перемены. Оживление вызвал направленный президенту 65-страничный доклад
Института современного развития, считающегося «мозговым центром» команды
Дмитрия Медведева, «Россия XXI века: образ желаемого завтра». Доклад,
под которым стоят имена Игоря Юргенса и Евгения Гонтмахера,
написан в жанре эссе. Вот как выглядят идеи авторов в изложении Газеты.Ru (3
февраля).
Доклад отталкивается от неизбежной необходимости экономической,
политической и социальной модернизации России. Ситуацию, в которой объявлена
модернизация, эксперты оценивают как «сложнее, чем кажется». Новый модернизационный
рывок предстоит совершить в условиях, когда слишком многое располагает к
инерции и загниванию — начиная с конъюнктуры на сырьевых рынках и
заканчивая настроениями в политике и уверенностью власти в своей способности
управлять массовым сознанием. Тем не менее шанс модернизироваться есть,
считают эксперты. В противном случае возможны экстремальные сценарии
будущего: экономический коллапс, консервация технологического отставания,
социальная напряженность из-за невозможности выполнения государством социальных
обязательств, глубокий политический кризис, рост центробежных тенденций, утрата
важных геополитических позиций на международной арене и качественная
депопуляция. По мнению авторов доклада, экономическая модернизация должна
строиться на политической: полноценные модернизации постиндустриальной эпохи
в условиях несвободы в принципе не реализуются.
Центральное место в докладе занимает описание необходимых
политических перемен. Ключевой раздел доклада — «Россия. XXI век.
Полдень» — описание страны после успешной модернизации. Когда-то в ХХI
веке Россия отказалась от внесенной Медведевым правки Конституции: сроки
полномочий первого лица и парламента сокращены до 5-ти и 4-х лет
соответственно. Существует реальная многопартийность. Ядром политической системы
являются две партии — условные правоцентристская и левоцентристская, между
ними реальная конкуренция, побеждают то одни, то другие. Избирательная система
смешанная. Отсекающий барьер снижен до 4%. Сенаторы избираются всенародно.
Губернаторы регионов также избираются населением. Процедура регистрации НКО
стала полностью уведомительной. На телевидении исчезли монополизм
государственных каналов и цензура. В социальном смысле Россия превратилась в
привлекательный рынок труда — не только для гастарбайтеров, но и для
возвращающихся «мозгов». В экономике участие государства снижено до 30% ВВП.
Инфляция не выше 3%, рубль стал международной расчетной валютой. Легитимность
соб-ственности закреплена не только словами. Армия полностью переведена на
добровольную основу, численность войск сокращена. МВД ликвидировано, его
главным правопреемником стала Федеральная служба криминальной полиции, которая
борется с уголовными преступлениями. Муниципальная милиция отдана органам
местного самоуправления. Функции давно ликвидированного ГИБДД разделены
между региональной полицией, муниципальной милицией и гражданской службой
дорожного движения, занимающейся контролем техсостояния автомобилей,
выдачей прав и методическим обеспечением организации дорожного движения.
Внутренние войска стали Национальной гвардией и подчинены президенту. ФСБ
упразднена. Воссоздана Федеральная служба контрразведки, занятая борьбой с
иностранными разведками и защитой государственной тайны. Создана Федеральная
служба по охране Конституции. Она отвечает за предупреждение и пресечение
терактов, реагирование на угрозы сепаратизма, борьбу с незаконными вооруженными
формированиями. Произошли перемены и на международной арене: Россия стала
видным членом ВТО и ОЭСР и успешно завершает переговоры о вступлении в
изменившуюся НАТО. В Европе действует новое соглашение о безопасности
(«Хельсинки-2»). С ЕС поддерживается стратегическое партнерство. СНГ
сохранилось, и Грузия в него вернулась, поскольку содружество из клуба глав
государств превратилось в эффективный координатор связей.
Однако чтобы описанное не оказалось утопией, шаги ко всему этому
должны быть сделаны уже сейчас во всех сферах разом. Ближайшей задачей авторы
доклада называют перезапуск механизмов политической конкуренции. Сигнал
же для этого должна послать действующая власть. И т. д., и т. п.
О разных сценариях политических перемен Евгений
Гонтмахер рассуждает и в интервью русскому «Forbes» («Путин и Медведев
должны сами себе вырезать аппендикс, без наркоза», 27 февраля). Мы живем в
условиях мягкого авторитарного режима, говорит он, и вернуться в демократию
без революций и потрясений очень сложно. Против революции Гонтмахер,
конечно, возражает, понимая к тому же, что никакой революции сегодня и
не осуществить: Выйти на улицы и устроить марш несогласных — проблемы
нет. Но это ничего не поменяет. Поменять могут только Путин с Медведевым: эти
два человека держат два ключа от начала модернизации. Для них же это —
что вырезать себе аппендицит без наркоза: они же понимают, что, если немного
раскрутить гайки, их могут просто сменить. Но угроза потерять власть —
это еще не все: в рамках демократических процедур и независимой
судебной системы к ним могут прийти и спросить за прошлое. Однако
демократические перемены необходимы, поскольку ситуация готова вот-вот разразиться
конфликтом. И если бездействовать, неминуемо произойдет социальный взрыв, и
тогда события уже полностью выйдут из-под контроля Путина с Медведевым. Так
что лучше вовремя начать неизбежный процесс, чем получить развал и поставить
свою жизнь под угрозу. По мнению Гонтмахера, нынешние руководители
должны передать власть следующему поколению демократическим путем. Однако
следует предусмотреть (и даже законодательно прописать) очень многое. Нужно
заключить соглашение между всеми политическими силами о том, что общество
обязуется не предъявлять жестких требований по отношению к определенной группе
лиц. Кроме каких-то бандитов. И ни в коем случае, предупреждает Гонтмахер,
нельзя проводить люстрацию: Сейчас заканчивается перераспределение ресурсов
от участников приватизации середины 1990-х к новым олигархам. Их мало кто
знает, но они имеют достаточно большие состояния. Нельзя требовать, чтобы у них
была отнята собственность. Должны быть гарантии — и гарантии
международные. Надо убедить общество. Оно очень нетерпимое, слишком много
негатива, желания кого-то раскулачить. Далее Гонтмахер замечает: Очень
многим людям — технической интеллигенции, предпринимателям, экспертам…
надоела эта атмосфера застоя и деградации, вся эта мелкая коррупция, унижение
человеческого достоинства. Мы должны запустить процесс управляемого взрыва. И
если это будет правильно сделано, то через 5 — 10 лет мы сможем увидеть
плоды наших дел. Если делать через пень-колоду, все затянется лет на 15 —
20. Если же не делать ничего, то мы демократии, возможно, вообще никогда не
увидим. Конечно, пишет Гонтмахер, мы не можем надеяться на полную
демократию завтра. Но послезавтра может наступить довольно быстро.
Владислав Иноземцев считает
подобные идеи утопическими и к докладу ИНСОР относится весьма скептически («Анти-Юргенс» —
«Частный корреспондент», 5 февраля; полезный деталями вариант —
«Московский комсомолец», 8 февраля). Иноземцеву вовсе не очевидно, что
либеральная демократия эффективнее госрегулирования. Более того, он указывает,
что демократические режимы в экономически неуспешных странах крайне
редко оказываются стабильными и устойчивыми. Кроме того, пишет он,
либеральные демократии с гораздо большей вероятностью вырастают на основе
либеральных автократий, чем нелиберальных (фиктивных) демократий. И такие
либеральные автократии на рубеже XX—XXI веков демонстрируют крайне высокую
экономическую эффективность. К тому же всяческие попытки «экспорта
демократии» в общем и целом потерпели провал и вряд ли нуждаются в
возобновлении.
Далее Иноземцев пишет: ни одна страна мира пока не совершала
постиндустриальной модернизации, за которую ратуют авторы доклада. Напротив,
в постиндустриальном обществе, где… человеческий капитал становится главным
ресурсом, никакие резкие скачки и «ускорения» по сути своей невозможны. Иноземцев
указывает, что возможны только две формы «современной модернизации»: это
либо индустриальный прорыв в условиях напряжения сил, либо
естественное развитие лидирующих стран, то замедляющееся, то ускоряющееся
вследствие объективных циклов технологического и инновационного развития. Иноземцев
далеко не уверен в том, что, как сказано в докладе ИНСОР, «нынешнее
состояние мозгов в нашей стране все еще теоретически допускает вхождение России
в пул [стран] с высокопроизводительной интеллектуальной активностью». Ничего
подобного, пишет Иноземцев, в современных условиях эта задача невыполнима.
«Экономика знаний» нигде в мире не возводилась иначе как на фундаменте
комплексной индустриальной экономики.
Будущая Россия видится Иноземцеву в роли индустриального
придатка Европы. Считая, что обновление политической системы — вещь крайне
важная, он особо подчеркивает, что основой модернизации может стать лишь
устойчивый экономический рост, обеспечиваемый на несырьевой основе.
Единственным источником такового, — пишет он, — я вижу
развитие промышленного потенциала страны и становление России либо в качестве
конкурента поднимающихся индустриальных экономик (Кореи, Малайзии, Китая,
Бразилии), что маловероятно, либо в качестве «индустриального придатка» Западной
Европы, что выглядит гораздо реалистичнее. Иноземцев пишет: привитие
ценностей демократии не будет успешным в условиях затяжного
экономического кризиса и нарастающего ощущения безысходности. И наоборот,
не случайно сегодня даже западные авторы… признают, что в начале XXI века
средоточием «культуры надежды» выступает не демократическая Европа, а
авторитарная Азия. Сегодня в условиях не только глобализированного, но и
экономизированного мира базисом для надежды является устойчивый хозяйственный
прогресс. А условием его — четкое технократическое руководство
экономическими процессами. Иноземцев убежден, что российская модернизация,
если она вообще произойдет, начнется с экономики, а не с политических
перемен. Он считает, что авторы доклада ИНСОР смотрят на дело слишком оптимистично:
они допускают «постиндустриальную» модернизацию и считают демократизацию
«драйвером перемен». Сегодня, — пишет Иноземцев, — на
запад и восток от валяющейся в нефтяной луже России находятся гиганты, по
объемам ВВП превосходящие ее в 10 и 5, а по количеству населения — в 3 и
11 раз, а значительная часть интеллектуальной и предпринимательской элиты давно
нашла себе «приемлемое завтра» по другую сторону границы. Союзничество же с
Россией в наши дни не нужно никому, кроме нее самой… И не стоит грезить о
былом величии и ставить перед собой недостижимые цели. Полезнее помнить, что «маленькие
шаги могут принести большие результаты». Нужно попытаться снять страну с
сырьевой иглы и сделать ее индустриально развитой державой с открытой миру либеральной
экономикой и свободной конкурентной средой. И именно это, — а не
политическая либерализация, — должно стать основной задачей страны на
ближайший отрезок времени. Иноземцев пишет: Нет ничего более
полезного для укрепления авторитаризма в условиях грядущего экономического
подъема, чем допущение демократизации в условиях нынешнего хозяйственного
спада. Сегодня российские либералы должны требовать не демократии, а
модернизации. Мы когда-то слышали, что для нее якобы нужны деньги, вертикаль
власти и отсутствие «неконструктивной оппозиции». Все сейчас в наличии. Господа
путины, шуваловы и грызловы — все карты у вас в руках. Не болтайте о
демократии! Делайте модернизацию! Корейскую, китайскую — любую, на какую
способны. А если не способны ни на какую, пусть ее реализует президент
Д. Медведев — но не с «гуманитариями» из ИНСОРа и не с бывшими
кагэбистами, нежданно ставшими «компетентными менеджерами» и «эффективными
собственниками», а с российскими или западными технократами — типа тех, кто
за несколько десятилетий сделал соседствующие с Россией страны движителями
мирового экономического роста, на деле, а не на словах приблизив их к
«желаемому завтра».
Михаил Делягин («Медведева захватят,
как в свое время Горбачева» — сайт «Свободная пресса», 5 марта) уверен,
что модернизация в России не может осуществляться либеральными силами,
потому что модернизация — это борьба за рынки и, следовательно, не
обойдется без конфликта с Западом. А, согласно логике Делягина, либералы на
конфликт с Западом идти не могут. Более конкретна мысль о том, что нынешняя
модель государства подразумевает личное обогащение — грубо говоря,
разворовывание ресурсов. То есть государственные люди не будут
заниматься развитием, независимо от того, высокие цены сейчас на нефть, или
низкие. При высоких ценах они будут подкармливать население для обеспечения
стабильности, при низких — заниматься репрессиями. Но мысль о развитии им
в голову не приходит, у них другие цели в жизни. Развитие — это
инвестирование денег, которые можно украсть. А зачем это делать?! Доклад
ИНСОР Делягин приветствует по принципу «нет худа без добра»: Это попытка
ослабить Путина, захватить Медведева, как захватили Горбачева во второй
половине 1980-х годов, и сделать его своим главным ресурсом. Это хорошая,
грамотная стратегия. Если подобная стратегия возобладает, она довольно
существенно приблизит системный кризис и соответствующие события, которых,
как можно понять, автор и поджидает.
Подвергнув текст доклада пристальному чтению, Георгий Сатаров
усматривает в нем композиционную неряшливость, несоразмерность частей и
сюжетов («Изгнание в рай» — «Ежедневный журнал», 12 февраля).
Он указывает на то, что доклад не содержит сколько-нибудь серьезного
диагноза ситуации, в которой находится страна. Вследствие чего зияющие
пустоты появляются и в самой программе. Фактически, — пишет
автор, — нам предлагают лечение без диагноза. Вскрывает Сатаров и
причину подобной странности. Отчего, спрашивает он, в докладе сколько-нибудь
серьезно не отражена даже проблема коррупции? А ответ предельно прост:
Авторы имеют несчастье работать в условиях резервации, имеющей четкие границы.
Внутри нее возможен более или менее честный разговор. Вне ее — невозможен.
Разбирает Сатаров и другие умолчания и приходит к выводу: реальный
диагноз невозможен, когда множество важных тем находятся за пределами зоны
допустимого обсуждения. К тому же честный диагноз может перечеркнуть
актуальность темы модернизации, поскольку будет больше походить на
патологоанатомическое заключение. Такое ощущение может возникнуть у читателя.
Хуже того, оно может возникнуть у составителей доклада. А это уже —
шизофрения. Какая тут модернизация, когда надо защищать право людей на жизнь
или спасать целостность страны. Сатаров завершает свою статью так: в той
России, которую предложили нам авторы доклада, нет места ни Путину, ни Сечину,
ни Суркову и им подобным; я и Медведева там слабо различаю. В этой России нет
места разворовыванию страны, захватам чужого бизнеса, беспредельному насилию и
хамству со стороны власти, беспардонному и наглому растлению людей посредством
монополии на информацию и пропаганду. И в этом смысле доклад является явным
вызовом нынешней бюрократии всех уровней, начиная с высшего. А это тоже важно.
Не верит в решительные сдвиги Дмитрий Быков («Апология
болота» — GZT.RU, 5 февраля). Юргенс и Гонтмахер, пишет он, дают
утопическую картину будущего в рамках девяностнического эвфемизма «достойная
жизнь». Хорошо, конечно, пишет Быков, что авторы доклада приглашают всех к
общественному обсуждению и что у них есть резонные, хоть и косметические
предложения. Однако к самой идее обсуждать доклад он относится весьма
скептически. По его мнению, участники дискуссии должны одновременно а) желать
перемен, б) трезво осознавать ситуацию и в) надеяться на
Д. Медведева как исполнителя модернизационной программы. Не сказать,
чтобы эти требования выглядели вовсе взаимоисключающими, — иронизирует
Быков, — но все же их сочетание экзотично. Вытащить себя за
волосы из болота — задача не слишком реалистичная… К тому же,
замечает он, авторы доклада даже и не пытаются понять, почему это болото с
редким постоянством образуется на том же самом месте. Далее фаталист-детерминист
и пессимист Быков вдосталь предается аналогиям современной России (и России
вообще) и болота как специфической биосферы. Русское общественное устройство
таково, что любая попытка поступательного развития немедленно приходит в
противоречие с государственным устройством (читай: с экосистемой болота) и
приводит к социальному взрыву, в результате которого в упрощенном виде
устанавливается статус-кво. Автору мечтается только оптимизация жизни в
упомянутом болоте, чтобы одна половина его фауны не слишком быстро уничтожала
другую, а торф продолжал образовываться прежними темпами. <…> Тогда
болото приобретет комфортный и в некотором смысле цивилизованный вид. В
частности, Быков приветствует горизонтальные связи и неформальные сообщества и
вменяет государству долг советоваться с таковыми. Согласен Быков и с тем, что
русским нужна великая и неосуществимая задача. Строить на болоте многолетние
великие прожекты нельзя, но представить само болото таким прожектом можно, и в
этом не будет преувеличения. <…> Нужно уметь сформулировать прекрасную
непрагматическую задачу вроде полета на Марс и разбудить одиноких гениев,
способных добиться подобного результата быстрее, чем на прагматичном Западе или
на фанатичном Востоке. И финал: Если мы действительно верим, что
вступили в эпоху мягкой силы, нам надо для начала научиться изучать (на основе
фольклора, блогов, социальных сетей), а главное — любить то, что у нас
есть. Перефразируя Уоррена, мы должны построить рай из того, что под руками,
ибо ничего другого не дано. Болото только выглядит хаосом — на самом деле
это гибкая, сложно организованная, изощренная система. И устоять на нем
способно только то, что построено с учетом его законов. Подмораживать или
разогревать его бессмысленно. Надо решиться либо раз и навсегда от него
избавиться, либо осознать его как единственную реальность и сделать уютнее
любой воды или суши.
В последнее время обратил на себя внимание даже президента блоггер
Максим Калашников, взгляды которого некоторыми квалифицируются как
неофашистские. Образчик его творчества — статья «Единство белой расы:
вредный миф» (http://m-kalashnikov.livejournal.com/360941.html#cutid1, 11
марта). В ней он полемизирует с национал-демократами и антикоммунистами,
каковым для начала дает суммарное определение ублюдки. История, пишет
он, не знает примеров расовой солидарности белых арийцев. Вся история —
начиная с седой древности — полна примерами того, что белые люди-арийцы
воевали в основном друг с другом. <…> Так где же вы, придурки-«чисторасы»,
обнаружили пресловутую солидарность белой расы? Ее никогда не наблюдалось. Ни в
дохристианские времена, ни в христианские, ни в постхристианские. Русских Запад
ненавидел всегда: и до того, как мы построили империю, и после того. Мне
скажут, что сегодня, когда белые Запада угасают и стареют, рожая мало детей,
когда мусульмане бурно плодятся, все может измениться. Не изменится! Западные
народы стыдятся своей «белизны». Они шарахаются от слова «арийский». Они уже
утратили жизненную энергию и попросту вымирают. Они утратили дерзновенный
творческий порыв и боятся идти в посткапиталистическое Будущее, превратившись в
тупых, зажравшихся обывателей. (Конец Европы уже виден). Но при этом они
продолжают ненавидеть русских. Расовому единству с белой Европой и
языческой демократии Калашников противопоставляет верность собственному
народу. Русской цивилизации. Русскому единству. И нашей великой
многонациональной державе! Той, что распалась в 1991 г. — но должна
воссоединиться в русский союз. РФ + Украина + Белоруссия + Приднестровье +
Казахстан. <…> Альтернатива — мир русского Третьего проекта. Новой
Империи — империи футурополисов, сверхлюдей, нейросоца, Шестого
техноуклада. Империи, где правят низкопримативные пассионарии-творцы, где
коррупция безжалостно уничтожена новой опричниной, которая опирается на местное
самоуправление и быстро захватывает всю страну, становясь Новой Реальностью.
Это империя Диктатуры развития, уступаюшей затем место делиберативной
демократии — нейросоцу. Страна, где люди свободны, живут в своих домах и
заводят минимум троих детишек. Страна, где решены те проблемы, которые не может
решить Запад. Империя, рвущаяся в космос и глубины океана, колыбель сверхлюдей.
Империя, соединяющая национальное, социальное и техно-кратически-инновационное.
Только построив такую Империю, мы втянем на свои огромные пространства самые
здоровые элементы из Европы. Они придут селиться у нас, через поколение став
русскими. Тогда и Европа запросит нашего союза. Тогда — реально став
лидером белого мира — русские смогут принести ему некое единство.
Но — уже по нашим законам, где мы — главные. Ну прямо как в
мечтах Дмитрия Быкова — великая и несбыточная задача!
Евгений Ихлов в статье «Заговор
неравных» в «Ежедневном журнале» (30 января) называет «модернизацию» Д.
Медведева (беря в кавычки самое слово «модернизация») естественной реакцией на
процессы социального некроза, на отмирание остатков советской
социально-экономической системы. Прогнозы Ихлова неутешительны. Скорее
всего, нас ждет полноценное второе издание шокотерапии: неизбежный всплеск
безработицы, закрытие «бесперспективных моногородов» (столь же драматическое,
как и закрытие «бесперспективных деревень»), новое социальное расслоение,
размывание среднего класса, банкротства предприятий, появление зон застойной
бедности и добровольно-принудительной трудовой миграции. Сегодняшнее
состояние общества характеризуется «путинским консенсусом», который
породили «тучные годы». Смесь обеих великодержавных традиций — сталинской
и царской — прекрасно дополняла годы «золотого застоя». Базой
служил легкий ностальгический сталинизм, имеющий хорошую перспективу стать
парагосударственной идеологией. Однако настали «тощие годы», которые требуют
отказаться от мифологии «всенародного единства» и возрождают позднеперестроечную
борьбу «прогрессивных реформаторов» и «реакционного большин-ства». Ихлов
предупреждает: Большинством населения России «модернизация» будет
восприниматься как настоящая тирания. И как всякая уважающая себя тирания, она
будет себя защищать — последовательно и беспощадно. По мнению Ихлова,
основой политической стратегии Кремля в последующие годы будут
идеологическая легитимация «касты» модернизации и демонизация ее противников;
блокирование любых серьезных возможностей появления коалиции левых и
либеральных сил. Очевидными элементами такой контркоа-лиционной стратегии
являются: изоляция, дискредитация и уничтожение не сектантских по духу
радикальных инициатив, как среды, в которой происходит естественная
конвергенция левых и либеральных идеологем; поощрение сектантства у радикалов и
антирадикализма у умеренных; создание взаимного «образа врага» в каждой из
больших общественных групп. Симптом этой стратегии Ихлов видит в
легитимированной Медведевым десоветизации: Видимо, — пишет
он, — принято окончательное решение перевести ностальгический сталинизм
на почетную и ответственную роль фундаменталистской идеологии жертв «модернизации»,
а также левой оппозиции. То есть потенциальные жертвы модернизации и их
защитники маркируются/клеймятся сталинизмом — изображаются последователями
невежества, деспотизма и жестокости… В итоге подавляемые «сталинисты» («левые
сталинисты») не будут вызывать сочувствия, их отсекут от демократической
оппозиции, не приемлющей сталинизм в любом виде. Высоким же придворным
статусом будет наделена «Доктрина “медведевского большинства”.
Далее Ихлов находит только одну антисталинскую традицию, никак не
связанную ни с либеральной, ни с правозащитной идеями и имеющую потенциал
для героизации. Это — «власовская традиция». А поскольку, —
пишет Ихлов, — сам генерал и его военное окружение идеологами не были,
а брали готовые заготовки у НТС, то это — «солидаристская традиция».
Традиция не реализовавшейся в ХХ веке русской консервативной революции,
потенция российского муссолинитизма и франкизма. Но с чего бы вдруг
солидаризм, идейно пересекающийся с персонализмом, должен быть сведен к версии
русского фашизма? Разве что вследствие умысла властей… Других существенных
оснований для этого мы не видим.
Александр Скобов («Страшная
тайна олигархии» — Грани.Ру, 25 февраля) соглашается с Ихловым: Нефтяная
халява позволила клептократиче-ской олигархии в течение еще одного десятилетия
продолжать обогащаться «экстенсивно», не только не усиливая эксплуатацию, но и
кое-что подкидывая с барского стола социальным низам. <…> Это и составило
материальную основу «путинского консенсуса». Позволило обойтись сравнительно
мягким авторитаризмом, обшитым парламентскими декорациями «управляемой
демократии». Но это время кончается, ибо, как пишет Ихлов, «тощие коровы быстро
дожевывают семь своих тучных предшественниц». У олигархии остается единственный
способ дальнейшего обогащения. Тот самый. Заставить народ работать больше, а
потреблять меньше. Естественно, это вызовет сопротивление «косного
большинства». Сам Скобов предпочитает революцию реакции. Конечно, —
пишет он, — в точности предсказать, как будут развиваться события,
невозможно. Одно ясно. В условиях реального обострения социальных противоречий
путинская «управляемая демократия» функционировать не сможет даже в
облагороженном по инсоровским лекалам виде. Либо правящая олигархия будет
отстранена от власти «буржуазно-демократиче-ской» революцией, которая не только
проведет радикальную либерализацию политической системы, но и выправит
«социальный перекос», либо, если победит олигархия, установится ее открытая
террористическая диктатура. Конечно, революции — вещь непредсказуемая и
опасная. Но риски, связанные с револю-цией,.. однозначно предпочтительнее
«железной пяты олигархии»… Поскольку в противном случае будет не
модернизация, инновация и торжество среднего класса, а дальнейшая социальная
деградация и окончательная гибель самобытной российской цивилизации.
В статье «Блеф есть блеф, или СССР-2»
(«Ежедневный журнал», 16 марта) Автандил Цуладзе оценивает возникшую на
горизонте идею восстановления Советского Союза на базе России, Белоруссии,
Казахстана и Украины, теперь уже «пророссийской». Предполагается, как следует
из слов вице-премьера Шувалова, такой порядок действий: сначала
таможенный союз, потом единое экономическое пространство и общая валюта, а
потом, само собой, и политическая реинтеграция. Цуладзе полагает, однако, что
перед нами всего лишь проект объединения олигархов, которые считают, что
объединение позволит снизить операционные издержки и извлекать еще б┬ольшие
прибыли. Цуладзе пишет: Украинские олигархи не случайно в едином порыве
объединились вокруг Януковича и уже приступили к «путинизации» Украины,
чтобы в итоге «зачистить» оппозицию и тихо пилить бабло в сотрудничестве с
дружественными олигархами СССР-2. Изящество этой комбинации заключается в том,
что «для народа» все это преподносится в упаковке «возрождения державы», «былого
величия», «братства народов» и проч. <…> На деле же речь идет о проекте
еще большего закабаления населения и выжимания из него всего, что еще можно
выжать. И хотя автор статьи пользуется выражением «СССР-2», он считает
необходимым указать, что по целям и задачам этот проект есть анти-СССР. СССР, —
пишет он, — был уравнительным, антикапиталистическим проектом. Здесь
цели ровно противоположные — сказочное обогащение мизерного меньшинства за
счет беднеющего большинства. Указывает Цуладзе и на то, что такой проект
агрессивно антимодернизационен, поскольку ставит целью упростить
управление подконтрольными странами с целью извлечения б┬ольших прибылей из
отсталых экономик. То есть источником обогащения здесь служит закрепление
экономической отсталости, а не ее преодоление. Модернизация же требует
немалых затрат и капитальных вложений, которые окупятся лишь через годы. Такой
бизнес олигархам не интересен, пишет Цуладзе. Они привыкли делать
бабки «разводя лохов», а не за счет развития своих стран. Как так получилось,
спрашивает он, что экономики Украины, России, Казахстана серьезно страдают от
кризиса, а количество миллиардеров в этих странах растет? Да, очень
просто: за счет «лохов». Миллиардеров становится больше, а зарплаты
населения все меньше, фактическая безработица растет, «средний класс»
сокращается. Коррупция в России в период кризиса и «активизации борьбы с
коррупцией», по оценкам экспертов, удвоились… <…> Так называемая элита
не управляет страной, а контролирует собственность и финансовые потоки. Она не
служит населению, а «разводит» его на «бабки». Главный ресурс политических
шулеров внутри страны, — пишет Цуладзе, — это доверчивость
законопослушного населения. Мы вам «восстановление СССР», а вы нам власть и
деньги. Вот такой «общественный договор». Те же подходы господствуют во
внешней политике, где главная задача — «развести» на бабки Запад и
сохранить при этом полный контроль над собственностью. Толпы западных
аналитиков, — пишет Цуладзе, — сидят и гадают, что бы значили
те или иные заявления Кремля? Выдвигают теории, концепции… А «суверенные
демократы» хихикают.
Есть и люди, которые считают, что никакой модернизации не нужно. И
так прекрасно жить. Академик Виктор Ивантер в интервью «Для России
сырьевая модель экономики оптимальна» («Свободная пресса», 21 января)
аргументирует свою позицию так: обрабатывающая промышленность трудоемкая,
она требует большого количества рабочих, а добывающая — капиталоемкая.
Давайте разберемся, что у нас в дефиците — капиталы или рабочие. Известно,
что страна у нас большая, ресурсов много, а народу мало. В итоге, если
относиться к вопросу модернизации не идеологически, а практически, мы рискуем
оказаться в ситуации, когда создадим обрабатывающие производ-ства, а работать
на них будет некому. К тому же инноваций без инвестиций не бывает. А
частных инвестиций на траектории экономического спада тоже не бывает.
Следовательно, ни о каких инновациях пока речи быть не может. Вот некоторые
говорят, что лучше торговать не нефтью, а нефтепродуктами. Но это звучит как
лозунг, а в действительности, труба, по которой идет нефть, не подходит для
нефтепродуктов. С другой стороны, ваш покупатель должен закрыть свои
нефтеперерабатывающие заводы, а вы с ним договорились об этом?<…>
Существует такая версия о «сырьевом проклятии», но я хотел бы найти такую
страну, которая бы возражала против такого проклятия. Все эти разговоры о
«голландской болезни» построены на элементарном неумении управлять деньгами.
Самое легкое, это управлять бедным обществом — там все понятно, одеть,
накормить… Что происходило: мы получали доллары за нефть и отправляли их в
Соединенные Штаты, а дальше мы брали у них же кредиты на ту же сумму. Причем,
отправляли под 3-5 процентов, а обратно брали уже под 8-10 процентов. И эту
маржу мы платили за свое неумение управлять деньгами.
В отдельную тему выделен вопрос о Путине. Как-то эта фигура в
глазах многих авторов не вяжется с модернизацией. Если противник люстрации
Гонтмахер подстилает нацлидеру соломки, то Антон Носик на сайте Сноб.Ру
в статье «Об отставке Путина: точки над i» (18 марта) реагирует на
участившиеся требования и растущие ожидания отставки Владимира Путина
совершенно иначе: …лед тронулся, адская Вертикаль закачалась, затрещав по
всем швам, и множество Премудрых Пескарей в российских элитах, прежде
трепетавших перед верховным гневом, набрав в рот воды, вдруг почувствовали, что
МОЖНО. И они теперь стремятся выговориться за десять лет боязливого молчания,
липкого ночного страха, а заодно и возглавить входящий в моду революционный
процесс. Но, полагает Носик, у нас нет состоятельной демократической
альтернативы Путину. И дело не в гарантиях стабильности, о чем часто говорят
привластные мыслители. В Америке и Евросоюзе, например, никакого Путина нет,
там ни к кому не посылают доктора, там не дербанят ЮКОС, не отменяют выборы
всех уровней, не убивают в тюрьме Магнитского и не гоняют танки через Рокский
тоннель, а стабильности в США, Германии и Франции все ж поболее, чем в нашей
сувенирной клептократии. Носик не видит внушающих доверие лидеров в кругу
оппозиции. Кто из них, став единоличным правителем, в состоянии будет
остановить нынешний развал, не разведет еще худшей клептократии, чем нынешняя,
и удержится от соблазна вводить танки, когда ситуация начнет окончательно
выходить из-под контроля?! Что остается? Остается поддерживать Медведева. В
конце концов кто у нас президент? К тому же и взгляды Медведева Носику кажутся
весьма прогрессивными. Медведев, например, считает, что модернизация состоит
в поддержке эффективных высокотехнологичных производств, а не трухлявого «АвтоВАЗа».
Он выступает за диалог, а не за конфронтацию с Западом и ближним зарубежьем. Он
считает, что проворовавшихся красных директоров и оборотней в погонах
необходимо гнать ссаными тряпками с занимаемых должностей, а не сохранять за
ними эти должности до полного одряхления. Также он считает, что бизнес в России
не нужно кошмарить, не нужно посылать к нему ни докторов, ни чеченских полевых
командиров, ни рэкетиров-рейдеров с богатым гэбэшным прошлым. Также Медведев
явно не одобряет деятельности боевых отрядов хунвейбинов, этой озверелой
гопоты, прославившейся сжиганием книг и травлей любого инакомыслия. Носик
резюмирует: лозунг об отставке премьер-министра я считаю бессмысленным,
провокативным и отвлекающим от сути реально назревшей проблемы с его нынешним антиконституционным
статусом Пахана. Разбираться нужно именно с этим статусом.
И Путин, и Медведев — политтехнологические фантомы, — полагает Станислав Белковский («Горизонталь
вертикали власти» — «Особая буква», 1 февраля). — Они
совершенно непригодны к реальной, состязательной, конкурентной, публичной
политике. Они могут жить только в политическом инкубаторе. Разрушение этого
инкубатора для них смертельно. Именно поэтому Медведев не пойдет ни на какую
демократизацию, «оттепель» либо либерализацию, о которых так много и навязчиво
зачем-то говорят. В этом смысле между Медведевым и Путиным нет никакой разницы.
Суть одна.
Андрей Пионтковский на Гранях.Ру в
статье «Последний русский миф» (26 марта) также разбирает сюжет о
«незаменимости» Путина. Для начала он цитирует Глеба Павловского,
провозгласившего недавно: «Путин — не просто личность, Путин —
государственный миф существующей системы. Это, если хотите, такой субститут
гражданской религии — вне зависимости от того, что он сам о себе думает. Идея —
“а давайте-ка вынем из реактора графитовый замедлитель и посмотрим, что
получится” — это, возможно, и интересный эксперимент, но в этот момент
хотелось бы находиться подальше от этого места… Он — такой неформальный
институт, которого в Конституции нет. В случае ухода Путина система приобретет
мерзкие формы политического распада». И комментирует: Интересно, понимает ли
профессиональный провокатор с 30-летним стажем, какой приговор он выносит
последней фразой себе и своим подельникам, десять лет подряд старательно надувавшим
через соломинку жуликоватого чиновника из питерской мэрии? Последовательно
продемонстрировав растерянному обществу поход Басаева в Дагестан, взрывы домов
в Москве и Волгодонске, «учения» в Рязани, шулеры вынули из рукава «спасителя
нации». В зомбоящике появился молодой энергичный офицер спецслужб, отдающий
резкие и четкие команды, посылающий россий-ские полки в глубь Кавказа, несущий
ужас и смерть террористам и врагам встающей с колен России. И женская душа
России, истосковавшаяся по властному повелителю, потянулась от солидного
Евгения Максимовича к молодому герою-любовнику. Но сегодня уже никакими
сессиями с голым торсом не прикрыть голый зад расползающейся по швам
конструкции путинского мифа. Ее мерзкий, по справедливому выражению мэтра,
распад был генетически запрограммирован. О Кавказе официальная пропаганда
предпочитает не вспоминать. А спаситель нации оказался спасителем олигархии,
пополнившей свои ряды охранной бригадой из кооператива «Озеро». Поздно пугать
детей уходом Путина. Да, каждый вечер в новостных программах усталый
раздраженный человек с мешками под глазами старательно косит под антикризисного
менеджера. Но миф о великом и любимом Путине умер. Обращение «Путин должен
уйти» оказалось фактором общественной жизни в значительно большей степени, чем
на то рассчитывали мы, его авторы. Самый поразительный результат заключается в
том, что среди множества публичных откликов, зачастую очень резких по отношению
к нам лично, не нашлось НИ ОДНОГО, пытающегося защитить или оправдать Путина.
На наших глазах, пишет Пионтковский, происходит распад не
очередной инкарнации вождистского мифа; происходит распад этого мифа как
такового. Сукою оказался на этот раз не только Наш чисто конкретный
Отец — сукою после столь фарсового ее воплощения оказалась сама идея
Нашего Отца, и никаких аватаров больше не предвидится. Путин был последний
русский миф, бессмысленный и беспощадный.
Еще одна довольно принципиальная тема сезона — неосталинизм,
отношение к Сталину как исторической и символической фигуре. Публикаций на сей
счет немало.
На сайте «Частный корреспондент» писатель Алмат Малатов в
статье «Встань, Хозяин, из земли!» (25 февраля) замечает: современный
неосталинизм вовсе не за Сталина. Направленность его иная:
он — против настоя-щего. И рожден неосталинизм тоже
не прошлым, а настоящим. Малатов характеризует его так: не практический, а
эмоционально-протестный нео-сталинизм слабых. Неосталинисты сравнительно
молоды (поколение рожденных после Чернобыля), в массе своей
принадлежат к «низшему среднему классу», среди них много технарей; —
они декларируют примат чистого разума, и, соответственно, считают себя сильными
логиками (на практике они часто оказываются эмоциональными паралогиками, так
как делают верные выводы из неверных посылок, и не столько дискутируют, сколько
хамят и интересничают). Для этих людей, пишет автор статьи, война,
геноцид, жернова истории — абстракт, не осознаваемый и нравственно не
оцениваемый. Фраза из учебника, набор тезисов, романтическая легенда. Точнее
всего, по наблюдениям Малатова, сладострастное желание перенести
ответственность за свою жизнь на доминанта с сильной рукой озвучила группа
«Рабфак»:
Сталина! Сталина!
Пацаны устали, нах!
Чтоб нас больше не е..и,
Встань, Хозяин, из земли!
Гасан Гусейнов на сайте Slon.ru в статье «Сталинизм-2010»
(24 февраля) утверждает: сталинизм дает многим как раз то, чего они не
получили от Ельцина за девяностые и от Путина за нулевые годы. Ведь в
большинстве пошли за ними те, кому оба эти деятеля показались настоящим Большим
Хозяином. Но Ельцин и Путин, вынесенные случаем на стрежень, не справились с
обязательствами. В том числе по части государственного строительства. Поэтому
сталинизм-2010 — это не кремлевская политтехнологическая выдумка, а
стихийное, народное движение, только местами оседланное ретивцами из разных
сегментов правящего класса. <…> Люди, не получившие компенсации за
распад СССР, как-то свою обиду должны вымещать. <…> Из их мозга
виртуальный сталинизм рвется наружу, в реал. Его нельзя остановить политически,
потому что политической дискуссии нет. Его нельзя остановить юридически, потому
что сталинизм-2010 — есть свобода слова. Его можно было бы одолеть
спиритуально, если бы священнослужители не боялись своей собственной
паствы — угрюмого продукта постсоветской эпохи. А этот страх сильнее веры
священнослужителей.
В конце 2009 года известия об очередных зверствах одних
милиционеров перемежались с публичными интернет-откровениями других. Александр
Гольц в статье «Мы для них — не люди» («Ежедневный журнал», 10
марта) в этой связи замечает: Уж не знаю, какие методики использовали
начальники МВД, но им удалось добиться того, что их сотрудники полностью и
окончательно перестали видеть в простых гражданах людей. Они видят в нас
материал. Иногда материал для садистских развлечений, вроде побоища, устроенного
майором Евсюковым или издевательства над беспомощным человеком, который устроил
сержант Митаев в томском вытрезвителе. Но чаще всего мы служим материалом для
получения дохода. <…> полное равнодушие к жизни и благополучию граждан
(то есть тех, кого милиция поставлена защищать) — это всего лишь побочный
результат того, что в нашей стране установилось полицейское государство. Это
вполне научный термин. Он вовсе не означает массовых репрессий. Он означает,
что в стране не существует верховенства закона и правопорядок поддерживается на
основе представлений полицейских о справедливом мироустройстве. Вся практика
российской власти, начиная от приснопамятной «Байкалфинансгрупп» и заканчивая
регулярным разгоном «несогласных» по 31-м числам — демонстрирует полное
пренебрежение законом. Российская власть видит в русском народе некий материал
для достижения своих целей…
Суммируя впечатления последних месяцев, Андрей
Лошак в резонансной статье «Закоротило» на OpenSpace.ru (5 марта) живописует абсурдность современной
российской государственности, погрязшей в коррупции, и видит кульминацию
бессмыслицы в поразившей «органы» евсюковщине. Именно после Евсюкова силовые
структуры будто по команде «Пли!» из пассивной стадии разложения перешли в
агрессивную, развязав настоящую войну против собственного народа. Каждый день
мы теперь узнаем о том, как люди в форме кого-то убили, ограбили, сбили на
машине, изнасиловали и т. д. <…> Ложь, доведенная до абсурда, сверху
донизу пропитала государственный аппарат, отравив головы младшего и среднего
командного состава. Наша милиция теперь — это огромная армия плохих
лейтенантов, в любой момент готовых превратиться в безумных майоров. Далее
Лошак констатирует: Когда абсурд перерос в сумасшествие, система включила
команду самоликвидации. Неприступный снаружи Замок рушится изнутри. Две орлиных
головы рвут друг друга на части, только перья летят. Но вот странно: чем
сильнее в государстве энтропия, чем быстрее все летит в тартарары, тем легче
дышится. Будто бы воздуха стало больше. Мне кажется, в обществе исчез страх. В
неспособности власти контролировать саму себя люди увидели слабость. Сил на
репрессии у такого государства быть не может. Звериные укусы взбесившейся
системы вывели людей из состояния гипноза. На место страха и апатии приходит
гнев. <…> Когда власть деградирует, хочется быть выше ее. Цинизму
противопоставить достоинство. Моральному разложению — собранность и
человеколюбие. Либертарный философ Мюррей Букчин называл это
«самоорганизованным восстановлением общества». <…> То, что народ достоин
своей власти, — гнусная ложь. В момент наивысших трудностей простые, не
искалеченные «привычкой повелевать» люди не перегрызают друг другу глотку, а
протягивают руку помощи. <…> Как только «машина подавления»
перестает внушать страх, наружу вылезает вековая вражда русского человека с
государством. <…> Наши интересы диаметрально противоположны: «государство
крепнет, народ хиреет» — эту обратную зависимость вывел еще Ключевский. С
тех пор ничего не изменилось. Чрезвычайно популярная среди тинейджеров группа
Lumen сегодня поет: «Я так люблю свою страну, но ненавижу государство».
<…> Точнее не скажешь. В душе, завершает Лошак, ненавидят государство
и те, кто на него работает: Поговорите с любым ментом или чиновником, что
называется, off the record. Там будет столько злости, разочарования и
якобинства, сколько классикам анархизма и не снилось. Да и правящая элита,
хозяева жизни, тоже в последнюю очередь думают о процветании государства,
прикрываясь патриотической риторикой во имя исполнения ежедневного ритуала
абсурда. Как только придет время, свалят они отсюда в свои Антибы и Марбейи.
Говорят, дочки у премьер-министра живут не то в Германии, не то в Швейцарии. Во
всяком случае, точно не в России. Он же не враг собственным детям.
А вот Георгий Сатаров в «Ежедневном журнале» («Период
полураспада», 25 января) считает: Власть опасна, если она бесконтрольна.
Именно это происходит в России. И виноваты в этом, прежде всего, не те, кто
получил эту власть — они живут по законам человеческой, малоприятной природы.
Виноваты мы. Если мы согласились на то, что нас лишили права контролировать
власть, то мы должны смириться с тем, что власть лишает нас права на жизнь.
Неумолимый закон природы. Автор констатирует: Период полураспада в
стране закончился. Начался период распада, пока — социального.
В связи с очередными терактами в Москве Михаил
Берг в статье «Живой труп» («Ежедневный журнал», 31 марта) вздыхает:
Увы, в столкновении цивилизаций чеченцы оказались сильнее русских, как
баски — сильнее испанцев, индийцы — англичан, черногорцы —
немцев. Любая империя имеет свое начало и свой конец. Сегодня мы видим конец
Российской империи, давно уже не великой, а ущербной и обреченной. Можно делать
вид, что это не так, что колосс на глиняных ногах еще полон сил, может надувать
морщинистые щеки и изображать из себя грозу туземцев. Чеченцы оказались сильнее
характером, натурой, волей. Надо отпускать Чечню, надо отказываться от этой
муки — комплекса великой империи, которая как гиря на нашей шее, ибо ее, в
соответствии с самым распространенным великодержавным заблуждением, все
завоеванные народы любят как доброго, мудрого и щедрого господина. Нет, не
любят, не полюбят никогда, не смирятся, а с куда большей вероятностью станут
причиной нашей смерти, смерти и развала всего государства, чем наоборот. Живой
труп русского имперского государства держит в жестоких объятиях российскую
жизнь и не отпускает, хотя она уже почти задохнулась. Если не поздно, жизни
пора освободиться.
Илья Мильштейн в Гранях.Ру в статье «Стук метронома» (6
апреля) делится впечатлениями после теракта: Время после «Лубянки» течет в
никуда. <…> никто не вскакивает на постели с криком «Мы проснулись в
другой стране!». Ибо от бесконечного повторения трагедии сдувается любой пафос.
Не нравится страна — не просыпайся. Осенью 1999-го все было иначе. Время
тогда резко ускорилось, и каждый, захваченный потоком, знал, что на его глазах
творится История. Кровавая, мутная, но несомненная. <…> Десять с
половиной лет спустя преобладают иные чувства. Самое сильное из них — отупение.
Это касается всех: и недобитого гражданского общества, и профессиональных
борцов с «хачами», и так называемого Путина. Все-таки «выковырять со дна
канализации» — это, согласитесь, сказано без огонька. То ли дело «мочить в
сортире».<…> Вообще социум, погруженный в растерянность и фрустрацию,
сгодится любому внешнему управляющему — хоть в Кремле, хоть на Кавказе.
Если завтра младший царь в тандеме, горестно вздохнув, попросит старшего беречь
Россию, почти никто ведь и не пикнет. И если завтра опросы покажут, что 90%
россиян желают выйти из состава Северо-Кавказского федерального округа, никто
не удивится. Отупение, страх, беспомощность. <…> Это никудышное время
может пройти быстро, если осознание тупика в элитах достигнет того уровня,
когда необходимость перемен станет столь же очевидной, как и банкротство
режима. Банкротство системное, преодолеваемое, по российской традиции, только
революцией сверху. Но время может и застыть, окаменеть, окостенеть на годы. Что
тоже бывало, в рамках другой отечественной традиции закручивания гаек до
упора — пока не сорвет резьбу.
Обзор подготовил Евгений Ермолин
Сноски:
1 Напомним, что, как сообщалось в прессе, Республика
Науру (площадь 21,3 кв. км, население около 15 000 чел.) в конце 2009 года
получила от России кредит $50 млн на «реализацию социальных программ»
после признания независимости Абхазии. Науру — одна из беднейших стран
Полинезии и Микронезии. Коралловый атолл был богат фосфоритами, но их запасы
истощились. Добыча фосфоритов не позволяет Науру зарабатывать на туризме, так
как с экологией на острове неважно: из-за фосфоритов уничтожались почва и
растительность. Еще недавно Науру зарабатывало, торгуя «паспортами инвестора».
Под давлением США и Межправительственной организации по борьбе с отмыванием
капитала ФАТФ местные власти запретили деятельность офшорных банков. Министр
иностранных дел Науру Кирен Кеке отмечал, что, кроме признания молодых
закавказских республик, его государству больше предложить нечего.