Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 141, 2009
Анна САЕД-ШАХ
Семидижды-семижды
* * *
девочкой с тонкой противной косичкой.
Будут дочки мои меня опекать,
как дочку родную,
как певчую птичку.
Будут гулять с капризной со мной
в сквере и в парке, ранней весной
переводить через черную лужу,
свирепо на шею наматывать шарф,
пряники прятать в высокий шкаф,
а ночью дыхание слабое слушать.
…Пошли им терпенья меня не предать,
займи доброты и безумия дерзкого.
О дай им безумья! — с улыбкою ждать,
когда я из платьица вырасту детского.
* * *
из житейской жидкой требухи —
все твои грехи и недостатки
подсолю и запеку в стихи.
Всю твою лихую зауральность,
все, что есть, и все, что в дом несут…
Непреображенная реальность
рвется в бедный мой,
мой глиняный сосуд.
* * *
хоть плечи сохрани, спасая и храня.
Я на своих плечах держу так много —
мир рухнет без меня!
Без рук моих и ног — кто вам откроет дверь
кто лампочку зажжет и заметет следы?
И, старому цветку подав стакан воды,
мой муж запьет как зверь,
потом заржет как конь —
и сгинет в темноте.
Без тела моего все будет не в порядке:
прижившуюся тень
не покусает пес,
не обоссыт малыш…
Трусливая душа уйти не сможет в пятки,
рванув зимой
с горы
над кандалами лыж.
Двое
заполняли анкеты в банке.
Первому — уже под тридцать,
Второму нет и шестидесяти.
И второй, который, конечно, первый,
выводил аккуратно буквы, а другой — проверял.
— Нет, отец, у тебя ошибка,
ты вот здесь написал неверно,
в графе “семейное положение”.
— Что ты мелешь, ну как неверно?
Я написал как есть.
— Нет, отец, нужно добавить
частичку не, но раздельно.
И получится — не женат.
— Как же так? — возмутился старший, —
что такое ты предлагаешь? Почему это я не женат?
Когда это я успел?
— Папа, зря ты так кипятишься, просто поставь частичку,
и получится не женат.
— Для чего? — удивился первый.
— Так положено! — рявкнул младший, —
разве мама не умерла?
— Да, я знаю, что мамы нету, вот уж скоро четыре года.
Ну и что?
— Как же так? — поразился первый
— Допиши, — настаивал младший.
— Как же так… повторял несчастный… Как же так?..
В сквере
с кожаным черным носом,
с длинным пушистым хвостом?
— Нет, сыночек, собака
стоит немалых денег,
а денег у нас нет.
— Мама, смотри — щеночек!
Совсем, ну совсем бесплатный,
совсем, ну совсем ничей!
Вон как дрожит, бедняжка.
Давай заберем себе
и отогреем дома.
— Что ты, сынок! Собаку
можно согреть любовью —
а любви во мне больше нет.
— Мамочка, ну а может,
мы его просто накормим
и сразу потом отпустим —
видишь, какой худой.
— Нет, сыночек, не стоит:
сегодня его накормим,
а завтра — голодный опять.
— Но я ведь могу и завтра!
— Нет, сыночек, не нужно.
Собака может привыкнуть,
пойдет за тобою следом
и запомнит дорогу в дом.
— А вот это, мама — неправда!
Тебе не нужно бояться! —
Ты ведь папу тоже кормила,
а дорогу он не запомнил
и нисколечко не привык…..
* * *
всегда несчастливый,
он и сам признается, мол, я — идиот.
Он отважно на лбу собирает морщины,
озираясь пугливо,
когда под руку ведет.
ну а все-таки… может быть… где-нибудь — там..?
он вечером — в рай, а поутру — в ад,
и в будни, и в праздник — всегда виноват.
И потому так усерден в постели, —
он хочет, чтоб все его разом простили.
Он горит в огне,
он плачет во сне,
бедный-бедный женатый мужчина,
мужчина, женатый на мне.
* * *
Не стесняйся — в этом пробном мире
мне встречались и еще подлей.
Наливай!
И мне еще подлей!
Как красно вино!
И говоришь ты
так красно и длинно — не томи:
ведь прощать
семидижды-семижды
мне уже не стыдно пред людьми.
* * *
пиджаки на вешалке, галстуки — на полке,
в правом отделении — джинсы и футболки,
не успела постирать — сами постираются.
Чемодан вместительный, дорожный называется,
мы в его утробе утрясем добро…
Осторожно, милый, двери закрываются,
Не споткнись от боли, не сломай ребро.