Опубликовано в журнале Континент, номер 138, 2008
Андрей ПИОНТКОВСКИЙ — родился в Москве в 1940 г. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Кандидат физико-математических наук. Член Американского Математического Общества. Автор более 100 статей и нескольких монографий по теории управления, глобальному моделированию, ядерной стратегии. Ведущий научный сотрудник Института системного анализа РАН. С 1998 г. — в политической журналистике, опубликовал несколько сотен статей в российских и зарубежных СМИ. Член международногоПЭН-клуба. Живет в Москве.
Андрей ПИОНТКОВСКИЙ
Бабочка Чжуан Чжоу
Вчера мы об этом неоднократно говорили с руководством Китайской Народной Республики. Мы исходим из того, что российско-китайское взаимодействие сегодня превратилось в ключевой фактор международной безопасности, тот фактор, без которого невозможно принятие основных решений в рамках международного сотрудничества. Я могу вам сказать откровенно, что, может быть, не всем даже нравится такого рода стратегическое взаимодействие, которое существует между нашими странами. Но мы понимаем, что это взаимодействие в интересах наших народов, и мы будем его всячески укреплять, нравится это кому-то или нет!
Д. А. Медведев.
Лекция в Пекинском Университете
24 мая 2008 года.
1
В мае минувшего года в Высшей школе международных отношений в Вашингтоне состоялся семинар, на котором с докладом «Шанхайская Организация Сотрудничества: Новые тенденции» выступил важный гость из Китая профессор PanGuang. Перечисление всех его титулов заняло бы очень много места. Для краткости скажу, что он такой китайский Георгий Арбатов советских времен. Выездная модель Международного отдела ЦК с человеческим лицом, английским языком и серьезными полномочиями.
Я заглянул минут на пять, чтобы почувствовать тональность официального доклада, по которой можно было бы предсказать все его содержание, но остался до конца.
Передаю поток сознания товарища Пэна в максимально близком к английскому оригиналу переводе на русский язык:
Ни одного серьезного коллективного экономического проекта ШОС в странах Средней Азии не осуществляется. Русские хотели бы проводить их через те структуры, в которых, как им кажется, они доминируют: СНГ, Евразийский Союз, но это пустые организации, они подписали более тысячи документов, но ни один из них не работает. Поэтому мы заключаем серьезные двухсторонние соглашения с Казахстаном, Узбекистаном, Таджикистаном.
Два года назад приезжал к нам В. Путин. Говорил о каком-то Энергетическом Клубе. Мы до сих пор не поняли, что это такое. Да и какой может быть клуб у страны-поставщика со страной-потребителем? Русских интересует только цена на энергоносители. Они угрожают европейцам, что если те не примут их цену, они будут продавать газ и нефть нам. Потом они приезжают к нам и говорят, что если мы не согласимся на их условия, то они будут все продавать европейцам.
О чем с ними вообще можно договариваться? Мы заключили соглашение с М. Ходорковским, а они посадили его в тюрьму. С тех пор пять лет идут пустые разговоры. А мы за это время построили нефтепровод из Казахстана.
Да и вообще, когда в 2001–2003 годах у них были хорошие отношения с Западом, они и думать забыли и о Китае, и о ШОСе. А сейчас когда им понадобилась какая-то политическая опора на Востоке, они снова приезжают к нам.
Где-то я это уже слышал или читал, подумал я. А может, товарищ Пэн не существует и он просто эманация моего сознания? Как Чжуан Чжоу с его бабочкой две с половиной тысячи лет назад, я уже не мог понять: или мне снится, что я товарищ Пэн, или я и есть Пэн, которому снится, что он Пионтковский, писавший несколько лет тому назад:
Вообще все российское евразийство исторически вторично, является функ-цией обиды на Запад и выполняет для российской «элиты» роль не более чем психологической прокладки в критические дни ее отношений с Западом. Все эти мотивы великолепно артикулированы в знаменитой блоковской поэме. Страстное объяснение в любви к Европе при малейшем сомнении во взаимности сменяется угрожающим — «а если нет, нам нечего терять и нам доступно вероломство… мы обернемся к Вам своею азиатской рожей».
При чем тут Китай, Индия, сербские братушки, иракский или северокорейский диктаторы? Все это не более чем сиюминутные поводы, необходимые страдающей маниакально-депрессивным синдромом российской «элите» для выяснения отношений с вечно ненавидимым и вечно любимым Западом. Не к случайному собутыльнику, а к небесам Запада обращен экзистенциальный русский вопрос «А ты меня уважаешь?»
Китайцы, кстати, все это прекрасно понимают и поэтому относятся к российским спорадическим заигрываниям скептически и с неизбежной дозой снисходительного и высокомерного презрения. Можно, конечно, из тактических соображений некоторое время обозначать фальшивые привязанности, но занятие это довольно утомительное.
Китай — это кошка, которая гуляет сама по себе вот уже несколько тысячелетий, самодостаточная держава, никакими комплексами в отличие от российской политической «элиты» не страдающая и ни в каком стратегическом партнерстве с Россией, тем более на антиамериканской основе не нуждающаяся. Если эти бледнолицые северные варвары, в свое время навязавшие Срединной империи несправедливые договоры, почему-то придают такое значение бумажонкам о стратегическом партнерстве и многополярности, то ради бесперебойных поставок российского оружия можно эти бумажки и подписать.
Но отношения с США — с основным экономическим партнером и политическим соперником — для КНР гораздо важнее, чем отношения с Россией, и, выстраивая их, Пекин будет руководствоваться чем угодно, но только не комплексами российских политиков*.
Я ущипнул себя, но бабочка продолжала порхать живой иллюстрацией к моей статье. Оттоптавшись от души на своем великом северном соседе и продемонстрировав американской аудитории всю его несостоятельность как партнера, товарищ Пэн перешел непосредственно к деловой части своего визита в Вашингтон.
Почему-то ШОС принято считать антиамериканской организацией, — задумчиво произнес он. — На мой взгляд, это глубокое заблуждение. У отдельных членов ШОС могут быть трения с США, но это вовсе не означает, что ШОС в целом антиамериканская организация. Вот, например, у ряда стран ACEAN есть проблемы с США, но разве ACEAN — антиамериканский блок?
Нас очень беспокоит ухудшение ситуации в Афганистане. По понятным причинам мы не можем участвовать в военных операциях под командованием блока НATO, членом которого мы не являемся. Но можно подумать о другом формате. В Южном Ливане, например, сейчас находится около тысячи китайских солдат по мандату ООН. Но что такое для нашей безопасности Южный Ливан по сравнению с находящимся у наших границ Афганистаном?!
Ну вот, теперь, наконец, мессэдж товарища Пэна приобрел архитектурную стройность и законченность. Шанхайская Организация Сотрудничества — эффективный инструмент поглощения Средней Азии Китаем и выте-снения оттуда России. В результате в Большой Игре Китай остается Вашим единственным партнером. И мы готовы стать, по Вашему излюбленному выра-жению, ответственным stakeholder’ом в системе глобальной безопасности. В том числе и в обеспечении стабильности Афганистана, в чем Вы так остро нуждаетесь. И в чем Вам мало чем могут помочь Ваши натовские союзники, которые не воюют после 6-ти вечера, как немцы, или во время сиесты, как итальянцы…
Я скользнул глазами по списку участников семинара. Срединихзначился N., Embassy of Russian Federation. Значит, китаец знал, что присутствует дипломат из русского посольства, который скорее всего его записывает, и тем не менее не стеснялся в своих, мягко говоря, не очень уважительных по отношению к «стратегическому партнеру» оценках. Похоже даже, что он их специально акцентировал. На уровне приближенных к власти экспертов Китай уже не считает нужным что-либо скрывать.
А разве не были демонстративным вызовом России беспрецедентные во-енные учения Пекинского и Шеньянского военных округов осенью 2006 года? Именно эти округа прилегают к границе с Россией: Шеньянский про-тивостоит Дальневосточному, а Пекинский — Сибирскому военному округу ВС РФ. В ходе учений части Шеньянского ВО совершили бросок на расстоя-ние 1000 км на территорию Пекинского ВО, где провели учебное сражение с частями этого округа. Подобный сценарий учений — это подготовка к войне с Россией, причем отрабатывается наступление, а не оборона. Примени-тельно к Тайваню указанный сценарий не имеет смысла. Отрабатывались глубокие наступательные операции на суше, в горно-степной местности; их объектами для Китая могут быть лишь Россия и Казахстан. Кстати, рельеф той местности, где проходили учения, аналогичен забайкальскому, а 1000 км — это как раз от российско-китайской границы по реке Аргунь до Байкала.
Если N. послал файл с докладом Пэна в Москву, то это уже было поступком. Дипломаты и разведчики не любят отправлять депеши, которые явно не понравятся их боссам. Товарищ С. Лавров, конечно, не товарищ Л. Берия, который начертал 21 июня 1941 года на донесении советского разведчика: «Стереть в лагерную пыль!» Но зачем ему свидетельства краха картонных идеологем его политики, всех этих замшелых примаковских многополярных треугольников или свеженькой карагановскойфенечки о Новой Эпохе Противостояния двух конкурирующих моделей социально-экономического развития? За этими потугами на концептуальность всегда стояло простенькое желание воскликнуть: «Нас с Великим Китаем 1,5 миллиарда человек», — и погрозить Америке сухоньким кулачком из китайского обоза. Но, похоже, не берут в этот обоз кремлевских нефтетрейдеров.
Вечером того же дня (22 мая ) я увидел на экране телевизора Д. Медведева, дававшего интервью китайским журналистам накануне своего первого зарубежного визита в качестве президента России. Медведев держался очень уверенно, солидно, по-государственному, за исключением, пожалуй, одной странноватой фразы: «Я надеюсь, что переговоры с нашими китайскими товарищами…»
Стоп. Какие они ему товарищи? Это обращение принято между единомышленниками-коммунистами. Дмитрий Анатольевич Медведев — крупный русский буржуазный политик и бизнесмен. Из каких глубин подсознания всплыло это явно фальшивое в данном контексте слово? И кроме того, в отличие от остального текста, оно было произнесено с какой-то совершенно несвойственной Медведеву робко искательной интонацией.
Как сказал бы Штирлиц, у меня защемило сердце. Где-то я уже слышал это словечко «товарищи», звучавшее примерно в той же тональности. Ну, конечно! — Это же был несчастный профессор Плейшнер на провалившейся явке в Берне. Он тогда уже подсознательно почувствовал, куда он вляпался, но трогательно беспомощно попытался обмануть себя и отмахнуться от смутного подозрения этим наивно заискивающим обращением: «Передайте товарищам…» Тогда они его еще выпустили.
Но когда уже невозможно было больше себя обманывать, он обреченно выдохнул : «Я ошибся…»
2
Ежегодно чикагский совет по глобальной политике (ChicagoCouncilonGlobalPolicy) проводит двухдневную неформальную встречу экспертов из разных стран (человек 20–30) для обсуждения ключевых проблем мировой политики. Здесь не принято делать специальных докладов. Участники в свободном режиме обмениваются мнениями по вопросам, которые сами считают нужным поставить.
Я приехал в этот раз (12–14 июня) под свежим впечатлением от доклада товарища ПэнГуана в Вашингтоне. Желающие сами могут ознакомиться с аудиозаписью этого, на мой взгляд, исторического семинара (www.silkroadstudies. org/new/inside/forum/CACI_2008_0522.html).
Кстати, FredStarr, который в качестве директора проекта «Шелковый Путь» высшей школы международных исследований вел семинар, рассказал мне, что визит товарища Пэна в течении двух месяцев готовился на высоком уровне в Пекине и Вашингтоне и его специально попросили предоставить площадку для публичного выступления Пэна.
В Чикаго на этот раз были два весьма высокопоставленных китайца, такого же плана как и Пэн, только более молодого поколения.
Чикагский совет проводил свою встречу по правилам, не позволяющим атрибутировать цитаты, поэтому на этот раз я не буду называть имен китайских участников.
Естественно, что когда речь зашла об Афганистане, я спросил, а что наши китайские друзья думают о непростой обстановке в этой граничащей с Китаем стране и не исключают ли они возможности китайского военного участия в стабилизации ситуации.
Китайцы, как мне показалось, посмотрели на меня с благодарностью за этот пас и довольно долго и заинтересовано говорили на эту тему. Они пошли даже несколько дальше ПэнГуана, который, как помним, допускал присутствие китайских войск в Афганистане исключительно под эгидой ООН. Мои чикагские китайские коллеги говорили о возможности двухстороннего соглашения Китай — НАТО, о чем, как они заметили, уже шел предварительный обмен мнениями во время визита межпарламентской делегации НАТО в Пекин.
«Как же так, — ошарашено спросил один западный коллега, — ведь все китайские официальные документы осуждают блоковую политику?»
Ответом ему была снисходительная улыбка.
Чикагская встреча подтвердила то, что было уже ясно после семинара в SAIS. Китайцы проводят активный зондаж на предмет предложения своей помощи США в Афганистане. Как сказал в Чикаго китайский коллега в частной беседе: «Мы им предлагаем, а они пока осторожничают».
Естественно, что осторожничают. С чисто военной точки зрения американ-цы, конечно, нуждаются в такой помощи. Китайцы — это не европейцы, которые- не воюют после 6-ти часов вечера и дальше, чем в часе езды от ближайшего госпиталя. Но в более широком контексте принятие китайского предложения означало бы такой серьезный геополитический выбор, который уходящая через несколько месяцев администрация просто не имеет права делать.
Это было предложение следующему президенту. Предложение блестящее по своему стратегическому замыслу. Его реализация позволила бы Китаю одновременно решить целый ряд геополитических задач.
Во-первых, фактический военный союз США и Китая в Афганистане внес бы полную определенность в структуру ключевого для Евразии треугольника Китай — США — Россия. Россия становилась бы в нем третьим лишним, обреченным стать ближним зарубежьем Китая.
Во-вторых, военное присутствие Китая в Афганистане окончательно закрепило бы доминирование Китая в другой части его ближнего зарубежья — Среднеазиатском регионе с его огромными энергетическими ресурсами.
В-третьих, существенно изменится ситуация в треугольнике Китай — Индия — Пакистан. Китайское присутствие в Афганистане освободит Пакистан от навязчивого страха окружения Индией. Именно этот страх толкает сегодня могущественную пакистанскую ISI (Межведомственную Разведку) на фактическую поддержку исламских радикалов в Афганистане. В них они видят барьер против индийского проникновения.
В-четвертых, если военное сотрудничество будет складываться в формате Китай–НАТО, то оно политически привяжет и Европу к стратегическому союзу с Китаем. Изоляция России станет абсолютной.
В-пятых, не связанные условностями буржуазного гуманитарного права китайские войска зачистят интернациональные центры исламских радикалов (лишенных поддержки Пакистана) так основательно, что внешняя подпитка синьцзянского сопротивления будет полностью устранена.
Все эти пять пунктов сводятся к одной формуле — «Великая шахматная доска» по Збигневу Бжезинскому. Именно такой кондоминиум двух сверхдержав — США и Большого Китая — предлагал 10 лет назад З. Бжезинский как модель мирового устройства в XXI веке. Тогда на пике американского могущества и влияния эта точка зрения казалась экзотической и маргинальной. Но китайцы умеют ждать. Они могли бы ждать и 50 лет. События, однако, развивались гораздо быстрее.
Американцы умерили свою гордыню и осознали пределы своих возможностей, столкнувшись с серьезными трудностями в Ираке и Афганистане.
Проблема Тайваня, служившая основным препятствием к американо-китайскому сближению, нашла свое концептуальное решение в умах тайваньской элиты. Как замечательно предвидел писавший совсем о другом острове Василий Аксенов («Остров Крым»), новое поколение гоминдановцев стало ощущать себя частью «Великого Китая», и необратимый процесс гонконгизации Тайваня, т. е. его мягкого поглощения, уже начался.
И наконец, складывавшийся было в 2001–2002 американо-российский стратегический союз был удачно похоронен дружными усилиями российской политической «элиты».
Китайцы блестяще выбрали время и акупунктурную невралгическую точку (Афганистан) для дебютного хода на «Великой шахматной доске».
Сравните масштабы стратегического мышления наследников СунЦзы и внуков Молотова–Риббентропа.
Каким будет ответный ход американцев? Пригласят ли они китайские войска в Афганистан? Б. Обама не очень опытен во внешней политике, но непререкаемым гуру и наставником для него является все тот же З. Бжезинский. Восьмидесятилетнему патриарху американской внешней политики может выпасть триумфальный шанс не только увидеть своими глазами, но и, наставляя молодого президента, осуществить реализацию своей излюбленной геополитической концепции.