Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 136, 2008
Дмитрий РУ
Вдвоем посреди пустоты
* * *
Сквозняки заталкивает в щели.
На руки дышу, но греет вяло —
Кутаюсь в сырое одеяло.
Где-то ты на кухонных задворках
Зажигаешь газ на всех конфорках,
Для тепла распахиваешь двери.
Быстро остывают батареи.
Бабушка ворчит за стенкой: “Жуть”, —
Кашляет, пытается уснуть.
Рождество
Даже скорей пост пост,
Медленно пробирается
В пряди твоих волос.
Красишься перед зеркалом,
Думаешь ни о чем.
Только ночнушку комкает
Крылышко за плечом.
* * *
От зимы излечился и вылез из-под снегов.
Мы стоим, словно два конькобежца на льду катка,
Закадычным друзьям “Ну все, — говорим. — Пока!”
Слышишь, парни с мечами смакуют: “Игра, игры…”
Скоро кошки, коляски, пьянчуги займут дворы.
Мы на роликах мчимся к метро, и на нас летят
Прошлогодние листья, музыка, чей-то взгляд.
Город вновь на работе, и платят ему в у. е.
Он тасует машины, словно лихой крупье.
Он тасует людей, а мы мчимся, и не свернуть,
Между пальцев его пытаемся проскользнуть.
И нам больше не нужно уже никаких вершин.
Голубей напугав, из трубы вылезает джинн,
И нам есть, что ему загадать — ну давай, борода,
Чтобы эта весна не закончилась никогда!
Наблюдатель
Я иду по проспекту, следя за его рукой.
Тополя на первых лучах берут аккорды,
И от этой музыки в сердце моем покой.
Я давно наблюдатель.
Знаешь вниманье к миру,
Интерес к всевозможным краскам и мелочам,
Любопытство — сто килограмм на милю,
Поворот приемника и антенны к его речам,
Это то, без чего мне становится вдруг тревожно,
Словно я потерял очень скользкий, но важный брод.
Потому я у мира уже столько лет заложник,
И не хочется на свободу — наоборот.
Потому весне и не скрыть, как река болтает,
Как на площадке каплет вода с колец
Баскетбольных.
Как голубь у ног картавит.
И ее процессор в тыщи вселенских герц.
* * *
Мы стали, как Робинзоны, в пустой квартире.
Можно теперь свободно кричать тебе: “Лапушка!”
Ловить твои нежные волны в чистом эфире.
В газетах и в Интернете каждый второй рвет связки,
Что пора повернуться к востоку передом, к западу задом.
Тебе на это плевать, ты смотришь “Культуру”, читаешь Гессе и сказки,
Выращиваешь цветы и любуешься очередным нарядом.
А я пишу диссертацию и жду новостей.
Мы любим друг друга, и сверху нам потакают.
И суть потихоньку становится все ясней,
Словно глаза к темноте привыкают.
* * *
Там летом во время дождей торфяная вода.
Ей вслед опустел целый хутор, зарос иван-чаем.
Сидим на мостках и, как дети, ногами качаем.
Развалины шлюза, обломок бетонной плиты.
Какая свобода — вдвоем посреди пустоты.
Осевшая баня, у дома остатки плетня.
Возможно, так выглядит рай для тебя и меня.
Возможно, что люди, здесь жившие по берегам,
Уехали в город и хутор оставили нам.
И, может быть, именно здесь, только здесь и сейчас,
Покой и бессмертье лежат под ногами у нас.
Тайна
по сторонам
Глазеть и думать:
“А что за небом
интересно спрятано,
а если там
Бог, укутавшись теплым пледом,
В кресле сидит у камина. Слуг
прогнав,
звезды подбрасывает,
черта
не вспоминает…
и заметить вдруг
бегунок у молнии горизонта.
Осмотреться. Никто не увидел чтоб,
Потянуть и, притворяясь спокойным,
Голову высунуть и тут же в лоб
Схлопотать каким-нибудь астероидом…
* * *
Не важно ведь — грипп или СПИД.
Устойчивый запах распада
Давно во всем мире стоит.
Все чаще мне слышится скрежет —
Первичный, и в том драматизм,
Ржавеет невидимый стержень,
И сыпется весь механизм.
Лишь небо все та же константа,
Без примесей, без перемен,
Пусть держат его не атланты,
А тысячи хрупких антенн.
* * *
Клубы, работа, сон.
Вместо креста на шее
Сотовый телефон.
Старых друзей не чаешь
Вывести из пике.
Знаков не замечаешь.
Зрение на замке.
Настоящее богоборчество:
Во время молитвы
обратился к творцу
на Вы…