Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 130, 2006
Евгений ЧИГРИН — родился в 1961 году на Украине. Стихи печатались в журналах “Арион”, “Вестник Европы”, “День и Ночь”, “Крещатик” (Германия), “Литературное обозрение”, “Новый мир” и др. Автор книги “Сквозь дымку лет” (М., 2004). Живет в подмосковном Красногорске.
* * *
Уходит жизнь, лишь часть ее осталась,
Классической телегой прется вдаль,
Везя свою доверчивую жалость
И сорок раз уставшую печаль.
Шурует жизнь под музыку ненастья,
Под музыку озябшего двора,
Под крохотки ворованного счастья,
Под чье-то идиотское “ура”.
Как стыдно перед небом, перед теми,
Которых бил тщеславием под дых,
О роковое, ветреное племя —
Орава сумасбродов молодых.
Осталось что? К чертям свинтить созвездья,
Фонарь души оставить за дверьми,
Начиркать вместо строчек междометья,
Свалить во тьму с печальными людьми?..
Как много жизни пролисталось мимо,
“Вороньим глазом” нависает ночь.
Сколь ни смотри — не видно серафима,
Лишь три звезды приляпаны на скотч.
* * *
…Как в масть эта полночь примятому взморью,
“Омара Хайяма”* закушай фасолью
И взглядом лагуну приметь.
Луна сургучом нависает над пальмой,
С которой совсем не рифмуется дальний
Пейзаж, что венчает мечеть.
Эль Гуна вдали шевелится огнями,
Смотри: минарет прилепился к рекламе,
Буквальнее — наоборот.
Смешай эту полночь с кебабом, тагином,
Как воздух сошелся с неместным жасмином,
Как многое жизнь раздает…
Блуждают по пляжу затейники-джинны,
С кальянами счастья кайфуют мужчины,
Вкуснее инжира слова.
Из розовых листьев горячий напиток
Спешит наливать пролетарий улыбок —
Хасан, Мухаммед, Мустафа?
Возьми настоящее в крепкую память,
Когда приключится в досадное падать,
Войди в эту полночь опять.
Пускай Аладдином покажется лето,
Строкою-цветком на губах у поэта,
Поверь — это может сыграть.
* Вино
Автобиографическое
Зачем висит на ниточке душа
В такую мглу, в такое ни шиша,
В такую жизнь, пропахшую ставридой?
(…У Мнемы пьют по капельке стихи,
Прощая мне уставшие грехи,
Закусывая жирной Энеидой.)
Зачем, душа, на волоске от муз,
Японский чай, кинза, чучмек-арбуз
И лампа мусульманского разлива?
Затем, что мне отечество — строка,
В которой дым, кастальская река,
Игра менад, цветущее огниво.
Отчизна мне — строфа под ключ, софа,
Подушка грез, шальная нота “фа”,
Кифара, что с гитарой скентовалась.
Я режу век, как смачный апельсин,
За блеск тире, за звездный керосин,
За музыку, свалившую усталость.
Отчизна мне — в смородинке звезда,
Процеженные пивом города,
Листающая книги непогода,
Курящий задушевность Винни-Пух,
За кофеваркой пролетевший дух,
Шаманством нашпигованная кода.
* * *
…Окрепла мгла, кемарят черти
В обильном вишнями саду,
Я разлюблю тебя до смерти,
Я затянусь тобой в бреду.
Я унесу тебя в молчанье —
За дверь миндального греха,
В словарь поспешного прощанья,
В размер случайного стиха.
* * *
Теплится сон о Египте: едет на ослике тип,
Подле солдат с “калашами” дремлет обшарпанный джип,
Чешет на грустном верблюде в платье смешном Гумилев,
Сколько в его сиротливых зенках набухло стихов!
Небо лазурью жиреет, Красное море поет
Песню о том мореходе, что обездоленных ждет.
Курит Луксор сигареты, “мыльницы” вечность жуют,
Рядом с крутой колоннадой каждый из нас лилипут.
Теплится сон африканский: слово сжирает жара,
Тычет восторгом в пространство выросшая немчура.
Где тут душе примоститься, где приютиться, Карнак?
Как основное запомнить, лучшее высмотреть как?
Всякий тут гол, как соколик, всякий проколот теплом,
Всякий жука-скарабея грузит своим шепотком,
Всякий кричит бедуином, слышишь, подруга-душа?
Что остается в итоге? Нам, как всегда, — ни шиша,
Нам, заболевшим любовью, — ослик, что помнит о Нем,
Солнце, ленивое небо и — полицай с “калашом”…
* * *
С московского (с какого — все равно)
Вокзала я отправлюсь в эту среду.
Другое буду за окном кино
Я лицезреть, как некую победу
Над повседневьем. Может быть, и так.
Пускай поля, холмы и леспромхозы,
Леса и горы мой тревожат зрак,
Ну и, конечно, вызывают слезы.
Я буду воскрешать своих друзей,
Припоминать классические строки,
В которых и Кощей, и Колизей,
И важный Рим, и терем у дороги.
В которых от Полонского привет,
В которых тень Случевского и что-то
Печальное, чему названья нет,
Какая-то трагическая нота…
Я выпью в ресторане коньяку —
Армянского, французского? Не важно.
Я ключевое загоню в строку,
Мне будет одиноко и отважно.
Мне будет одиноко? Нет и да…
Мне будет — хорошо и одиноко.
Со всех вокзалов мчатся поезда.
Блестит звезда. Влечет-зовет дорога.