Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 127, 2006
Игорь МЕЛАМЕД — родился в 1961 году во Львове. Окончил Литературный институт им. Горького. Стихи и статьи публиковались в “Континенте”, “Новом мире”, “Октябре”, “Юности” и др. Автор книг “Бессонница” и “В черном раю”. Живет в Москве.
Памяти ушедших
1. Памяти Евгения Блажеевского
Коли водка сладка, коли сделалось горьким варенье…
Е. Блажеевский
Коль водка сладка, как писал ты, родной,
с тобой бы я выпил еще по одной.
Зачем же меня ты покинул?
Как будто в промозглый колодец без дна,
откуда звезда ни одна не видна,
ты черный стакан опрокинул.
Тебе бы к лицу был античный фиал.
Влюбленный в земное, ты не представлял
посмертного существованья.
Но если, родной мой, все это не ложь,
дай знать мне, какую там чашу ты пьешь,
сладка ль тебе гроздь воздаянья?
И если все это неправда, — в ночи
явившись ко мне, улыбнись и молчи,
надежде моей не переча.
Позволь мне молиться, чтоб вихорь и град
не выбили маленький твой вертоград,
где ждет нас блаженная встреча.
2. Памяти Натальи Беккерман
Ангел кроткий, ангел нежный,
ангел легкокрылый
зажигает свет безгрешный
над твоей могилой.
Свет струится неизбежный
в неземной отчизне
после тяжкой, безнадежной,
безысходной жизни.
Там сама ты ангел милый,
ангел легкокрылый.
Господи тебя помилуй,
Господи, помилуй!
Ради памяти Наташи
нас помилуй тоже,
и тела, и души наши,
милосердный Боже.
3. Памяти Марины М.
Повсюду смерть, и смерть, и смерть, и смерть.
И ты ушла… Ответь мне, Бога ради,
оттуда, если можешь, — как мне сметь
пытаться жить, взывая о пощаде?
Как продолжать мне верить в то, что нет
загробной тьмы, считать себя поэтом
и повторять: нас разделяет свет,
и ты — на том, а я еще — на этом?..
4. Памяти Бориса Викторова
…И о тебе не плачу потому,
что я теперь тебя несчастней, Боря,
что ты уже покинул эту тьму,
и больше нет мучения и горя.
Тебе уже не страшно, мой родной.
Тебе уже не больно, мой хороший.
Теперь ты там в компании одной
с Ириной, и Мариной, и Алёшей.
Там вечный праздник празднуете вы.
Ты пьешь вино с Наташею и Женей.
Теперь ты жив, а мы ещё мертвы
для жизни вожделенной и блаженной.
* * *
Только спать, забывши обо всём.
Задушить последние желанья.
Сладко ли тому, кто в мире сём
родился в эпоху умиранья?
Ни о чем не думать — только спать,
ничего не видя и не помня.
Погружаясь в ночь, воображать
бурые кладбищенские комья.
И в каком-то самом давнем сне
изумиться: Боже, неужели
летним днем на маленьком коне
это я кружусь на карусели?..
* * *
Ты плачешь, глаз не открывая,
в потемках полузабытья
не видя очертаний рая…
А, может, это плачу я.
Никто не знает, как ужасно
твое страданье и мое.
Зачем же так? Иль все напрасно —
и крест, и гвозди, и копье?..
* * *
В гостях никогда не сиделось на месте
ребенку, который когда-то был мною.
И страшными кошками пахло в подъезде,
где бегал я с бедною Софой больною.
Пока за столом рассуждали премудро,
делясь новостями, враждуя с властями, —
в прихожей я ел тети Мусину пудру,
попался и на смех был поднят гостями.
На лестнице темной, на лестнице грязной
обиды свои вымещал я на Софе
и ведать не ведал в той жизни злосчастной,
что Бог за меня умирал на Голгофе.