Опубликовано в журнале Континент, номер 124, 2005
Елена ВОРОНЦОВА — родилась в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ. Работала контролером ОТК на авиационном заводе, потом в газете “Комсомольская правда”, журнале “Юность”. В 1990 г. уехала в Австрию. Автор книг: “Без звонка на перемену”, “Урок на свободную тему”, “Детство Димы Градусова”, “Школьные вальсы”. Печаталась в журналах “Юность”, “Дружба народов”, “Волга”. Живет в Вене.
Елена ВОРОНЦОВА
Венский дневник
Рассказывая во время одного из своих наездов в Москву о своей жизни в Австрии, Елена Воронцова, с которой мы дружим еще со времен “Нового мира”, как-то упомянула и о “Венском дневнике” — своей регулярной передаче на радио “Свобода”. Это меня заинтересовало, и я попросил ее показать мне тексты своих радиоэссе — благо выяснилось, что они существуют и в печатном виде. Осенью прошлого года Елена Воронцова прислала нам большую их подборку, и вот сегодня мы с удовольствием предлагаем ее вниманию читателя в нашей традиционной рубрике “Россия и мир”, одна из непременных задач которой — обращение не только к нашим собственным, российским, проблемам и заботам, но и к тому, чем и как живет остальной мир, страны Востока и Запада, наши ближние и дальние соседи по планете, наши друзья и недруги. А яркие, выразительные зарисовки австрийской жизни, сделанные Еленой Воронцовой, как раз и дают возможность составить себе достаточно живое, конкретное и достаточно объемное представление о жизни одной из самых типичных и вместе с тем удивительно своеобразных стран Западной Европы — о ее экономике и политике, о ее культуре и ее быте, о ее людях, их менталитете, их привычках, обычаях и психологии, их тревогах и надеждах.
Игорь Виноградов
От автора
В 1990 году судьба занесла меня в австрийскую деревню Штац, в 60 километрах от Вены. После Москвы да еще почти без языка (разговорный австрийский я понимала плохо) жить там было сложно. Но постепенно быт стал налаживаться. Я начала работать для австрийского телевидения. С режиссером Хельмутом Фойтлом мы сняли документальный телефильм о русском православии.
Привыкшие к экуменическим идеям католики-австрийцы плохо представляют русское христианство. Поэтому мы с Хельмутом решили рассказать им об экуменисте-просветителе о. Александре Мене и о том, как в 1990 году неизвестно кто убил его под Москвой топором, а несколько лет спустя екатеринбургский епископ Никон приказал сжечь книги этого еретика на костре во дворе духовной семинарии. Когда фильм был готов, кроме австрийского, его показали несколько немецких и итальянских каналов, и на нас с Хельмутом пришла жалоба из Московской патриархии. По мнению православных идеологов, мы необъективно отразили церковную жизнь.
Параллельно я работала в одной венской женской организации. Она помогала женщинам из Восточной Европы, которые, приезжая сюда на заработки, нарывались на дельцов, принуждавших их к проституции. Эта работа была очень простой — я дежурила в общежитии для пострадавших, но не бесполезной и для души, и для заработка. Поэтому, начав преподавать в Венском университете, я от нее не отказалась, до сих пор продолжаю дежурить.
После нескольких лет в Штаце, а потом в Вене я уже неплохо ориентировалась в австрийской жизни, но, кроме одного географического журнала, написать об Австрии мне никто из русских изданий не предлагал, а сама я, наверное, ленилась. Лишь в 2000 году, когда здесь пришла к власти коалиция христианских демократов и ультраправых, а возмущенный этим Евросоюз объявил Австрии за ультраправых политические санкции, знакомые из русской редакции радио “Свобода” вспомнили, что я как раз живу в Вене, и попросили рассказать в прямом эфире, что там происходит.
Я говорила об удивительно малоквалифицированных “ультра”, прорвавшихся в австрийское правительство, и о том, как венские студенты и интеллигенция дают им громкий отпор. До сих пор помню свою соседку-учительницу, как она с дочкой выходила из нашего дома на демонстрацию протеста. Полная сорокапятилетняя дама со свистком на груди и длинноногая девочка-подросток с детской дудкой в руке. По тротуару сек мелкий противный дождик, а с лепного карниза над нашим подъездом им вслед смотрел, прижав палец к губам, толстощекий амурчик с маленькими крылышками.
После этого редактор радио Елена Коломийченко предложила мне постоянно участвовать в ее передаче “Континент Европа”. Я придумала себе рубрику “Венский дневник” и с февраля 2000 г. стала появляться в эфире под фамилией моей покойной мамы — Харитонова. Свою фамилию Воронцова мне пришлось заменить, потому что один Воронцов, мой сын, на радио уже работал.
Чтобы делать короткие радиорассказы, приходилось читать массу периодики. Я стала лучше понимать язык своих венских знакомых и все меньше замечала, что они для меня иностранцы. Эти мои знакомые постепенно стали постоянными героями “Венского дневника”. Без них писать об их стране уже просто не получалось. Наверное, это стало для меня литературным приемом: информировать своих слушателей о политике или экономике Австрии через истории о моей парикмахерше Магде, о венской врачихе Эве или архитекторе Хайнце, но вырабатывался этот прием незаметно, изо дня в день.
“Венский дневник” продолжался до весны 2004 года и закончился, когда перестала выходить в эфир передача “Континент Европа”. Впрочем, я и теперь периодически рассказываю об Австрии в других передачах радио “Свобода”. В жизни все быстро меняется и заканчивается.
Предлагая вниманию читателей “Континента” свои австрийские зарисовки, я не стала соблюдать их реальную хронологическую последовательность, расположив их скорее по темам — как бы своего рода тематическими блоками. Так, мне кажется, читателю будет легче составить себе целостное представление о жизни Австрии, а к какому времени относится тот или иной очерк, он легко поймет из контекста, а если потребуется, сможет уточнить и по дате, проставляемой в конце каждого рассказа..
Вена, 18 января 2005 года
С глубоким почтением…
Вена не только красивый, но пока еще очень спокойный, даже старомодный город. Здесь не принято, например, размахивать руками и громко разговаривать. Руками любят размахивать итальянцы, поэтому их уже за квартал видно. А громко разговаривают тут, например, русские, хотя, впрочем, и сербы, и албанцы, и африканцы. Да почти все из третьего мира.
В венских парках всегда сидит много культурных старушек в красивых шляпках, бегают тихие собачки, играют воспитанные малыши. Я удивлялась, как это людям удается, чтобы их дети не орали и собаки не облаивали прохожих. Потом поняла: нет дурного примера. Стоит одному дать как следует заорать, а другой загавкать, и все пойдет кувырком. Дело в традиции.
Знакомый немец как-то сказал мне, что австрийские чиновники пользуются таким устаревшим языком, что над их нафталинной вежливостью можно обхохотаться.
Вот пожалуйста, уведомление об окончательном отказе в установке мусорного контейнера: “Покорнейше довожу до Вашего сведения, что по истечении вышеназванного срока Вы расстались с возможностью обжалования. С глубоким почтением остаюсь и далее к Вашим услугам, ответственный за благоустройство дипломированный инженер Кумпель”.
Это просто катастрофа — переводить такие тексты на русский. Помню, мне несколько лет назад пришлось. Высокий чиновник из австрийского министерства науки обращался с просьбой в российский генштаб. Я как могла его витиеватость упростила, но в ответ все равно услышала: “Да вы что, смеетесь? Товарищ генерал-полковник этого просто читать не будет! Это же как у Гоголя: в ожидании Вашего ценного ответа пребываю и впредь Вашим покорным слугой, надворный советник…”
Дальше шла фамилия австрийского чиновника, который, кроме этого старомодного звания, имел степень доктора. Она здесь примерно соответствует русскому кандидату наук и пишется перед именем и фамилией всегда и везде, даже в паспорте. В официальных формулярах так и стоит: назовите вашу степень, имя, фамилию…
Почтение к степеням вошло тут в жизнь так глубоко, что я, например, несколько раз, оторопев, слышала, как в каком-нибудь документальном фильме о нацистских преступниках говорят: главным фальсификатором истории и пропагандистом расизма в Третьем рейхе был доктор Геббельс.
Впрочем, доктор Геббельс — это уже не Австрия, а Германия, где бюрократический язык, может, и не такой смешной, но публичная вежливость тоже пунктуально соблюдается. Эта традиция нарушалась пока только раз и именно рвущимися к власти нацистами, которые стали обзывать глубокоуважаемый парламент балаганом. Тогда с этого как раз и началось.
А мне пришло на ум вот почему. Со знакомой переводчицей Марион мы частенько перезваниваемся по поводу трудных случаев в ее работе. Например, как понятно сказать по-немецки “вышние сферы российской соборной духовности”? А тут она мне звонит и просит уточнить все русские варианты и оттенки слов: “клеветник”, “предатель”, “стукач”, “поджигатель”, “вредитель”…
Правящая коалиция христианских демократов и ультраправых бранит здесь теперь таким образом оппозицию, то есть социалистов и зеленых, которые, мол, нарочно стучат за границей на свою родину и правительство. Ну, и тем самым, конечно, провоцируют и поддерживают небезызвестные санкции Евросоюза против Австрии.
Недавно лидер венской организации ультраправых магистр Кабас напал даже на президента страны доктора Клестиля, которого давно подозревает. Он сказал на своем партийном собрании, что “президент ведет себя как подлец”. Но под суд за оскорбление главы государства не попал, потому что его слова никто не записал на пленку.
На другой день Кабас, дурашливо размахивая руками, уже объяснял в теленовостях, что сказал не лумп (по-немецки подлец), а сам не помнит что, то ли хумп, то ли думп. За хумпа и думпа (перевести их я не могу, потому что ни того, ни другого слова в немецком нет) Кабаса тут же прозвали новатором речи и поэтом-дадаистом, остряки предлагали хумпить Бабаса и думпить Шабаса.
Но тут на сцену вышел духовный лидер ультраправых доктор Хайдер и предложил парламенту принять закон об уголовном преследовании всех избранников народа, вплоть до президента, если они действуют против интересов страны. Министр юстиции, тоже из ультраправых, назвал это дельной идеей. Глава правительства христианский демократ Шюссель не сказал ничего ни за ни против. А люди заговорили о том, что затрещали скрепы приличий. Один раз с этого уже начиналось…
— С одной стороны, социалисты-стукачи, с другой, как говорят социалисты, — правительство мошенников. И никуда от них не денешься! Бизнес не позволяет, — жаловался мне на бегу знакомый продюсер с телевидения.
— Но почему тогда твой Шюссель опять молчит? Он же все-таки глава правительства.
— Боится. У нас тут говорят, он уже полностью в руках у Хайдера. А Хайдер хочет установить новый порядок в Европе и имеет хорошие связи с правыми в Италии, в Германии, да повсюду.
— Ты это серьезно?
— Конечно. Я уже и сам боюсь. Но я все-таки патриот, — сказал он и побежал дальше.
Вот так это выглядит изнутри.
Май 2000
Акварели с видами Вены
Вечером в бывшем концлагере Маутхаузен Венский филармонический оркестр играл Девятую симфонию Бетховена. На территории бывшей лагерной каменоломни для этого специально построили раковину сцены. Присутствовали президент Австрии и восемь тысяч зрителей, телевидение вело прямую трансляцию. Концерт посвящался памяти погибших узников, а Девятая симфония была избрана потому, что завершающая ее Ода к радости — это гимн Европейского союза.
Сама идея концерта уже несколько месяцев вызывала споры: можно ли там, где мучили и убивали людей, устраивать театрализованное представление? Одни говорили, что можно, потому что оптимистическая музыка Бетховена в лагере смерти станет символом победы в этой войне гуманистических ценностей. Другие — что в таком страшном месте (в Маутхаузене были убиты 122 тыс. человек) нет места никаким победам и никакому оптимизму. Поминать погибших тут надо молча, а не под гимн Евросоюза.
Но в таких спорах нет ответа. Музыканты Венского филармонического оркестра играли отлично, и музыка Бетховена, как все великое и прекрасное, была не от мира сего.
На днях я оказалась недалеко от Маутхаузена. Он находится в той же австрийской провинции, что и Браунау, город, в котором родился Гитлер. С друзьями я ездила в монастырь святого Флориана, где играл когда-то на органе другой великий композитор — Антон Брукнер.
В просторном и высоком монастырском соборе, полном ангелов с позолоченными крыльями, старушка-экскурсовод, показывая нам орган Брукнера, рассказала, что в войну Бог пощадил не только этот орган, но и всех ангелов. Многие церкви в округе при Гитлере использовали под армейские склады и мастерские, а эту отдали эвакуированному немецкому радио, работники которого были очень культурными людьми. Потом, правда, американские военные этих работников забрали — они все были нацистами, а в соборе американцы устроили для своих офицеров теннисный корт, но, слава Богу, все-таки тоже ничего не сожгли и не поломали.
О войне здесь, как и в России, пожилые люди любят рассказывать всякие мелкие подробности.
В деревне, где я прожила несколько лет, старухи еще помнят русских солдат, пришедших сюда в 1945 году. Они были веселыми, но заморенными и низкорослыми. Не умели цедить вино из бочек, просто продырявливали их выстрелами, что для здешнего виноградного края, конечно, страшное варварство. Старухи с самодовольным смехом рассказывали, как удачно прятали от таких молодцов своих последних кур, сало, яйца.
В центре нашей деревни был сквер с памятником павшим солдатам. Каждый год под музыку самодеятельного оркестра пожарной команды процессия ветеранов возлагала к нему венки. Под украшенной позолоченными дубовыми листьями надписью “Наши герои” там были выбиты имена погибших в 1939-1945 годах.
Сначала сочетание слова “герои” с датами Второй мировой войны меня смущало, а потом я привыкла и к этому обелиску, и к ветеранам, большинство из которых, побывав в советском плену, знали, что такое ГУЛАГ и умели сказать по-русски “давай, давай работай”. Помню, один заявил мне как-то о себе почти без акцента заученными словами “австриец, военнопленный” и тут же пояснил, что к австрийцам в русском плену относились заметно лучше, чем к немцам, которые все это сдуру затеяли…
Австрия действительно была не только участницей нацистских преступлений, но и жертвой, оккупированной в 1938 году немецкими войсками. О том, что большинство эту оккупацию приветствовало, после войны здесь вспоминать не любили. А о том, что Австрия — это жертва, говорили так часто, что настоящей, как в Западной Германии, денацификации здесь, по мнению историков, не произошло. Местных нацистов быстро простили, бывшим эсэсовцам стали засчитывать в пенсионный стаж проведенные на войне годы. Социалисты принимали их к себе в партию, и только теперь, после прихода в правительство правых экстремистов, вспомнили о своей вине и извинились за это.
Сейчас здесь начали наконец говорить и о том, что надо успеть возместить ущерб еще оставшимся в живых рабочим, которые были угнаны в Австрию из завоеванных Гитлером стран. Для этого недавно была создана специальная правительственная комиссия. Потихоньку все-таки начинают возвращать и до сих пор считавшееся исчезнувшим неизвестно куда имущество, отнятое у евреев.
Моя приятельница-врач Эва на днях показала газету со списком фамилий, из которого следует, что ее семье будут возвращены принадлежавшие деду картины. Дед собирал когда-то акварели с видами Вены, и семь из них нашлись теперь в государственном музее Альбертина. Для Эвы такое наследство — неожиданность, потому что бабушка никогда об этих картинках не вспоминала. При нацистах после того, как деда забрали в тюрьму, она, стараясь вывезти отсюда детей, столько всего пережила, что про реквизицию акварелей, видимо, просто забыла.
— Лет в двенадцать я спросила ее, а зачем вообще наша семья после войны вернулась сюда из Лондона? И бабушка объяснила, что обожает Венский лес и ни на каком другом языке, кроме немецкого, не смогла бы меня как следует, с солью, отругать…
У Эвы было хорошее настроение, и она предложила мне выпить за неожиданное наследство по стаканчику коньячку. За годы работы в клинике она пришла к твердому выводу, что употреблять надо по чуть-чуть, но крепкого. Коньяк лучше всего помогает примирению с действительностью.
Май 2000
Похороны спустя полвека
На днях в Вене хоронили детей, погибших еще во время Второй мировой войны. Это жертвы эвтаназии, так нацисты называли насильственное умерщвление душевнобольных, инвалидов и других нежелательных элементов. Неполноценных и особо трудновоспитуемых детей они собирали в психиатрической клинике Шпигельгрунд, которая существует до сих пор, и убивали их там с 1940-го до 1945 года. Как говорили тогда пропагандисты, это было частью программы по очищению арийской расы от недоразвитых людей.
Останки погибших, а точнее, части их мозга с тех пор хранились заспиртованными в стеклянных сосудах как экспонаты. Нацистские врачи препарировали убитых детей во имя науки. По срезам мозга, учили они студентов, можно установить закономерности, свойственные как слабоумным людям, так и целым неполноценным народам, например цыганам.
Я недавно видела по телевизору эти стеллажи с пылящимися на них банками, в которых лежали куски мозга тех австрийских детей — половинки, четвертинки…
Моя соседка Даниэлла, у нее у самой двое шумных ребят, была на другой день после этой передачи просто в шоке. Невероятно! Почему все это больше полувека хранили в таком виде и, может, даже использовали в качестве наглядных пособий по анатомии? Больше того, один из участвовавших в тех убийствах врачей, его фамилия Гросс, после войны сумел вступить в социалистическую партию и получил почетный крест за ученую деятельность. Старик еще жив, и теперь его собираются лишить этого креста.
Не так давно Гросса наконец привлекли к суду, но медицинская комиссия признала его по старости неспособным следить за ходом разбирательства, и процесс отложили на неопределенное время. Собственно, с этого началось новое расследование преступлений, совершенных когда-то в клинике Шпигельгрунд, что и привело к нынешним похоронам останков бедных детей на самом почетном центральном кладбище Вены.
Там выступал президент страны и сестра одной из погибших (девочке было всего четыре годика), школьники несли венки, пел детский хор. Было, как написано в одной газетной заметке, светло и печально.
Даниэлла, когда мы об этом говорили, волновалась. И не только из-за прошлого — оно уже случилось. На нее подействовал успех Ле Пена на выборах во Франции. Даниэлла была уверена, что теперь во втором туре этот неофашист проиграет, что и произошло. Но ей было очень тревожно, потому что лепенов в Европе опять прибавляется. Вот и в Вене впервые после 1945 года, выкрикивая “зиг хайль”, прошли по центру города бритоголовые неофашисты. А 8 мая, в этот день тут отмечают конец Второй мировой войны, опять намечается некрасивая демонстрация.
Крайне правые националистические объединения под руководством офицера тайной полиции и одновременно депутата парламента от ультраправых Юнга собираются, по словам этого Юнга, на митинге предаться скорби о полном поражении гитлеровской Германии. Как пишет газета “Штандарт”, с тех пор как ультраправые вошли в правительство, экстремисты становятся все наглее. А христианские демократы, они тоже входят в правительство, балансируют и позорятся. Их министр внутренних дел, вместо того чтобы вообще запретить этот плач по Третьему рейху, закрыл “в связи с проходящим в Вене конгрессом врачей” главную площадь города и таким образам не дает собраться на ней и антифашистам. Оппозиция протестует, а газета “Штандарт” пишет: “Все это хорошо показывает, что вокруг нас и в нас еще существует”.
Даниэлла работает на почте и раньше голосовала за социалистов, а теперь считает, что это они виноваты в усилении ультраправых: социалисты, они много лет были тут у власти, расплодили бюрократию, приучили лентяев жить на пособия, мешали развернуться сильным и энергичным. А в результате у нее в почтовом отделении уже двое в восторге от крайне правых.
Венский публицист Кристиан Ортнер в напечатанной журналом “Формат” статье о духовном лидере австрийских ультраправых Хайдере пишет, что этот человек не случайно ездит в последнее время с визитами к Саддаму Хусейну и Муаммару Каддафи. Арабские радикалы и террористы, как и европейские ультраправые, выставляют себя адвокатами тех, кто не может приспособиться к модернизации жизни. А приспособиться не могут безработные, неквалифицированные люди и целые отставшие от ведущих стран мира народы. Дружбой с арабами Хайдер дает сигнал европейцам: мы, ультраправые, как и угнетенные арабы, тоже против глобализации капитализма, против американского империализма и его израильских пособников…
Недавно Хайдер дал интервью самой крупной (больше ста миллионов зрителей) арабской телекомпании “Аль Джазира”, в котором клеймил Израиль и глобализацию. Он пришел в студию с белым соколом, которого посадил рядом с собой на жердочке, и на фоне этой охотничьей птицы проговорил весь отведенный ему час.
“Страшный балаган!” — сказала мне увидевшая отрывки из этого интервью в австрийских теленовостях Даниэлла.
Май 2002
Шестьдесят две козы
В Вене жара. Половина главных улиц перекопана. Гудят дорожные катки, пахнет горячим асфальтом, вяло переругиваются одуревшие от стояния в пекле транспортных пробок водители. Во время летних каникул городские власти всегда ремонтируют дороги и, хотя машин становится меньше, умудряются создавать совершенно немыслимые пробки. Но это дело обычное и повторяется каждый год. Необычно другое. В жару, когда совсем не тянет читать газету, слушать радио или смотреть информационную программу телевидения, население Австрии вдруг втянулось в публичную дискуссию о нацизме.
Были ли, например, у гитлеровского режима положительные стороны? Об этом спорят сейчас как читатели самой массовой газеты “Кронен цайтунг”, так и любители более рафинированного “Курьера” или “Штандарта”.
По только что проведенному социологами опросу 43% австрийцев считают, что положительное при Гитлере, конечно, тоже было. А 23% уверены, что историки просто привыкли изображать национал-социализм только темными красками. В некоторых письмах читателей можно найти и конкретные примеры светлых сторон той жизни. Это забота государства об укреплении семьи и улучшении жилищных условий, отсутствие безработицы, борьба с преступностью и даже специальный закон о защите животных.
Как говорит моя венская знакомая Эва, разговоры о том, что, кроме жутких концлагерей и проигранной войны, в прошлом можно найти много положительного, идут здесь, сколько она себя помнит. А Эве исполняется шестьдесят, и она уже собирается уходить из своей глазной хирургии на пенсию. Но публично раньше так откровенно не высказывались, рассуждали где-нибудь в своем кругу, на рыбалке или охоте, а не в газетах. Однако в последнее время что-то стало явно меняться.
Нынешняя, беспрецедентная до сих пор дискуссия началась с выступления Эвальда Штадлера. Это один из видных деятелей входящей в австрийское правительство ультраправой партии.
В конце июня на древнегерманском празднике солнцеворота, стоя в национальном костюме перед романтически зажженным на лугу костром, Штадлер сказал, что 8 мая в день победы союзников над нацистской Германией Австрия была лишь якобы освобождена. На самом деле присоединенная в 1938 году к немецкому рейху Австрия стала, по его мнению, свободной лишь в 1955 году, после того как ее покинули все солдаты союзников — последними ушли тогда из Вены русские. А до этого население страдало как при нацистах, так и при союзниках. И какая из оккупаций (нацистская или послевоенная) была для народа хуже — он не берется сейчас точно оценить. Впрочем, позже Штадлер уточнил, что особенно безжалостным было отношение к населению на территориях, оккупированных Красной Армией. В советской зоне насиловали женщин, грабили, устраивали пьяные погромы.
На выступление Штадлера первыми отреагировали политики — социалисты и зеленые с резким осуждением, христианские демократы — они партнер ультраправых по правительственной коалиции — с глубоким сожалением. Потом всколыхнулась шокированная общественность, от Штадлера стали требовать, чтобы он ушел в отставку, но он не соглашался и не соглашается до сих пор.
Дело в том, что Штадлер — народный адвокат, а это совершенно особый пост. Народных адвокатов в Австрии всего три, и просто так сместить с занимаемой должности их не имеет права никто, даже канцлер с президентом, которые выступление Штадлера тоже осудили. Сместить народного адвоката может только суд, но до суда пока не дошло и, как считает моя знакомая Эва, вряд ли дойдет. У Штадлера много сторонников. На днях, например, его прямо поддержал духовный лидер австрийских ультраправых Йорг Хайдер.
Надо иметь в виду: 58% австрийцев, как и Штадлер, считают, что их страна стала свободной только в 1955 году. И Эву мнение этих людей не удивляет. Она согласна с известным публицистом Кристианом Ортнером, который четко написал, что в Австрии не было настоящей денацификации и потому многие до сих пор путают причину со следствием. Забывая, кто развязал войну, они называют пришедших в результате этой страшной войны в Австрию солдат оккупантами. А предъявляя оккупантам свои претензии, не помнят, что было на родине безжалостных оккупантов взорвано, сожжено и просто сметено вместе с жителями с лица земли солдатами гитлеровского вермахта.
В журнале “Формат” среди статей о нацистах, союзниках и освобождении Австрии мне бросились в глаза несколько старых фотографий с советскими солдатами на первом плане: заморенными, пыльными. И еще маленький, когда-то тщательно составленный список. В насчитывающей 760 жителей деревне Лойдесталь, невдалеке от Вены, русские в 1945 году украли 118 лошадей, 417 быков, 500 свиней, 62 козы, 408 гусей, 128 уток, 641 кролика, 3612 кур и выпили 5186 ведер вина.
Июль 2002
Со мной всё о’кей
На Масленицу в Венской опере каждый год бывает главный бал Австрии. На этом балу до утра танцуют президент и канцлер, бизнесмены, бароны и графы, актеры театра и кино и другие знаменитости. Традиционный ритуал венского оперного бала давно сложился. Его открывают артисты балета. Потом появляется вереница стройных пар: юноши в черных костюмах и девушки в белых платьях, с маленькими коронами на голове. Это старшеклассники и студенты. Только раз в жизни и только в юности можно открывать оперный бал.
А в нынешнем году, кроме обычных старшеклассников и студентов, бал открывали подростки-инвалиды из венского клуба “Со мной всё — о`кей”. Вместе с артистами балета они — юноши и девушки с синдромом Дауна, молодой человек в инвалидной коляске — участвовали в очень красивой танцевальной композиции. Больные синдромом Дауна, оказывается, тоже хорошо чувствуют ритм музыки.
Балетная труппа Венской оперы уже год шефствует над клубом “Со мной всё — о`кей”, и показанный на балу танец — один из результатов этого шефства. В Австрии сейчас пытаются включать инвалидов — глухих, слепых и даже слабоумных — в обычную нормальную жизнь. Недавно, например, по телевидению шел документальный фильм о кафе-кондитерской в небольшом поселке. Все пирожные и торты там пекут, а потом подают вместе с кофе и чаем посетителям не обычные кондитеры и официанты, а молодые люди, страдающие разными формами слабоумия. Жители поселка, в основном это крестьяне, сначала не хотели ходить в такое кафе, а теперь его полюбили. Пусть и не очень расторопные, его юные работники понравились им своей необыкновенной старательностью и простодушием.
На различные программы по интеграции инвалидов из австрийского государственного бюджета пойдет в этом году 1 млрд шиллингов, то есть около 70 млн долларов, что для страны с населением в 8 млн человек достаточно много. С помощью бюджетных денег существует и кафе, о котором был снят фильм. А работают в нем не только молодые инвалиды, но и педагоги-психологи, которые их обучают.
Главная идея здесь в том, что жизнь инвалидов должна проходить в обществе здоровых людей. Их надо как можно меньше выделять и отделять. Поэтому сейчас ищут новые способы обучения инвалидов-детей, а взрослых по возможности стараются трудоустраивать в обычные учреждения. В Австрии каждое предприятие по закону обязано нанимать на работу несколько процентов инвалидов, хотя на практике это не всегда выходит.
Психологи говорят, что привычка работать вместе с инвалидами должна формироваться в детстве, а для этого в обычные школы, кроме здоровых детей, надо принимать и определенный процент слепых, глухих, олигофренов. Такая интеграция очень важна и для тех и для других.
Многие родители инвалидов-детей с этим согласны. Они создали общественную организацию “Интеграция — Австрия”, которая вместе с психологами постепенно добилась, что параллельно со спецшколами для глухих, для слепых или для отстающих в развитии детей с 1993 года в Австрии появились интеграционные классы в обычной начальной школе, а с 1996 года и в школах-восьмилетках. Сейчас, пока еще на правах эксперимента, интеграцию опробуют в старших классах гимназий и в политехнических училищах.
Инвалидов в таких интеграционных классах бывает, конечно, меньше, чем обычных детей, и всех учеников в них набирают с согласия родителей. В начальной школе в этих классах работают по два учителя — обычный и специальный. В дальнейшем дополнительных учителей становится больше, что, разумеется, дорого стоит. Но и результаты получаются обнадеживающие. Слепые, глухие, парализованные дети начинают лучше понимать мир вокруг себя и больше участвуют в общих делах. А слабоумные адаптируются, то есть, попросту говоря, по-своему делаются умнее. И еще, это тоже очень важно, обычные здоровые дети становятся в таких классах более терпимыми.
Дочь моей знакомой, ее зовут Габи, прошлой весной окончила факультет психологии в Венском университете и пошла работать в интеграционный класс, где вместе с обычными учатся глухие дети. Каждый урок там по очереди ведут обыкновенный учитель на немецком языке и специальный учитель на языке глухонемых, а в результате обычные дети быстро постигают язык жестов, а глухие начинают по губам понимать нормальную речь и говорить словами. И это, рассказывает Габи, не только интересно с точки зрения науки, но и очень трогательно…
Габи нравится заниматься тем, что дает возможность ее воспитанникам, как и танцевавшим на балу подросткам-инвалидам, сказать “Со мной всё — о`кей”.
Март 2001
Защита прав зародыша
Каждую неделю журнал “Формат” публикует результаты социологического опроса на злободневную тему. На этой неделе людям задали философский вопрос: “Когда, на ваш взгляд, начинается жизнь человека: в момент оплодотворения или при рождении?”
Оказалось: 69% австрийцев считает, что жизнь начинается в момент оплодотворения, 21% — что сначала надо родиться, а 10% не имеет определенного мнения.
Специалисты, то есть биологи и теологи, тоже не дают точного ответа. Это трудно, особенно с точки зрения этики. Ведь в тот момент, когда начинается жизнь, человек получает права человека. А правомерно ли распространять эти права на оплодотворенную яйцеклетку размером в десятую долю миллиметра?
В Австрии этот отвлеченный вопрос стал злободневным, потому что ученые-медики, как известно, собираются выращивать из эмбриональных клеток здоровые человеческие органы для больных людей. А использование эмбриональных клеток для медицинских исследований в Австрии, как и в Германии, запрещено, хотя, например, в США и Великобритании разрешается.
По мнению австрийских защитников прав эмбриона, нельзя жертвовать одной человеческой жизнью (имеется в виду оплодотворенная яйцеклетка) ради другой жизни (имеется в виду нуждающийся в здоровой почке или печени больной). Но как недавно почти кричал в телекамеру один потерявший терпение генетик, раз в принципе человека можно клонировать из клеток кожи (в них тоже записана вся нужная для этого информация), получается, что и клетки кожи должны пользоваться правом на неприкосновенность. А это абсурд!
Конкретно речь тут идет об эмбрионах, зарождающихся при искусственном оплодотворении, то есть в пробирках. Если один эмбрион не приживается в материнском лоне, женщине пересаживают другой. Замороженные эмбрионы каждой родительской пары хранятся для этого в холодильнике в течение года. А потом те, что не пригодились, по австрийским законам уничтожают.
Как сказала моя беременная соседка Габи, получается, что просто так убивать эмбрионы можно, а помогать с их помощью тяжело больным людям нельзя: полная бессмыслица! Но таких трезвых, как Габи, она учится на юрфаке университета, немного.
В Австрии, как и в Германии, против исследований на эмбрионах, кроме церкви, особенно часто выступают сторонники партии зеленых и христианские демократы. Хотя недавно венская газета “Штандарт” опубликовала мнение экс-председателя немецких христианских демократов Шейбле, который считает, что мешать научным исследованиям нельзя да и не получится. Ну а осторожный канцлер Австрии Шюссель, он тоже христианский демократ, поручил разбираться с эмбрионами специально созданной при парламенте комиссии по этическим вопросам.
Кстати об этике. Недавно австрийские газеты облетела замечательная история. Одна французская пенсионерка 62 лет отправилась в Америку, а вернувшись оттуда, родила мальчика. Чтобы это получилось, американские врачи пересадили ей яйцеклетку молодой женщины-донора, что в США разрешается.
Французская комиссия по этическим вопросам, там она тоже есть, отнеслась к поступку пенсионерки критически, потому что рожать, мол, в таком возрасте поздно. (“А мужчинам в 70 лет жениться и производить детей не поздно?” — возмущалась, пересказывая мне эту историю, Габи.) Однако главный скандал вызвали не поздние роды, а признание пенсионерки, что отец новорожденного мальчика — это ее родной брат и тоже одинокий человек. Они таким образом решили продолжить свой род и никакого инцеста в этом не видят, потому что братом была оплодотворена яйцеклетка женщины-донора, а не сестры. Обвинения в инцесте выдвинула прокуратура, попытавшаяся отобрать у них ребенка. Вот какие коллизии начинают происходить благодаря современной науке.
Одни относятся к этому спокойно, другие осторожно, третьи со страхом. Но как объяснил мне на днях знакомый учитель из небольшого городка Мистельбах, осторожность австрийцев, как и немцев, в этом вопросе особенно велика, потому что они помнят о своем прошлом. При Гитлере врачи-нацисты специально занимались тут улучшением расы и для этого, кроме прочего, убивали всех неполноценных детей и психически больных людей.
Зная об этом, можно понять, почему четверть населения Австрии сейчас высказывается даже против исследования эмбриональных клеток на наследственные болезни. Рожать, считают они, надо всех. Иначе сначала родители станут отказываться от собственных эмбрионов с синдромом Дауна, а кончится тем, что они захотят конструировать будущего ребенка по своему вкусу. Ну а это, мол, уже насилие над другим, пусть и не родившимся еще существом…
Июль 2001
Наводнение
Совсем спокойно жить рядом с высокими Альпами и мощным Дунаем нельзя. Снежные лавины, сели, наводнения — в Австрии ко всему этому привыкли, как к канатным дорогам высоко в горах. Тут даже восьмидесятилетние старики и старухи могут, беззаботно болтая ногами, наслаждаться полетом на бегущих в небе по тросам стульчиках и никто не боится плавать на быстрых скутерах по Дунаю. Но сейчас курортный сезон для многих оборвался.
По словам моей венской приятельницы Магды, такой катастрофы не помнит даже ее прабабушка. Вода в Дунае поднималась выше 10 метров и перекрыла как уровень сильнейшего наводнения 1954 года, так и вообще все до сих пор известные отметки. Разлилось большинство рек и озер. В Зальцбурге, на родине Моцарта, где как раз сейчас проходит традиционный музыкальный фестиваль, многие представления были отменены, а в самый критический момент чуть не ушел под воду старый центр города со всеми своими бесценными достопримечательностями. Чтобы его затопить, реке Зальц оставалось подняться всего на 2 сантиметра.
Но особенно много было затоплено на севере Австрии. Двое суток полностью под водой стоял Штейер. Это один из центров австрийского машиностроения. Вода вплотную подходила к печально известному городку Браунау, родине Адольфа Гитлера, и к музею на территории бывшего концлагеря Маутхаузен. В теленовостях мелькали обрушивающиеся мосты, смытые железные дороги, пожарники, выносящие детей из утопающих домов.
Эвакуацией, а теперь восстановительными работами занимаются части пожарной охраны, солдаты-срочники и много добровольцев, которым вынужденные прогулы будут засчитаны и оплачены работодателями как специальный отпуск. А пока благодарные жительницы несут своим измотанным спасателям кто сэндвичи, кто кусок курицы, кто пирожки.
По всей Австрии идет сбор пожертвований. Телевидение в субботу транслировало гала-концерт знаменитых артистов. Во время него ведущие и звезды призывали к щедрости, а телезрители могли звонить и прямо по телефону жертвовать деньги. За вечер было собрано 16,5 млн евро, после чего правительство широким жестом удвоило эту сумму. А один из лидеров ультраправых выступил с типичным для его партии предложением заморозить помощь странам третьего мира и все сэкономленные на этом деньги отдать пострадавшим австрийцам.
По первой очень приблизительной оценке размер разрушений и убытков тут больше 6 млрд евро. На помощь и восстановление правительством уже выделен 1 млрд евро. Кроме того, решено отложить хотя бы на год давно обещанное снижение налогов. Но против этого уже выступил союз промышленников. Мелкие и средние предприятия, по словам его президента, из-за чересчур высоких налогов давно не могут как следует развиваться. Восстанавливать одно, тормозя другое, неразумно. Действуя вопреки рынку, после природной катастрофы легко получить экономическую.
Зеленые и социалисты тоже критикуют правительство. По их мнению, в связи с наводнением надо полностью отказаться от покупки у европейского консорциума страшно дорогих и скорее всего не нужных маленькой Австрии военных самолетов, а правительство всего лишь объявило, что вместо 24 истребителей купит 18. В общем, как сказала Магда, австрийские политики уже полностью акклиматизировались в новой ситуации.
Ну а что касается ученых, то руководитель австрийского отделения Всемирного фонда дикой природы написал в газете “Штандарт”, что это небывалое наводнение вызвано не только нежелательным потеплением климата, которое провоцирует выбрасываемый промышленностью углекислый газ. Все европейские реки постепенно превратились в регулируемые каналы. Осушив и застроив домами большую часть затопляемой в прошлом земли, люди отняли у воды свободу. И закованные плотинами и дамбами потоки стали набирать невероятную высоту и скорость.
Магда, по профессии она журналистка и сама пишет о защите окружающей среды, согласна с этой точкой зрения ровно наполовину. Вернуться к совершенно свободным рекам и пастушеской жизни на их берегах невозможно. Но при строительстве защитных сооружений необходимо лучше рассчитывать, а для этого нужна смелость и трезвость.
Почему, например, Вена вышла из этой катастрофы практически сухой? Одну из причин специалисты видят в трезвом расчете тех, кто 30 лет назад не побоялся взяться за сложный и дорогой проект строительства двадцатикилометровой линии искусственно намытых Дунайских островов и прокапывания за ними второго дополнительного русла реки, которое сейчас называется Новым Дунаем.
В обычное время здесь в чистой и тихой, перекрытой шлюзами воде купается, загорает, катается на велосипедах и коньках-роликах чуть не полВены, а на днях, когда на Вену по большому Дунаю катилась почти десятиметровая волна, ее через шлюзы отвели в Новый Дунай, тот вздулся и затопил острова, но город был этим спасен и остался совершенно сухим.
Наводнение в Австрии закончилось. Остались разрушения и потерявшие свое имущество люди. По первым, еще требующим уточнения данным полностью разрушено 10 тысяч домов, остановились сотни поврежденных предприятий. Уничтожен урожай и размыта почва на 20 тыс. гектаров полей, особенно пострадали овощеводство и виноградники. В целом речь идет об ущербе примерно в 7 млрд евро. Для восьмимиллионной Австрии — это очень много.
Во многих местах на покрытой илом земле лежат горы искореженных бревен, бетонных плит, поломанной домашней утвари и другого мусора. В провинции Нижняя Австрия, например, уже подсчитали, что убирать придется 11 тысяч тонн мусора. Специалисты-энтомологи предупреждают о катастрофическом увеличении количества комаров.
Вчера состоялось специальное заседание парламента, на котором было решено, что на восстановление разрушенного из бюджета будет выделено 1,5 млрд евро. Пострадавшим обещают возместить от 20 до 50% того, что они потеряли. Но многие считают это недостаточным. Как пишут газеты, в особенно разоренных районах растет недовольство. Бургомистр города Швартберг, например, сказал в телеинтервью, что входящая в число самых богатых стран мира Австрия в состоянии помочь своим попавшим в беду гражданам на все сто процентов. Об этом же говорили в парламенте социалисты и зеленые. Конкретно спор шел о том, на чем можно сэкономить нужные для восстановления деньги.
Начинается разговор об уроках катастрофы. Что делать, чтобы в будущем быть лучше подготовленным к таким катаклизмам? Министр сельского хозяйства Мольтерер, выступая по телевидению, говорил, что надо вообще менять некоторые свои представления и больше не строиться там, где были заливные луга, и в пойме реки.
Многие общественные деятели рассуждают о нравственных уроках. Насколько это важно, что многие, в том числе и молодые люди, показали себя самоотверженными и бескорыстными спасателями пострадавших и их имущества. Как сказала мне одна венская учительница, это значит, что народ в эпоху глобализации капитализма не теряет своих главных моральных ценностей.
В общем, как сказала мне сегодня знакомая журналистка, начинаются обычные дни, когда оппозиция критикует, а правительство обороняется. Это хороший показатель того, что нормальная жизнь в стране наступила.
Наводнение в Австрии заканчивается. На музыкальном фестивале в Зальцбурге опять без помех играют Моцарта, Штрауса и Вагнера. Вода ушла из Линца, Штайера и большинства других городов. Но последствия катастрофы остаются. Как сказал сегодня министр внутренних дел Штрассер, самые плохие дни позади, а самые суровые еще впереди.
По первым, пока очень приблизительным прикидкам, размер разрушений и убытков здесь не меньше 5 млрд евро. В некоторых городах полностью разрушена инфраструктура: предприятия стоят, магазины закрыты, транспорт не ходит. Машиностроительный завод концерна Энгель в Швертберге, например, оценивает ущерб от искорежившей его цеха и оборудование воды, как минимум, в 100 млн евро. А 1300 работавших здесь людей боятся, что их завод никогда не будет восстановлен.
Август 2002
Земля светлых голов
Хорошо быть иностранным корреспондентом в Вене, Государственный отдел печати организует для нас бесплатные поездки по стране: заводы, выставки, прекрасные отели, шампанское, небольшие сувениры, а в конце просьба положительно осветить увиденное…
В середине мая мы путешествовали по Верхней Австрии, теперь отправились в Штеймаркт. Впрочем, можно вполне официально назвать эту провинцию и более легким для славянского уха именем — Штирия. Второе название связано с тем, что здесь, на границе с бывшей Югославией, вперемешку жили славяне: хорваты и словенцы. По-славянски тут звучит фамилия почти у каждого третьего. Вот и в местном земельном правительстве есть Блазичек, а у губернатора славянская фамилия Классник сочетается с древнегерманским женским именем Вальтрауд.
Вальтрауд Классник, кстати, пока единственная в Австрии губернатор-женщина, но специально подчеркивать это она не любит. Служебная деятельность, по ее мнению, связана со способностями и знаниями человека и нейтральна по отношению к полу. Делить государственные посты на мужские и женские — это прошлый XX век…
Молодая энергичная госпожа губернатор Классник любит подчеркивать, что ее Штирия начинает свой XXI век не только с перехода к либеральной экономике, но и с перестройки самоощущения людей, без чего никакой либерализм не получается.
“Штирия была типичным рабочим регионом: автомобилестроение, машиностроение, сталелитейная промышленность. А теперь те же самые предприятия больше всего занимаются испытанием и разработкой новых технологий. Европейское индустриальное общество безусловно превращается сейчас в общество знатоков и умельцев, которые получают, накапливают и мгновенно используют самую разнообразную информацию. И наша Штирия становится землей светлых голов или, короче, светлой землей!” — сказал нам на пресс-конференции в городе Граце университетский профессор информатики.
Позже я обнаружила эту романтическую “светлую землю” в нескольких официальных бумагах и проспектах, например, в таком контексте: “В Австрии практически каждый третий продукт, полученный с использованием высоких технологий, производит светлая земля Штирия”.
Кто-то в команде госпожи губернатора специально заговорил на языке персонажей из фантастических повестей Рэя Бредбери и фэнтези сказочника Толкиена. Или, может, просто так приходит в наш мир другая фантастическая реальность?
Начитавшись таких текстов, трудно, например, срезу переключиться на то, что в Австрии сейчас кризис европейского варианта социализма и что партия христианских демократов, к которой принадлежит губернатор Классник, чтобы оттеснить от власти тридцать лет управлявших здесь социалистов, пошла на коалицию с ультраправыми. Но это уже другая тема. Выражаясь в стиле фэнтези, ее можно сформулировать, например, так: к светлой земле они пробовали пройти по темным переходам.
А я расскажу о светлой земле, которую нам показали на окраине города Граца. Это был парк с высокими деревьями, цветниками, полными золотых рыбок прудами и полянами, сплошь заросшими колокольчиками. На странной формы велосипедах с похожими на хвост птицы-лиры рулями там проезжали по дорожкам продавщицы прохладительных напитков. Время от времени на полянах появлялись танцующие девушки, одетые птицами. Мимо, даже как бы сквозь гуляющих проходили отрешенные мужчины и женщины в неземных комбинезонах. Между деревьями бродили фазаны и стояли кресла с вмонтированными в спинку микрофонами. Присев на них, можно услышать кваканье лягушек, звон стрекоз, музыку Чайковского…
Все это плюс выставки-продажи цветов, плодов, соломенных шляп и деревянных башмаков, плюс кафе, ресторанчики и воскресные экуменические богослужения на природе появилось здесь буквально из ничего в чистом поле. Директор строившей парк фирмы, стоя под большим дубом, рассказывал нам, как два с половиной года назад поставил тут свой первый вагончик и топтался вокруг него по грязи в резиновых сапогах. А потом привезли и посадили полторы тысячи лип, три тысячи буков, одиннадцать тысяч кленов, ясеней, диких груш и больше миллиона цветов.
— Потрясающе, — сказал журналист из Румынии. — Но зачем это все вам? Вы же не собес и не городской отдел по благоустройству, а частная строительная кампания.
И директор объяснил. Идея у его кампании простая — хорошо заработать. Рядом с парком они поставили четырехзвездный вариант отеля “Мариотт”, оборудовали в нем бизнес-центр и надеются, что этот их расположенный недалеко от аэродрома комплекс будет привлекать все больше деловых гостей, которые при желании могут проводить свои переговоры прямо в необыкновенном парке. А туристов будет манить сюда реклама необычных прогулок и развлечений. Вот как раз сейчас, например, разрабатывается специальная программа для слепых: экскурсия по парку в мир запахов природы.
Фантазии у фирменных консультантов хватает, а частный бизнес умеет эту фантазию ценить. Светлые головы и в XXI веке лучше работают, когда им хорошо платят.
Июнь 2001
Южный Тироль
В Вене, слушая прогноз погоды, всегда можно узнать, что ожидается в Южном Тироле. Обычно там на два-три градуса теплей. Южный Тироль находится по ту сторону Альп за высоким перевалом, и климат там уже не австрийский, а итальянский. Да и сам Южный Тироль — это сейчас итальянская провинция. Но так было не всегда.
Государственный отдел печати Австрии недавно организовал для аккредитованных в Вене журналистов поездку в Южный Тироль и пресс-конференцию с его губернатором Луисом Дурнвальдером, который рассказал нам поучительную историю.
Австрия потеряла Южный Тироль после поражения в Первой мировой войне. И фашист Муссолини стал перековывать южных тирольцев в итальянцев. Для этого тут были закрыты все немецкие школы и вообще запрещено выражаться в присутственных местах по-немецки. Потом, договорившись со своим другом Муссолини, Гитлер принял решение переселить всех южных тирольцев в Германию или на завоеванные ею земли на востоке. Отца губернатора Дурнвальдера, крестьянина, хотели, например, отправить в Крым, выращивать там где-нибудь под Бахчисараем виноград…
После Второй мировой войны южные тирольцы надеялись, что с ними больше не будут экспериментировать, но победители-союзники оставили Южный Тироль в составе Италии, которая формально дала ему автономию. А по существу, большинство чиновников здесь оставались итальянцами и в городах работали и получали новые муниципальные квартиры тоже итальянцы, которых переселил сюда еще Муссолини. Чтобы их занять в этом аграрном регионе, были специально построены заводы по производству стали, алюминия, магния…
Итальянские заводы дымили, а Южный Тироль оставался бедным краем, где по-немецки трудолюбивые крестьяне по-прежнему не могли дать своим детям хорошее образование. Вот и губернатор Дурнвальдер стал агрономом только потому, что получил австрийскую стипендию и поехал учиться на родном языке в Вену.
Кончилось это тем, что в Южном Тироле стали рваться бомбы. 11 июня 1961 года, например, требовавшие независимости террористы за одну ночь взорвали 37 бомб. Ну а где бомбы, говорить о нормальной жизни не приходится.
Нормальная жизнь в Южном Тироле стала устанавливаться только в 70-е годы, после того как по инициативе Австрии Организация Объединенных Наций надавила на Италию (без сильного давления в таких делах, к сожалению, не выходит) и Рим шаг за шагом начал давать этой земле реальную автономию. Большинство тирольцев, к счастью, решили тогда, что мир стоит дороже независимости, и не стали поддерживать тех, кто требовал выхода из Италии. Как говорит губернатор Дурнвальдер, внутри автономии можно и нужно развивать свою самостоятельность до крайности, но не дальше, потому что дальше начинается независимость, а это уже другая история.
Сейчас Южный Тироль — одна из самых богатых провинций страны. Под лозунгом широкой автономии он добился того, что из собираемых здесь налогов (тирольцы платят их аккуратнее всех в Италии) 90% остается в распоряжении местного правительства. Тут действуют местные законы, если они не противоречат итальянской конституции и не касаются обороны и международных отношений, а не центральные. А все чиновники, полицейские и даже почтальоны обязаны свободно говорить как по-немецки, так и по-итальянски. При поступлении на работу они сдают письменный экзамен.
Но, наверное, самое поразительное, что в Южном Тироле всего 2% безработных при 12% в среднем по Италии. Крестьяне тут практически не уходят из деревень, молодежь не уезжает в другие регионы. Рядом с крестьянскими дворами прямо в горах строятся небольшие предприятия, а строить большие здесь по местным законам вообще не разрешается — природу берегут для себя и для множества туристов.
А вот итальянцев в Южном Тироле, несмотря на высокий жизненный уровень, становится меньше. Они не уезжают. Но у южнотирольских крестьян в семьях по нескольку детей, а у горожан-итальянцев, как и во всей Европе, низкая рождаемость. По мнению Дурнвальдера, с детьми у его земляков, наверное, еще срабатывают особые законы самосохранения национального меньшинства. Но это скоро уйдет в прошлое.
Южный Тироль на равных правах с соседней населенной итальянцами провинцией Трентино входит сейчас в большой автономный регион Трентино-Южный Тироль, а этот регион начинает кооперироваться с австрийским Северным Тиролем. Скоро внутри объединенной Европы могут появиться совсем другие общности, и люди, уходя от национальных счетов и предубеждений, станут все быстрее сплавляться в один большой европейский народ… Так считает губернатор Дурнвальдер.
По дороге назад в Вену под шорох шин нашего автобуса я случайно услышала, как сидевший впереди меня журналист из Сербии рассуждал с соседом о русских: они, мол, конечно, тоже славяне, но, к сожалению, еще тысячу лет назад были подпорчены германской кровью своих варяжских князей…
Октябрь 2001
Позолоченная помойка
По вечерам я выхожу на свой балкон отдохнуть. Начинает темнеть, и на небе, как на старинной гравюре, возникает привычный контур подсвеченной прожекторами Вены. Золотые шпили и купола, дворцы… Внизу в небольшом ресторанчике со столиками на тротуаре аккордеонист негромко наигрывает для посетителей старые венские песенки: про птицу-любовь в клетке, про двух одиноких старух, танцующих ночью танго под патефон…
Я люблю вечернюю Вену, а моя знакомая гимназистка Биргит советует гулять по городу только ночью, когда гаснут огни и не так бросается в глаза неприличная роскошь зеркальных витрин.
Биргит и ее другу-однокласснику нравится, что знаменитый австрийский архитектор Хундертвассер вызолотил высоченную трубу венской фабрики по сжиганию мусора. Приезжие восторгаются: что это? И Биргит небрежно отвечает: главная городская помойка…
Построить на месте разгрузки мусоровозов по-восточному фантастический дворец с разноцветными колоннами, с синими чалмами куполов и золотыми помпонами на окнах — это, конечно, веселая идея. Но еще веселее становится от того, что бороться с роскошью здесь приходит в голову только нетерпеливым подросткам.
Я как-то уже писала об этом, а сегодня красавица-помойка пришла на ум снова. Мне напомнила о ней одна мысль из разговора со старыми друзьями.
Эти мои друзья, телережиссер и сценаристка, сняли несколько документальных фильмов о России и при встречах обсуждают со мной свои русские впечатления, особенно съемки в Заполярье, на Земле Франца-Иосифа.
При Советском Союзе этот самый северный в мире архипелаг был запретной зоной. С него через полюс в сторону Америки летали патрульные бомбардировщики. Но мои друзья застали там уже только пустой аэродром и ржавый железный мусор вокруг. Первозданные льды, белые медведи, моржи и рядом страшные остовы тягачей, кранов, прожекторов…
Мои друзья плавали в тех краях на русском ледоколе и летали на русских вертолетах, которые тоже выглядели ужасно: плохо покрашены, в пятнах солярки и сажи, с неудобными, громоздкими лавками в салонах. А специалисты — полярники и вертолетчики — были отличные!
Но вот что удивительно, не раз говорила мне сценаристка Элизабет, буквально все приборы у этих замечательных специалистов были некрасивыми. Например, микрофон. В Австрии — это объект дизайна, над эстетическим впечатлением от его вида специально думают, а в России — это такой большой и страшный предмет, но работать он будет при любом морозе.
Элизабет говорила, что всегда восхищалась русскими, их литературой и музыкой, но не понимает, почему в этой стране так мало внимания уделяют украшению своего собственного быта? Ведь это не только приятно — жить среди облагороженных предметов. Украшая свой дом, сад, улицу и вообще мир вокруг, человек становится самостоятельнее. Он больше себя уважает, освобождается от диких инстинктов, в общем, очеловечивается…
Вот тут-то, размышляя об особенностях русского быта с точки зрения австрийцев, я и вспомнила позолоченную помойку архитектора Хундертвассера и порадовалась за Вену. А потом послушала теленовости, и как ошпарило: в центре Вены несколько юнцов, выкрикивая “хайль”, среди бела дня напали на африканца-отца с трехлетним ребенком. Они избили обоих, то есть и трехлетнего, ногами и кулаками. Мальчик лежит в больнице. В центре тихой Вены такое кажется невероятным.
И еще одно, если вдуматься, тоже фантастическое сообщение: министр юстиции, он тут в правительстве от партии ультраправых, предложил при помощи специального закона предписать директорам школ и учителям в обязательном порядке доносить обо всех драках и других правонарушениях учеников в полицию.
Летом в Вену приезжали три мудреца — так здесь называют трех доверенных лиц Евросоюза, которые должны оценить, какую опасность для континента представляют австрийские ультраправые. Теперь мудрецы должны, наконец, обнародовать свое решение. Многие, в том числе и мои друзья, надеются, что вердикт мудрецов будет мягким и Евросоюз наконец снимет с Австрии свои санкции.
Не все можно, говорят они, решить с помощью санкций, как, впрочем, и мудрецов. Ультраправые, как и ультралевые, волны гасит сама жизнь, если она, конечно, нормально устроена. Путь к совершенству или, говоря словами Элизабет, к освобождению от диких инстинктов еще далек и долог, а демократическая культура пока, к сожалению, хрупка и дает сбои даже здесь, в одном из самых спокойных и прекрасных мест Европы.
Сентябрь 2003
Приватизация “Германа Геринга”
Австрия — маленькая страна, но здесь удивительно много крупных заводов. В Линце есть большой сталелитейный комбинат “Фёст”, на котором работает 22 700 человек. Во время Второй мировой войны он назывался “Герман Геринг” и гнал сталь для танков и пушек Третьего рейха. А после войны, как и другие оставшиеся от гитлеровской государственной индустрии заводы, перешел в собственность Австрийской республики, то есть продолжал быть государственным.
В последние годы государственные предприятия в Австрии стали приватизировать. И вот дошла очередь до “Фёста”. Для будущих владельцев он выглядит сейчас привлекательно: 223 млн евро прибыли в год, известные своей старательностью и аккуратностью австрийские рабочие. Но если “Фёст” вовремя не приватизировать, он может опять стать убыточным.
В 70-е и 80-е годы, когда этот завод был идеологическим флагманом социалистического правительства Австрии и соответственно управлялся, его работа, например, из года в год приносила стране сотни миллионов убытка. Потом с помощью рыночных механизмов дело удалось исправить. Но государственное — все равно не частное, им командуют не хозяева, а политики, и без настоящей приватизации от разорительных политических директив, а значит, и новых убытков никакой гарантии нет.
Поэтому управление государственными предприятиями здесь в конце концов превратили в холдинг, который должен не только руководить вверенными ему заводами, но и постепенно их приватизировать. Появилась правительственная программа приватизации. Чиновники ее усовершенствуют, бизнесмены морщатся от их медлительности, дело идет, но очень туго.
Политики учитывают настроения своих избирателей. А многие избиратели против, как здесь говорят, разбазаривания народного имущества. По последнему опросу социологов, 76% австрийцев не хотят, чтобы контрольный пакет акций “Фёста” попал в руки частного бизнеса. И уж тем более не хотят, чтобы владельцем контрольного пакета стала какая-нибудь иностранная компания: тогда, говорят, это уже будет не только разбазаривание народного добра, но и распродажа национального имущества. Короче, полный патриотизм и вера в государственный сектор.
Губернатор провинции Верхняя Австрия, в ней находится завод “Фёст” и живут 22700 его рабочих, совершенно замаявшись, предложил подумать над таким компромиссом: завод приватизируется, акции его выходят на биржу, но контрольный пакет в той или иной форме покупает сама Верхняя Австрия.
Социалисты это тут же поддержали и развили. В Верхней Австрии они решили основать для покупки контрольного пакета специальное инвестиционное общество. А поддерживать их в этом деле стали ультраправые. Как сказал мне знакомый венский инженер, сторонник приватизации, если ультраправых не зря подозревают в симпатиях к национал-социализму, то им действительно невозможно просто взять и отдать “Германа Геринга” в частные руки.
“Но какая разница — принадлежит завод стране или одной из губерний этой страны?” — спрашивает в венском журнале “Формат” публицист Кристиан Ортнер. Если губернатор или местные политики собираются покупать акции, исходя не из соображений бизнеса, а из патриотизма, они, будучи владельцами контрольного пакета, из патриотизма или каких-то других политических соображений могут напринимать решений, от которых “Фёст” опять захиреет. Приватизация — это именно передача в частные руки.
В общем, страна уже месяц гудит, газеты пишут, на телевидении дискутируют. В Верхней Австрии собирались многотысячные демонстрации, рабочие выстраивались в многокилометровую цепочку от завода до губернской столицы. Но жизнь берет свое, и благодаря непреклонному в этом вопросе канцлеру Австрии Шюсселю 19 сентября акции “Фёста” должны выйти на венскую биржу.
“Не люблю его”, — сказала мне Биргит, дочка приятельницы. Она в этом году заканчивает гимназию, а в будущем хочет стать политологом.
Канцлер раздражает Биргит своей непрошибаемостью. Ни один журналист или политик не может вывести этого снисходительного человека из равновесия. Но в случае с “Фёстом” нужна была именно такая невозмутимая непрошибаемость. Семнадцатилетняя Биргит все проанализировала и пришла к выводу, что несимпатичные люди тоже, бывает, делают полезные и потому симпатичные вещи.
Октябрь 2003
В компьютерном пространстве
В австрийском городе Граце есть интересный музей. Он находится внутри горы, которая стоит в самом центре города. Наверху горы замок-крепость, у подножья под защитой крепости девятьсот лет назад люди начали строить первые городские дома. А в последний раз гора защитила своих горожан уже совсем недавно. Во время Второй мировой войны население Граца пряталось внутри нее от бомбардировок. В специально выкопанных для этого штольнях по сигналу воздушной тревоги укрывалось до сорока тысяч человек.
Год назад эти каменные штольни укрепили, осветили разноцветными прожекторами, увешали компьютерными экранами, наполнили ударами, шорохами и неземными мелодиями новой музыки и сделали в большом зале внутри горы музей-выставку “Искусство, наука и коммуникации”.
“Одна из целей выставки — преодолеть пропасть между современной наукой и тем, что люди о ней знают. Это особенно важно, потому что в Австрии народ демократическим способом принимает решения о направлении научного развития. Например, разрешать или нет клонирование человека? Можно ли и как генетически изменять растения и животных?” — объяснял нам, иностранным журналистам, директор выставки профессор Крише.
Европа обновляется, индустриальное общество превращается в информационное. Чтобы нормально существовать в новой реальности, людям вообще надо срочно менять массу своих традиционных стереотипов, рассуждал профессор дальше.
Конечно, много дает хорошее образование. И конкретно, и той университетской атмосферой, в которой студенты его получают. В Граце, например, старые традиции. В этом городе с населением в 370 тысяч жили и работали 8 нобелевских лауреатов по химии, физике, медицине…
Но неизбежный парадокс: когда один из этих лауреатов после долгого отсутствия (при нацистах он эмигрировал из страны) приехал в Австрию, на вокзале собралась толпа людей. Однако встречали они не знаменитого ученого, а другого своего земляка-спортсмена. Кадры хроники запечатлели это на пленке: старый физик с маленькой стайкой встречающих его ученых и огромная толпа спортивных фанатов вокруг…
Выставка в Граце — это, по словам профессора Крише, попытка дать представление об ультрасовременной науке всем. На одном из экранов тут можно увидеть, как и с какой скоростью пробегает по нервным клеткам живого человека информация. Когда он чем-то увлечен, информация бежит быстрее.
По отпечатку пальца можно получить собственный индивидуальный ключ к одному из выставочных компьютеров. Теперь завтра, послезавтра, всегда его экран будет включаться от вашего прикосновения. Можно отдать на пробу капельку слюны и получить описание и фотографию собственного наследственного кода, где будет показано, какие ДНК получены от матери, а какие от отца. Криминалисты используют этот тест для определения отцовства.
А можно, подключившись к компьютеру проводами и немного потренировавшись, с помощью одного лишь собственного хотения подвигать по рельсам маленький электровозик с вагончиками. Компьютер будет улавливать и передавать электровозику направление ваших желаний…
Месяц назад я была с друзьями в Линце. Это после Вены и Граца третий по величине город Австрии. Там я тоже видела похожую экспозицию. Она находилась в недавно открытом Музее будущего, где в центре электроники, надев особые очки, стоя на одном месте, можно было летать вместе с бабочками и шмелями по созданным компьютером пространствам. Затерявшись в одном из этих пространств с невероятно зелеными деревьями, синим небом и оранжевым солнцем, мы так быстро порхали между избушек с подсолнухами в палисадниках и замков с принцессами на горошинах, что у меня захватило дух и страшно закружилась голова.
Это было путешествие в мир детских рисунков на сказочные мотивы. Компьютер создал из них почти настоящую реальность, и было действительно страшно, упав, расшибить об нее лоб.
А на экранах простых телевизоров здесь, как и везде, мозолит глаза настоящая реальность. Насилие, катастрофы, неумные и недобросовестные политики. Бесконечные споры о налогах и новой пенсионной реформе, о том, кто ультраправый, а кто левый догматик. И до сих пор здесь, в австрийском парламенте, о том, кто настоящий сталинист, а кто махровый нацист…
В общем, ничего нового. Или это только так кажется? Человек — нетерпеливое существо и все-таки способен к обучению. А это, по мнению австрийского профессора, должно вселять оптимизм.
Июнь 2001
Доисторический путешественник
Недавно австрийские ученые перевезли из музея в клинику самую древнюю в мире мумию и занялись ее генетическим обследованием. Они хотят понять, отчего пять с лишним тысяч лет назад умер этот человек. Он зачем-то поднялся высоко в горы и, вмерзнув в вечные снега одного из альпийских ледников, тысячелетие за тысячелетием лежал там на высоте 3210 метров. В сентябре 1991 года его случайно нашла группа туристов. Дело в том, что ледники в Альпах в последнее время стали активно таять.
Этого доисторического человека австрийцы теперь называют Отци, потому что место, где он когда-то замерз, называется Отцталь. Он жил там во времена неолита, когда люди только что научились плавить медь и еще не знали, что такое железо, ему было около 45 лет…
И вот через пять с лишним тысяч лет туристы сообщили итальянским полицейским (ледник, где покоится Отци, находится на границе между Австрией и Италией), что нашли в горах мертвое тело. А полицейские ответили туристам, что пропавших без вести в их местной картотеке нет.
Поэтому, говорит директор южнотирольского археологического музея, за расследование пришлось взяться австрийским криминалистам, которые увезли тело Отци в Инсбрук. Оно попало в Италию (Южный Тироль — итальянская провинция), только когда после уточнения границы стало ясно, что Отци нашли с итальянской стороны. Впрочем, борьба за итальянское гражданство Отци началась, лишь когда криминалисты поняли, что мертвому телу несколько тысяч лет и что ни в одной полицейской картотеке мира покойный никогда не был зарегистрирован.
Теперь Отци покоится в Италии в музее южнотирольского города Больцано и жителям объединенной Европы не нужно никаких виз, чтобы его увидеть. Директор музея считает, что это символично, потому что Отци, конечно, был не итальянцем и не австрийцем. Он был доисторическим европейцем.
Жизни Отци в музее посвящена большая (целый этаж) экспозиция. Ее несколько лет вместе подготавливали итальянские и австрийские ученые. Она уникальна, потому что до сих пор археологи находили лишь утлые остатки стрел, топорищ, скребков или, например, окаменевший пепел из очагов тех людей. А Отци пришел к нам в полном снаряжении.
Это удивительно интересно — ходить вдоль стендов и рассматривать его круглую шапку из медвежьего меха и шубу из ровных, черных и белых полосок меха домашней козы. Шуба уже тогда была не новой, на ней есть аккуратно пришитые дратвой заплатки. Отци погиб зимой, и потому на нем были штаны из козьей шерсти и меховые чулки, они держались на ремешках, прикрепленных к широкому кожаному поясу. Обут он был в меховые ботинки: подошва из медвежьей шкуры, а верх из оленьей. В ботинки вместо портянок набита солома. А поверх шубы накидка-плащ из длинных стеблей горных трав. Похожие плащи еще сто лет назад носили здесь в дождь и снег горные пастухи.
В толще ледника сохранилось всё: медный топор с деревянным топорищем, нож из острого кремня, лук и колчан со стрелами, огниво с трутом, сеть для ловли птиц, заплечный мешок и даже берестяные корзинки-туеса с остатками съестных припасов: сушеной козлятины, ягод терновника, хлебных зерен.
Отци был снаряжен по тому же принципу, что и современный путешественник, у него даже было с собой лекарство: куски растущего на березе гриба, которым, кажется, пытались лечить свои опухоли и герои Солженицына в “Раковом корпусе”.
Знакомство с этим доисторическим человеком говорит о том, как мало с тех пор, в сущности, изменилось в наборе самого необходимого для жизни. А отношение к его останкам говорит многое о современной Европе. Во время подготовки этой музейной экспозиции в Италии и Австрии разгорелась большая, как здесь говорят, этическая полемика — в какой форме можно (и можно ли вообще?) выставлять на всеобщее обозрение мертвое тело человека, пусть и пятитысячелетней давности.
В конце концов было найдено прекрасное решение. Все вещи Отци разложили под стеклом на стендах. На экранах между стендами бегут кадры с реконструкциями доисторических поселений, с видами ледника, с австрийскими криминалистами, как они перевозят Отци в Инсбрук… А скоро, наверное, появятся и кадры его нового генетического обследования: ткани доисторических людей до сих пор не попадали в руки ученых…
Ну, а место самого Отци чуть в стороне от экспозиции в специальной камере за черной музейной стеной. Туда можно заглянуть через небольшое окошко. Причем, как сказано в музейном путеводителе, у каждого посетителя есть таким образом выбор: заглядывать, тревожить своим взглядом покойного или нет.
Октябрь 2001
Коровье бешенство
Недавно журнал “Формат” напечатал большую статью о том, можно ли сейчас купить и съесть что-нибудь безвредное для здоровья. Большинство австрийцев в этом сомневаются, и журнал их не разубеждает, он информирует.
Употребляя говядину, есть риск заразиться коровьим бешенством. Свинина содержит много веществ, вызывающих рак. Крестьяне слишком часто пичкают поросят сильнодействующими антибиотиками и гормонами. В курятине и индюшатине тоже антибиотики, а кроме того, птицу откармливают мясо-костной мукой, на производство которой идут не только трупы старых или больных коров, но и дряхлых домашних собак и котов.
В йогурт, кроме желатина, чтобы добиться мощного аромата клубники или абрикосов, добавляют разную биологическую синтетику. Эксперименты последних лет показали, что синтетический йогурт детям, например, нравится даже больше, чем натуральный.
Рыба из прудов тоже напичкана черт-те чем. Например, лососям, чтобы сделать их ярко-красными, подмешивают в корм специальные биологические красители.
В общем, как говорит толстуха-бухгалтерша Густи — мы с ней соседи, — надо срочно переходить к вегетарианскому образу жизни. И так, как Густи, сейчас, судя по опросам, размышляет больше 30% австрийцев, но действительно не едят мяса что-то около 5%. Питание — дело консервативное, а излюбленным продуктом здесь всегда была свинина, хотя, конечно, как сейчас — по 55 кг на человека в год, ее в прошлом не ели.
Партия зеленых давно предупреждала: этот мясоед до добра не доведет. Но все испугались только теперь, когда в Германии обнаружили больных коровьим бешенством быков, а в Австрии разразился скандал со свиньями. Полиция тут недавно вышла на целую сеть из ветеринаров, которые нелегально продавали свиноводам медикаменты. Ветеринары таким образом наживались, а крестьяне спасались от разорения.
Дело в том, что за последние десятилетия у людей тут сформировалось ощущение, что молоко, мясо и вообще все съестное должно стоить очень дешево. Килограмм мяса, например, дешевле, чем билет в хороший кинотеатр. И это возможно, но при условии, что свиньи сидят в тесных, переполненных свинарниках и потому постоянно нуждаются в лекарствах. Мясо у таких свиней, конечно, не очень вкусное. Дешевка есть дешевка. Но вкус тоже дело наживное. Подросток-сын моей приятельницы, например, любит только яркие водянистые морковки из супермаркета, те, что растут у матери на дачной грядке, кажутся ему слишком жесткими и горчат.
Поэтому специалисты, особенно из партии зеленых, говорят, что пришло время понять: мясо не может стоить дешевле киносеанса. Вот и коровье бешенство появилось потому, что от природы травоядных быков для удешевления производства стали кормить превращенными в мясо-костную муку дохлыми коровами и котами. Надо возвращаться к традиционным способам выращивания и переработки. Для этого тоже можно использовать новые технологии. Продукты у современных традиционалистов-крестьян, их называют биокрестьянами, конечно, получаются дороже, но и вкуснее, и полезнее. И, как повторяет теперь Густи, без суперновой мебели легко обойтись, а без здорового питания легко умереть.
Дешевые, но не очень качественные продукты начинают терять рынок в богатых европейских странах, а экспортировать их отсюда в третий мир дорого. Сейчас, например, страны Евросоюза пытаются договориться о резком и быстром сокращении поголовья своих нездоровых коров и спорят, куда девать их мясо. Европейцы боятся его есть, а везти голодным в третий мир очень дорого. Это ведь не одежда, которую легко запаковать, для мяса нужны холодильники.
Однако просто сжечь лишнюю говядину, как тут сейчас собираются, по мнению Густи, неприлично и не по-христиански, об этом уже говорили по телевизору несколько епископов. Животных можно убивать только для пропитания и одежды людей. И конечно, над ними нельзя издеваться. Мясо перепуганных, сутками не кормленных и не поенных коров и свиней (такое случается во время массовых транспортировок на бойни) — это “мясо со стрессом”, учит меня Густи, а стресс передается через шницели и отбивные людям. Поэтому главное, считает она, сейчас всем понять и воплотить в соответствующих законах: чтобы мясо было хорошим, коровы должны быть счастливыми.
Март 2001
Стая западных лебедей
В Австрии долго стояла жуткая жара. Почти два месяца не было дождей. Во многих районах на востоке уже пропало до 70% из всего посеянного и посаженного. Крестьяне в отчаянии перепахивают под палящим солнцем свои побуревшие поля…
Подобное принято называть страшной засухой. Но в XXI веке богатой и экономически развитой Австрии голод не грозит, и засуху, которая еще 50 лет назад, конечно, была бы главной темой дня, газеты и телевидение обсуждают здесь лишь постольку поскольку вместе со строительством нового туннеля в Альпах, крупным воровством в одном из государственных банков и ежегодным летним фестивалем искусств на Дунайских островах.
Как сказал мне по этому поводу знакомый немец-архитектор, жители высокоразвитых стран Европы и США вообще перестают зависеть от природы. Именно поэтому все свои новые проекты Хайнц — архитектора зовут Хайнцем — связывает не только с возвращением горожан в собственные садики, а, так сказать, с натуральным хозяйством на новом уровне, когда, конечно, с помощью компьютера человек сможет прямо у себя дома, используя, например, особую многомерную застекленную террасу, не просто общаться с растениями, но и обеспечивать себя кое-какими продуктами…
Хайнц — давний фанатик экологического строительства многоквартирных домов. Раньше он со страшными мучениями безрезультатно пробивал свои проекты через бесконечную череду гэдээровских партийно-хозяйственных чиновников. Теперь это преуспевающий человек с массой заказов, который последние два года работает в Австрии.
Ему тут все нравится, кроме общения с коллегами. С ними тоска, совершенно не о чем поговорить, не считая пустяков, вроде будущего или только прошедшего отпуска, кулинарных рецептов для следующей вечеринки да пары сплетен об отсутствующих коллегах или о политиках. А в ГДР, бывало, часами спорили об архитектуре, делились идеями. Иногда прямо во время споров идеи как раз и возникали. Многое можно было обкатать на коллегах. Было настоящее творческое общение профессионалов…
Хайнц людит поговорить со мной о прошлом.
Конечно, тогда можно было только рассуждать, а тут можно строить. Но рассказывать о своих идеях нельзя, сразу украдут. Все боятся, что у них украдут. Все прячут друг от друга свои разработки, прямо как звери в лесу! Но нельзя быть одновременно коллегой и конкурентом. Без нормального общения не получается полноценного творчества. К нам подкрадывается тотальная интеллектуальная засуха!
Хайнц жалуется мне на это уже не в первый раз. Я всегда соглашаюсь, знаю, мол, сама по общению с местными газетчиками и телевизионщиками. Но лучше не иметь творческого общения, чем общаться без возможности публиковать свои опусы или строить свои дома. Хайнц вежливо кивает, но ему явно хочется услышать что-то иное. Недавно я с этим иным здесь, кажется, столкнулась. После одной официальной пресс-конференции в городе Граце мне выдали разные проспекты и брошюры. Во всех этих проспектах и брошюрах речь шла о промышленном развитии Штирии, Грац — столица этой австрийской провинции. В брошюрах разными словами было написано примерно одно и то же: для перехода к новому информационному обществу будущего Штирии нужны светлые головы. Для просветления голов требуется особая творческая атмосфера. А для создания этой атмосферы нужно принять к действию пять главных критериев нового отношения к себе и окружающим. И на первом месте среди этих критериев такой: “Дух совместной деятельности в одной команде должен заменить борьбу одиночек”. Хайнцу бы понравилось.
В одной из брошюр была напечатана чудесная фотография стаи лебедей, а под ней подробное сравнение современной большой команды работников со стаей птиц. Птицы хорошо чувствуют крыло соседа и потому ориентируются в стае. Когда надо, они одной большой волной меняют ее направление. И коллектив работников слаженной команды, как и целая группа родственных фирм, научных и учебных заведений, должны работать, словно птицы в стае…
Одна русская журналистка, увидев этот текст под фотографией, аж ахнула: ну, да они тут начинают думать о значении соборности! Но они-то только начинают, а в России это уже тысячу лет как прописная истина!
Каждый видит то, что ему хочется. А современная либеральная рыночная экономика постепенно видоизменяет все. Если ей действительно начнет мешать воспетый еще Джеком Лондоном индивидуализм свободного и сильного одиночки, значит, прощай индивидуализм! Стая западных лебедей поднимается еще выше. А на разных высотах пользуются разной техникой полета. Только талант и творчество, как любит говорить Хайнц, заменить нечем.
Июль 2001
Праздник тыквенных огней
Туман — это главный признак австрийской осени. В безветренные дни только к полудню солнце его наконец рассеивает и опять становится видно, что Дунай голубой, а недалеко от Вены начинаются Альпы. Католики отмечают первого ноября тихий праздник Всех святых. Люди по традиции едут на кладбища поминать умерших родственников и друзей, а накануне в последнюю октябрьскую ночь по городам и деревням бродят привидения. Молодежь белит мелом лица и, нарядившись в разных фасонов саваны, развлекается.
В это туманное время у входов в кабачки, магазины, парки горят, зазывая посетителей, сделанные из желтых тыкв светильники. В тыкве вырезают глаза и смеющийся рот, через которые льется свет вставленной внутрь свечки. Праздники тыквенных огоньков устраивают даже в детских садах. Хеловин — так совсем не по-немецки называется этот обычай. Он возник когда-то у древних кельтов, а в Австрию попал совсем недавно из Соединенных Штатов Америки.
Как сказала мне знакомая учительница музыки Улли, — мы прогуливали ее наряженных ведьмами пятилетних девочек-близнецов, — из Америки теперь постоянно что-нибудь приходит и всегда в коммерческой обертке. Все эти глупые, вырванные из своей культурной почвы и превратившиеся в обезличенный товар маски, светильники, тыквенные супы — не успеешь оглянуться, и шустрые коммерсанты уже заставляют тебя их покупать. “Ужасно!” — повторяла она.
Об американском образе жизни сейчас в Австрии все говорят. Ругают их приторно ярких микки-маусов, заполонившие мир макдоналдсы и кока-колу с майкрософтом, которые хищно вытесняют народную культуру, особенно в третьем мире. Пишут в газеты, что американские капиталисты сами вырастили исламских террористов, взорвавших теперь в Нью-Йорке Всемирный торговый центр. Нечего, мол, было доводить своей эксплуатацией до отчаяния бедных жителей в арабских странах.
Американцам, как и всему западному миру, надо отказаться от своего коммерческого эгоизма, а не бомбить измученный нищетой Афганистан только за то, что он приютил главу этих террористов бен Ладена. Такой точки зрения придерживается, судя по опросам, почти половина австрийцев.
Известный публицист Ганс Раушер в журнале “Формат”, споря с этими австрийцами, вспоминает о логике национал-социалистов. По ней убитые Гитлером евреи, как и погибшие теперь под обломками Всемирного торгового центра 5000 американцев, были тоже сами виноваты в своей гибели. Нацистские пропагандисты в тридцатые годы так и говорили: евреи-капиталисты эксплуатируют немецкий народ и породили безработицу в Германии.
Однако тысячи людей все-таки не убивают лишь за то, что они якобы виноваты в безработице или эксплуатации. Массовые убийства начинаются при осуществлении ненормальных тоталитарных идей, пишет публицист дальше. Гитлер занимался созданием великого германского рейха, а Бен Ладен и его террористы мечтают об исламской империи и начали уничтожать американцев не от отчаяния и не для того, чтобы привлечь внимание добрых европейцев к нищете своих соотечественников. Террористы ненавидят американский образ жизни и его главные ценности: право на личный выбор, индивидуализм и экономический плюрализм, то есть ту самую свободу коммерческой деятельности, которая как раз и делает человека невоспримчивым к тоталитарной логике.
А когда европейские интеллигенты говорят, что им не нравится американский образ жизни (это постоянное заокеанское стремление к успеху, эта конкуренция и выматывающие нервные нагрузки на работе…) или когда кто-то в Австрии начинает рассуждать об американском бескультурье, становится ясно, что эти люди просто боятся, начав жить как там, потерять давно ставшие привычными здесь государственные субсидии, а вместе с ними и свое застрахованное от неожиданностей существование. Пропитанная добрыми социалистическими идеями Европа до сих пор живет под защитой невосприимчивой к ним Америки.
Так заканчивается напечатанная в дни смутного праздника смеющихся тыкв и привидений статья австрийского публициста.
Ноябрь 2001
Даешь республику любви!
В Австрии начались школьные каникулы. Улицы в Вене опустели. Нагрузив детьми и курортным багажом свои автомобили, народ разъехался в отпуска. Педагогические проблемы, как и переэкзаменовки, отложены теперь до осени. Но самих этих проблем, как и ленивых учеников, здесь становится все больше. Во всяком случае так все говорят и пишут.
Учителя недовольны своими зарплатами и перегрузками. В переполненных классах сидят по сорок человек. Классные руководители грозятся, что перестанут ходить с детьми в походы и водить их по театрам и музеям. И все жалуются на никудышную дисциплину.
Месяц назад парламент попытался принять немного устрожающий эту дисциплину закон. Учителям в нем возвращались кое-какие возможности наказывать нерадивых, хотя само слово “наказание” практически не употреблялось. Речь шла о средствах воздействия, к которым, например, может относиться уборка класса после уроков или вызов на специальную дисциплинарную комиссию, состоящую не только из учителей, но и из учеников.
Однако социалисты и этот очень половинчатый закон заблокировали как недостаточно демократичный.
“Безответственные люди!” — возмущалась по этому поводу знакомая медсестра Ингрид. У нее большие проблемы со старшим сыном.
Прошлым летом Флориан остался в выпускном классе на второй год, сейчас с трудом получил аттестат. Но по мнению Ингрид, это произошло только потому, что учителя решили от ее сына освободиться и натянули ему тройки. А что толку, если ни работать, ни учиться дальше он не хочет, до полудня спит, потом бродит по дискотекам. Недавно семья переезжала на новую квартиру, а этот тунеядец с улыбочкой наблюдал, но сам не погрузил и не разгрузил ни одной вещички…
Ингрид прочитала и очень рекомендовала для прочтения мне замечательную, по ее мнению, книжку. Она называется “Катастрофа с воспитанием” и объясняет всё: и кто виноват, и что теперь делать…
В журнале “Формат” я увидела рецензию на эту популярную сейчас в Австрии книжку. Ее автор немецкая журналистка Сюзанна Гашке предлагает объявить крестовый поход против, как она формулирует, равнодушного антиавторитаризма в педагогике.
Антиавторитарная идеология, пишет Гашке, завоевав умы европейцев во время студенческих волнений шестидесятых годов, оказалась совершенно непригодной для массовой педагогики. Главный тезис шестидесятников: ребенок сам лучше знает, что для него хорошо, а что плохо. Поэтому, став родителями и воспитателями, они дали детям такую свободу, от которой в юном возрасте можно стать невменяемым.
Теперь подрастает поколение внуков тех длинноволосых революционеров-студентов. И эти детки уже напоминают безобразно разукрашенную и разряженную орду дикарей, в которой многие не знают и, еще хуже, не хотят знать, что, болтаясь по рок-концертам, пить по шесть бутылок кока-колы в день вредно, а обращаться к пожилой учительнице пения “старый барабан” — некрасиво…
Без жестких рамок и правил поведения современные дети, по мнению Гашке, становятся духовно безнадзорными. Они тупеют и грубеют, а их родители все больше склоняются к мысли, что воспитывать отпрысков обязано государство. Педагоги, мол, специально этому учатся, а отец и мать — просто старшие друзья, которые по возможности приятно проводят со своими детьми время.
Гашке пишет, что современные родители, боясь выглядеть недостаточно либеральными, разучились запрещать и стараются не вступать со своими детьми ни в какие дискуссии. Кроме прочего это удобно — оставляет больше времени для собственной личной жизни.
Итог всего этого, по мнению Гашке, печальный. Инфантильные родители плодят инфантильных детей. Качество образования снижается. У подростков возникает впечатление, что все демократические права и свободы — дело дешевое. Чтобы их получить, совсем не обязательно учиться и работать, и тем более не может быть речи о том, что свои права надо заслужить…
Впрочем, журнал “Формат” считает, что немецкая журналистка пережимает. Молодежь всегда провоцировала старших и называла учителей старыми калошами.
Ну а моя знакомая Ингрид после жалоб на сына сказала, что, по мнению одного доктора из ее клиники, надо надеяться, что скоро мобильное и трудолюбивое меньшинство сможет прокормить и развлечь всех остальных, на первый случай хотя бы в Европе и Америке.
Мы стояли у открытого окна ее квартиры, а внизу по широкой улице катился, гремя и переливаясь красками, венский лав-парад. Полмиллиона полуголых ярко размалеванных молодых людей, в том числе и ее сын Флориан, собрались здесь на этот карнавал и полдня плясали на тридцатиградусной жаре под лозунгом “Даешь республику любви!”.
Июль 2002
Похитители велосипедов
Вся Вена говорит сейчас о воровстве. Как и почему люди начинают красть? Об этом пишут статьи, идут теледискуссии, спорят в парках и кафе.
Причина споров — эксперимент городских социалистов и зеленых, которые захотели сделать для жителей Вены доброе дело. Чтобы воздух в центре стал лучше, а горожане вместо сидения в трамваях и автомобилях оздоравливали себя, крутя велосипедные педали, в магистрате было решено увлечь народ катанием по улицам на специально оборудованных корзинками для покупок общественных велосипедах.
Из городского бюджета на идею выделили 2 млн евро, на них закупили 1500 выкрашенных в ярко-розовый или очень синий цвет велосипедов. Эти велосипеды прикрепили цепочками к штангам-стоянкам в центральных районах, и в мае этого года каждый желающий уже мог, опустив в специальное отверстие монетку в 2 евро, отцепить от штанги велосипед. В правилах было написано, что ездить рекомендуется не больше 4 часов, а возвратив велосипед на любую из стоянок, человек автоматически получит назад свою монетку. Короче, такой же принцип, как с тележками для покупок в супермаркетах.
Автор эксперимента — руководитель фракции зеленых в городском парламенте Кристоф Хорхер уже давно ездит на работу в ратушу только на велосипеде. Но кроме внедрения в жизнь этого безвредного для окружающей среды вида транспорта, у него была еще одна цель. Хорхер рассказал о ней в статье, опубликованной городской газетой “Фальтер”.
Зеленые, как и поддержавшие их социалисты, оказывается, решили доказать, что при желании можно обустроить жизнь так, чтобы каждый мог бесплатно ездить по городу на общественном велосипеде. Свой вариант обустройства они хотели противопоставить внедряемому сейчас правоконсервативным австрийским правительством лозунгу “Побольше частного, поменьше государственного”.
Рыночный фетишизм ориентируется лишь на прибыль, и потому “проблемы уличного движения не должны решаться методами рыночной экономики”, — написал Хорхер в конце своей статьи. Интересно, что он не изменил этой точки зрения даже после того, как в начале июня эксперимент с велосипедами был приостановлен.
Причина приостановки в том, что за месяц из 1500 велосипедов 500 украли или до безобразия изуродовали. Два из них нашли, например, искореженными на дне одного из венских прудов. Несколько в перекрашенном виде продавались на “блошином рынке”. Один пьяница готов был уступить свой уворованный товар всего за 10 евро. Еще несколько велосипедов таможенники обнаружили в поездах и в чешских и венгерских автомобилях, следующих на родину.
Венскому магистрату быстро пришлось организовать спецслужбу, которая разыскивала не вернувшиеся на свои стоянки велосипеды. Их не только крали и ломали, но и бросали где попало. Народ здесь не бедный, и тащиться из-за двух евро откуда-нибудь с окраины к штанге-стоянке в центре некоторым было лень. Зато другие, наоборот, загорелись желанием помогать службе розыска велосипедов, и она завела специальный номер телефона для выслушивания доносов добровольных стукачей из соседей и прохожих. А потом деньги у магистрата закончились…
Впрочем, Хорхер уже придумал новый, более трезвый вариант аренды бесплатных велосипедов. Теперь отцеплять их от штанг-стоянок можно будет, только послав по специальному коду номер своего мобильного телефона. Эта идея большинству в магистрате нравится, но сам Хорхер сожалеет, что полного равенства при пользовании велосипедами в этом случае не будет. Их сможет арендовать только класс владельцев мобильных телефонов. Единственное утешение, что у 83% австрийцев эти телефоны есть.
Новый вариант начнет функционировать в июле, а пока в городе продолжаются споры. Почему все-таки крадут? Причем не только иностранцы, пьяницы или жители социальных квартир для бедных. Уже попались и несколько обитателей богатых вилл. Сторонники социализма со страдальческими лицами надеются, что если эксперимент продолжить, люди постепенно привыкнут и красть перестанут. Сторонники капитализма над этим смеются.
Консервативная газета “Ди Прессе” недавно напечатала статью под шутливым заголовком “Велосипедный социализм”. А один левый социолог, споря с ней, написал, что в капиталистическом обществе венский эксперимент был обречен на неудачу, потому что при капитализме не привыкли уважать общественное достояние. Голова садовая думает, что люди, выросшие в социалистическом обществе, это достояние уважают, — хохотала, прочитав его вывод, одна моя венская знакомая, родом из Румынии.
Мы с ней порассуждали о типах сознания в Москве и Бухаресте и перешли к обсуждению другого австрийского скандала. Инвентаризационная комиссия министерства культуры обнаружила, что из государственного фонда произведений изобразительного искусства бесследно пропало несколько тысяч картин. Фонд отдавал эти картины в аренду для украшения кабинетов в разных министерствах и ведомствах, а их оттуда сперли. Причем скорее всего весьма образованные и состоятельные люди, которые из комнат частных владельцев ничего бы не потянули.
Июнь 2002
Надо рожать детей
Вена — великолепный город, но тут очень много стариков, сказал мне знакомый немец из Берлина. И был прав.
Как озабоченно пишет в журнале “Формат” молодая предпринимательница Михаэлла Адами-Шрот, Австрия слишком быстро стареет. Средняя продолжительность жизни здесь растет, рождаемость падает, и каким образом молодые работающие австрийцы смогут в будущем содержать армию своих стариков, непонятно. Ведь практически все пожилые люди, отдыхающие на венских лавочках, получают хорошие пенсии.
Михаэлла Адами-Шрот написала о щедрых пенсиях стариков в связи с высказыванием одной уважаемой пожилой дамы. Эта дама — министр образования Элизабет Герер посоветовала молодым людям не только плясать на разных “парти”, но и беспокоиться о рождении детей. Чтобы между поколениями в обществе восстановился баланс, надо, мол, не тусоваться, а рожать.
Такой подход к делу многих ровесников Михаэллы оскорбил. В прессе появились протесты и насмешки. Молодежь, причем не только “хаоты” (так здесь от слова “хаос” называют людей, нарушающих общепринятые традиции), но и вполне респектабельные юные особы обоих полов стали проводить специальные “парти” протеста: оглушительная музыка, обильная выпивка. Одну из этих крутых тусовок, — в ней участвовала преуспевающая молодежь в твидовых пиджаках и даже одна из самых молодых депутатов парламента, — показывали недавно по телевизору.
Социологи провели экспресс-исследование. Оказалось, что высказыванием министра Герер недовольны 88% молодежи. А 67% пожилых людей считают, что эта молодежь эгоистична и чересчур много развлекается. В общем, как считает известный эксперт по социальным проблемам Берндт Марин, назрел совсем не безобидный конфликт поколений.
Марин пишет, что в скором будущем молодые люди вполне могут, объединившись, забастовать против того, чтобы из отдаваемых ими государству налогов брались деньги на выплату пенсий старикам. Размеры пенсий, скажут молодые, должны зависеть лишь от того, что сами эти старики выплатили в свое время в пенсионные кассы. Уже сейчас каждый четвертый молодой человек уверен, что старики живут за его счет.
И еще, способная молодежь, по мнению Марина, будет убегать из стареющей и брюзжащей Австрии в более динамичную экономику новых членов Евросоюза.
А Петер Ленер, австрийский предприниматель 33 лет, послал канцлеру Австрии Шюсселю электронное письмо о том, что пожилые политики старше 50 лет (Шюсселю уже исполнилось 58) представляют интересы только своего, пожилого поколения. А 87% австрийцев в возрасте от 15 до 35 лет хотят, чтобы их интересы тоже были конкретно представлены на государственном уровне.
Всему этому недовольству не хватает лишь талантливого юного популиста, который сможет быстро создать оголтелую партию молодых, считают сейчас многие эксперты.
Как сказала одна моя венская знакомая — компьютерщица 35 лет, старики действуют ей на нервы. Но тут же себя поправила: конечно, не все старики, а прямолинейность, самодовольство и самоуверенная спесь тех, кто много лет назад застыл и уже не способен меняться и думать. А таким можно стать не только в 60, но и в 40. Опустить планку ближе к своим 35 рассудительная Ирми не решилась.
Как оказалось, она только что прочитала в газете “Штандарт” беседу лидера партии социалистов Гузенбауера с министром образования Герер, той самой, что неудачно посоветовала молодежи поменьше тусоваться и побольше рожать. Но на этот раз Ирми возмутила не Герер, а 43-летний Гузенбауер. Он вполне серьезно отстаивал идею обязательного продленного дня, то есть сидения всех учащихся до пяти вечера в школе, потому что таким способом можно уменьшить социальное неравенство в знаниях. У детей обеспеченных родителей после продленки, мол, будет оставаться меньше времени на репетиторов, а дети из малообеспеченных семей вместо того, чтобы болтаться по улицам, будут вынуждены делать под присмотром педагога уроки.
Пожилая Герер против этой уравниловки очень разумно возражала.
Сентябрь 2003
Ангел-хранитель
В этом году Пасха поздняя, и вся Вена уже стоит в цвету. Вишни, каштаны, сирень. Ее нежный запах, как и свист дроздов, превращает городские парки в райские кущи.
На Страстной неделе был тщательно убран весь накопившийся с зимы мусор. Тротуары так выметены, что на обуви не остается пыли. В квартирах — светлая чистота. На последней неделе Поста все и везде прилежно мыли полы, окна, двери, лестницы, каждый угол и закоулок. Этот обычай в Вене охотно соблюдают.
Австрийцы — вообще достаточно традиционные люди. Более 80% из них католики, остальные, как правило, протестанты. В казенных формулярах, например, когда надо заполнять графу “вероисповедание”, почти никто не пишет “отсутствует”. В деревнях каждое воскресенье ходят в церковь. Я долго жила в одной деревне в семидесяти километрах от Вены, и по утрам в воскресенье мимо моих окон к костелу шла вереница людей. Пожилые женщины в платках и шляпках, молодежь в джинсах и всяких размахайках, но во время крестных ходов, как и родители, с молитвенниками, иконами и хоругвями.
На Вербное воскресенье мои соседи несли в костел украшенные разноцветными лентами прутики вербы, перед Пасхой красили яйца, а потом, освятив их и разговевшись, вместе с детьми где-нибудь на лужайке стукали крашенками друг об друга: чье яйцо крепче.
Пост здесь не такой строгий, как у православных: можно есть рыбу и сыр. Но абсолютно запрещено употребление всех спиртных напитков. Выдержать это современному, отвыкшему от телесных лишений европейцу трудно, и многие не едят мяса и не пьют даже пива только в первый день Поста и на Страстной неделе, по крайней мере в Страстную пятницу.
Все колокола на церквях в этот день молчат. В деревнях ходят по улицам ватаги детей и, напоминая о мучениях Христа, монотонно и очень громко стучат в деревянные трещотки.
В Вене не работают театры, закрыты кабаре и большинство ресторанов. На Страстную пятницу увеселительные заведения пока не посягают. Но по-настоящему, как тут говорят, практикующих, то есть соблюдающих все церковные правила христиан в Австрии становится меньше.
Католики здесь сомневаются в непогрешимости церковных правил, потому что часть этих правил идет не прямо от Бога, а была создана когда-то людьми и, как все в бренной человеческой истории, постепенно устарела. Самые радикальные из сомневающихся, протестуя против консерватизма священников, выходят из Католической церкви. Другие, их тоже становится все больше, поддерживают обновленческое движение пастырей и мирян “Церковь — это мы” и более умеренный “Австрийский диалог”.
Римскому папе вся эта либеральная кутерьма не нравится. Закалившийся в борьбе с коммунистами поляк, он, став папой, много лет подряд спасал Католическую церковь от любого примирения с явным злом коммунизма. И старый человек, может, как раз потому, боясь всякой левизны, не симпатизирует путаной западноевропейской церковной вольнице.
Несмотря на все просьбы и петиции “Австрийского диалога”, папа упрямо не разрешает причащать разведенных, если они вступили в новый, уже не венчанный в церкви брак, не позволяет приходским священникам жениться и даже не хочет слышать о том, чтобы женщины однажды тоже получили право становиться священниками. В Австрии говорят — священницами.
Здесь обо всем этом много спорят. Одну из самых популярных передач австрийского телевидения “Крест-накрест” делает как раз редакция религии. Она насмешила всю страну, пригласив в студию на диспут о сексе и любви самого консервативного епископа Курта Хрена. На вопрос, не влюблялся ли он хоть раз, когда-нибудь, в юности, этот очень толстый голубоглазый прелат с ангельской кротостью ответил: конечно, он с детства был влюблен в Иисуса Христа.
Епископ Хрен большой сторонник всех идущих от папского Рима строгостей и большой противник недавно ушедшей в оппозицию социалистической партии. Сейчас, когда в Австрии стали много спорить о санкциях Евросоюза против участия в правительстве страны ультраправых, он кротко поддерживает духовного лидера этих ультраправых Йорга Хайдера и его партию.
Прогуливаясь по вечерней Вене, где прожектора подсвечивали всех каменных ангелов на карнизах домов и порталах храмов, мы с Магдаленой заговорили о неземном. Она два раза в жизни — нет, не видела, но почувствовала своего ангела-хранителя. Однажды в детстве, а второй раз всего пару лет назад. Усталая и недовольная, Магдалена шла тогда с работы — она экономист на большой облицовочной фирме — и, если бы не ангел, попала под машину. Струей воздуха он оттолкнул ее в сторону и, с тихим шелестом пролетев мимо лба, растворился в пространстве… Истории об ангелах-хранителях я слышу тут на Пасху каждый год и уже начинаю в них верить.
Апрель 2001
Пунш
Рождество здесь самый главный праздник в году. К нему готовятся четыре недели Рождественского поста, который называют Адвентом, что в переводе с латинского означает приближение. Приближение к празднику.
Впрочем, Адвент уже давно перестал быть таким строгим постом, как Великий пасхальный. Едят в это время всё, а особенно налегают на сладкое: печатные пряники, их здесь называют “Lebkuchen”, засахаренные фрукты, марципаны, орехи. Они вместе с елочными игрушками и массой другой праздничной чепухи продаются на сверкающих разноцветными огнями рождественских ярмарках. Чем ближе сочельник, тем больше суеты. Торговые улицы забиты людьми с пакетами. Многие лихорадочно сообщают по мобильным телефонам друзьям и знакомым, где они обнаружили новую фантастически дешевую распродажу…
Как говорит моя приятельница Магда, сумасшедший дом. Накануне Рождества мы с ней обычно ходим в одно старинное венское кафе с удивительно нежными пирожными и с похожими на пирожные зеркально розовыми интерьерами. И толстуха Магда, поглощая сладости, всегда жалуется на коммерциализацию и американизацию этого в прошлом тихого семейного праздника.
Когда она была ребенком, то есть лет 35-40 назад, все было иначе. На строгих рождественских ярмарках продавались лишь елочные игрушки и сладости, и в сочельник не только магазины, но и кино с театрами не работали. А теперь все улицы залиты светом (в прошлом и елки наряжали гораздо скромнее), а люди дуют на рождественских ярмарках глинтвейн и пунш (раньше их там не продавали) и потом разгоряченные с новой силой набрасываются на товары.
Чтобы не быть голословной, Магда зачитывает мне последние сообщения из газеты христианских демократов “Ди Прессе”. В каждом венском кафе есть свежие газеты, которые можно просто взять и почитать, а в “Ди Прессе” Магда нашла заметку о том, как в Зальцбурге, на родине Моцарта, коренные жители, спасаясь от тысяч приезжих любителей пунша, убегают под праздник куда-нибудь подальше из города.
Но особенно мою приятельницу будоражат сообщения о почти совпавших с Рождеством празднествах, посвященных введению новой европейской валюты “евро”. Всего за неделю до рождественского сочельника специальный поезд привез в Вену новые монеты, они будут называться центами. И вот тысячи людей, накачавшись продававшимся на Западном вокзале рождественским пуншем, до полуночи ожидали этот поезд, а потом, выстроившись в очереди, чуть не всю ночь закупали привезенные в его вагонах пакеты с новой валютой.
Пользоваться этими деньгами можно будет только с первого января, и потому все, что происходило на вокзале, по мнению Магды, было просто вакханалией, символизирующей глобализацию капитализма. Причем самое ужасное заключается в том, что она сама тоже не удержалась и, правда не на вокзале, а на следующий день в банке приобрела пробную партию евроцентов. Справляться с дурными, подогреваемыми извне страстями, как она убедилась, очень трудно. А в то, что страсть к деньгам мировая буржуазия подогревает, Магда верит с юности. Она социалистка из старой гвардии европейских “левых”, бунтовавших здесь в студенческих аудиториях в шестидесятые годы. На этой почве громкоголосая Магда даже чуть не разошлась со своим немногословным мужем, налоговым инспектором и скептиком Хорстом, у которого ее социализм давно ничего, кроме иронической улыбки, не вызывает.
Вчера, послушав, как Магда опять говорит, что вдохновляемая Америкой всемирная экономическая глобализация не щадит даже Рождества, Хорст тихо напомнил, что в костел она не ходила уже Бог знает сколько лет, в церковного Бога не верит, а вот по поводу дьявольской коммерциализации и глобализации готова заключить пакт даже с католическими фундаменталистами, которых до сих пор на дух не переносила. Чтобы навести мосты, Магда, мол, даже была у них на каком-то собрании…
Да не на собрании, а на экскурсии, и не с фундаменталистами, а с обычными верующими соседнего прихода, поправила она. Они на автобусе ездили в Линц на недавно открывшуюся там замечательную выставку русских икон, написанных Феофаном Греком, Андреем Рублевым и Дионисием. Можно же однажды просто так, не думая ни о какой глобализации, сходить на рождественскую выставку.
Не только можно, а просто необходимо, смеялся Хорст. Это как раз и значит жить и праздновать по-человечески.
Декабрь 2001
Продукт безбожного времени
В Вене, как и положено, на Пасху цветут сады. На улицах мало машин. Прохладно и тихо. Горожане разъехались. Кто в горы, кто к морю, кто просто к себе или друзьям на дачу. Там, пока взрослые разводят огонь для гриля, дети ищут спрятанные под кустами крашеные яйца или возятся с полученными от пасхального зайца подарками.
Этот заяц стал почти таким же популярным, как Дед Мороз. Его фигурки из соломы, плюша, шоколада, марципана можно купить везде. А наряженные зайцами люди рекламируют массу нужных и совсем ненужных товаров. Оборот, а вместе с ним и прибыль от пасхальной торговли с каждым годом увеличивается.
Даже яиц покупают все больше. Перед нынешней Пасхой каждый среднестатический австриец приобрел 12 штук. А каждое третье яйцо лежало в магазине уже сваренным и покрашенным. В отличие от домашних, магазинные крашенки долго не портятся, и молодым людям это нравится. А пожилых такая коммерциализация раздражает. Многие из них боятся глобализации капитализма, которая, мол, сотрет в единую кашу все обычаи и религии.
Большинство жителей Австрии — католики. Одна из правящих здесь партий — христианские демократы. Они руководят государством вместе с ультраправыми. Страны Евросоюза, протестуя против такой коалиции, как известно, объявили Австрии санкции. А когда они их отменили, канцлер Шюссель, чтобы поблагодарить Всевышнего, отправился со своим правительством в монастырь на богомолье. Хотя публично молиться тут среди политиков не очень принято. Вера — дело глубоко личное, а церковь давно отделена от государства.
Сейчас в Австрии число верующих увеличивается. В Вене их уже около 80%, а десять лет назад был только 71%. Другое дело, что некоторые теперь верят не традиционно и в костел не ходят. Католицизм пока реагирует на это усилением фундаментализма. Один из последних примеров — кампания против знаменитой серии детских книжек о Гарри Поттере, который учится колдовать. По мнению деревенского священника, религиозного психолога и даже одного из австрийских епископов, дьявол с помощью этой демонической книжки пытается завербовать миллионы детских душ, она — продукт нашего безбожного времени, и надо оберегать от нее детей.
Но конечно, у церкви есть и другие проблемы. Настоятель одного монастыря организовал недавно холдинг монастырских производств. Иначе при нынешней глобализации экономики монастыри, по его мнению, не смогут существовать и никакие теологические споры им не помогут. Спасение в огородничестве, виноделии и обустройстве монастырских гостиниц. Бизнес уже пошел. Монастыри предлагают туристам возможность отрешиться от своей издерганной жизни и воспарить. В них можно пройти курс лечебного питания, целебного голодания, водных процедур и вкусить, если позволяет здоровье, монастырского пива и вина.
Среди любителей этого нового отдыха газеты называют канцлера Шюсселя и президента национального банка Либшера. Канцлер, удалившись в обитель, любит петь там в церковном хоре. А президент банка увлекается водолечением. И оба уверяют, что для делового человека лучшего отдыха, чем в монастыре, не придумать.
В общем, жизнь идет, а вечные вопросы остаются. В этом году австрийские епископы в Пасхальной молитве просят Бога о вразумлении тех, кто отстаивает право смертельно больных людей на эвтаназию, то есть на добровольный уход из жизни, как это только что было разрешено в Голландии. Пример мужественной борьбы с недугами епископы видят в дряхлом и больном римском папе, который уже практически не может ходить и с трудом говорит, но по-прежнему ездит по миру проповедовать. Папа и сейчас собирается в Афины, Дамаск и на Украину.
Октябрь 2002
Виртуальная епархия
Недавно австрийское телевидение рассказало о католичках, которые без разрешения римского папы хотят принять сан священника. Впрочем, на современном немецком это звучит как сан священницы. Tеперь непокорными католичками занялась конференция австрийских епископов. Там было сделано заявление, что по учению Римской церкви, которое менять никто не вправе, рукополагать в священники можно только мужчин, а женщин за непослушание придется отлучить от церкви.
Однако строптивые женщины стоят на своем. Они объявили, что, несмотря на запрет, 29 июня таинство рукоположения состоится. В нем примут участие не только 11 австриек, но и несколько немок и американок. Место церемонии женщины на всякий случай не сообщают. Они не говорят и о том, кто будет их рукополагать. По правилам Католической церкви, это таинство может совершать только иерарх епископского ранга.
Как пишет газета “Штандарт”, скорее всего этим иерархом будет один австрийский монах, только что без разрешения Ватикана ставший епископом. Его возвел в сан странствующий епископ-диссидент из Аргентины, а сделано это для того, чтобы монах, став епископом, мог по всем правилам рукополагать женщин. Официальная церковь нового епископа не признает и грозит ему отлучением. Но если строго следовать традиции, совсем аннулировать уже совершенное над монахом таинство сложно.
Либеральные журналисты пишут сдержанно: так сложилось, что у протестантов священницы и даже женщины-епископы есть, а для католиков это ересь. Но жизнь быстро меняется. Современные австрийские мужчины становиться католическими священниками не хотят — их останавливает обет безбрачия. Служить в здешних храмах все чаще приглашают польских и чешских ксендзов. Но есть, мол, и другой резерв — это готовые к самоотречению женщины-идеалистки, которых в Австрии пока еще можно найти.
Консервативные журналисты кандидаток в священницы насмешливо называют дамами, ехидничают и иронизируют. Как сказала мне знакомая славистка Марион, подобные истории пробуждают у мужчин атавистические наклонности животного происхождения. Хотя Австрия, по ее мнению, в женском вопросе далеко опередила Россию и публично рассуждать о том, что главное предназначение женщин — это домашний очаг, дети и муж, тут даже среди консерваторов неприлично. Кто так думает, держит язык за зубами.
Марион очень понравилась выступавшая по телевизору от имени 11 будущих священниц Кристина Майр-Лумецбергер. Эта энергичная молодая женщина, учительница по профессии, четко вела свою линию. “Принимая сан, женщины, конечно, нарушают правила, но это правила церковной дисциплины, а не веры, — говорила она. — Мы не делаем плохого, наоборот, мы хотим послужить людям и Богу. Наша проблема во власти консервативных мужчин, с которой трудно бороться”.
Об этом же написала в женском журнале “Аншлеге” публицистка Мария Мозер. Она считает, что дело не просто в устаревающих традициях, но и в нежелании мужчин-иерархов допустить женщин в управленческие структуры церкви, где без священнического сана невозможно занять ни одного влиятельного поста. Впрочем, будущие священницы пока ни на какие официальные посты не претендуют. Они придумали иной путь и после рукоположения собираются создать “виртуальную епархию”, которая на первых порах будет существовать только в компьютерном пространстве. Каждый при желании сможет по Интернету связаться со священницами и попросить отслужить молебен или исполнить требу.
“Это будет школой демократии как для нас, так и для наших потенциальных прихожан”, — говорила об этом в своем интервью Кристина Майр-Лумецбергер. Она не считает свой путь единственно правильным, но уверена, что без такой попытки ничего не сдвинешь.
Мою знакомую Марион эта решительность католичек использовать в борьбе за свои права средства нового века особенно поразила. Сама Марион протестантка, слово “католицизм” у нее всегда связывалось с “консерватизмом”, но идея “виртуальной епархии” понравилась даже ее двадцатилетней дочке Карин. А Карин не только протестантка, но и, по словам Марион, ужасная феминистка. Сейчас она с подругами, например, борется за новый, свободный от сексизмов перевод Библии и изменение богослужебных текстов, в которых по чисто историческим причинам тоже есть много неприемлемых для современных женщин выражений, которые не учитывают абсолютное равенство полов.
Вот так, и Католической церкви от всей этой ереси тоже никуда не деться — на дворе XXI век, говорила Марион. И мы вспомнили старого больного папу Иоанна-Павла II — как он в свое время боролся с коммунистами за права человека.
Июнь 2002
Слава Богу и хайль Гитлер
Как сказала на днях знакомая учительница Сибилла, в Австрии сейчас все расплывчато. С начала октября почти беспрерывно идет дождь. И в политике — полная неразбериха. Ушло в отставку правительство, а новых выборов надо еще месяц ждать.
Отставкой правительства Сибилла довольна. Она начала протестовать против него еще в 2000 году, когда развалившаяся сейчас коалиция христианских демократов с ультраправыми пришла к власти. Почти три года Сибилла каждый четверг ходила по Вене с небольшой демонстрацией таких же, как сама, упертых противников ультра. И вот, наконец, дождалась. Самые идейные члены ультраправой партии восстали против своих собственных министров, предавших, по их мнению, партийные идеалы и пошедших на поводу у христианских демократов. Правительство после этого развалилось. Но кого выбирать теперь?
Сибилла убежденная либералка. А либералы здесь такие слабые, что в прошлый раз не попали в парламент. И коалиция социалистов с зелеными Сибилле тоже не по душе. Опыт Германии, где их только что переизбрали и где они тут же заговорили о кредитах, показывает, что жить без бюджетного дефицита социалисты не умеют. Слишком много у них чиновников, слишком любят они раздавать всем подряд пособия и слишком мало разбираются в современной рыночной экономике.
Но за кого тогда? Христианские демократы здесь, якобы ради продолжения рыночных реформ, а скорее просто чтобы остаться у власти, опять пробуют договориться с ультраправыми. Одного раза им было мало…
“Остается надеяться лишь на Бога”, — серьезно говорит мне Сибилла, стряхивая с плаща капли моросящего в венском парке Пратер дождя.
Сибилла католичка и, как о себе говорит, не способна не верить. Поэтому ее сейчас расстраивает не только европейская политика, но и новые подробности о прошлом Католической церкви. Недавно их обсуждали по телевидению.
Началось с двух книжек — американского политолога Гольдхагена и австрийского теолога Морица. Они оба написали, как церковь поддерживала режим Гитлера. Причем Мориц, его книга называется “Слава Богу и хайль Гитлер”, рассказал именно об Австрии. Он несколько лет копался в епархиальных архивах, где ему постоянно мешали и доказывали, что никаких нехороших документов не было и нет. А потом в одной епархии наткнулся в чуланчике за душевой на тайник.
И найденное подтвердило, что тогдашний кардинал Иница повелел всем священникам Австрии заключать свои пастырские послания нацистским приветствием “хайль Гитлер”. Австрийская церковь не протестовала против лишения евреев, в том числе и католиков, гражданских прав. Епископ Гфёльнер, обращаясь к пастве, наоборот, писал, что бороться с еврейством — долг совести каждого убежденного христианина. А епископ Павликовский, — что евреи — это чужеродные эксплуататоры народа. От священников требовалось отводить в полицию всех пришедших помолиться цыган и доносить на неблагонадежных граждан. А церковные организации и даже монастыри не стыдились использовать насильно угнанных сюда остарбайтеров.
Впрочем, теперь церковь обязалась выплатить за это тем, кто еще остался в живых, компенсацию. А знаменитый американский адвокат Фейган собирается подать на нее коллективный иск лиц неарийской национальности, чье имущество было присвоено в те годы Католической церковью Австрии и Германии.
Обсуждая все это со мной, Сибилла, конечно, добавляет, что среди священников были герои: 15 из них казнили, 115 отправили в концлагерь. Но они помогали гонимым по велению совести, а епархии зачисляли их в предатели. И в памяти народа это сохранилось. Популярность церкви после войны стала падать. Вот и за последние 10 лет число католиков в Вене уменьшилось с 58% до 49%. Хотя, конечно, многие не потеряли веры. Они просто, как и Сибилла, вышли из официальной церкви.
“Это же невыносимо!” — взмахнув от возбуждения зонтиком, вспоминает она пресную директрису епархиального архива. Эта дама, как ни в чем не бывало, доказывала в телепередаче, что кардинал Иница был очень добропорядочным человеком и сам лично помогал бедным. Посмотришь на такую — и хочется удавиться!..
И вдруг переходит на американского президента Буша, которым недовольны многие ее ученики. Буш, по их мнению, тоже самодовольный и чересчур добропорядочный. Поэтому он не хочет дискутировать с антиглобалистами и вместо того, чтобы идти на компромиссы с мусульманами, собирается воевать с Саддамом. Сибилла никак не может доказать этим ребятам, что твердость и ханжество — разные вещи.
Она считает, что стихийный пацифизм, как и непопулярность либерализма — его идеи в Австрии, как и в Германии, многие просто не воспринимают, — здесь все еще связаны с опытом Второй мировой войны. Отцов и дедов тут так придавил нацизм, что их детям и внукам до сих пор трудно понять: американская твердость в борьбе с исламским терроризмом — это единственный способ уберечь мир от еще одного варианта диктатуры, на этот раз уже не нацистов и не коммунистов, а религиозных фанатиков.
Октябрь 2002
Варенье по-австрийски
Когда ко мне приезжает кто-нибудь из России, на всякий случай советую не называть австрийцев немцами. В Вене это многим не нравится.
Некоторые из моих гостей интересуются, а почему? Родной язык у австрийцев немецкий, да и вообще они с немцами друг на друга похожи, иначе бы вместе не воевали против нас в Первую и во Вторую мировую войну. И я напоминаю, что во Вторую мировую войну против нас воевали и итальянцы, и японцы. А большинство австрийцев, хоть и приветствовали вступление на свою территорию гитлеровских войск, но все-таки сами эти войска не приглашали. В 1938 году нацисты Австрию оккупировали.
Кроме страшного, но короткого периода Второй мировой войны, австрийцы и немцы никогда не жили вместе в одном государстве. А кто и почему должен отвечать за нацизм, это особая тема. В прошлое воскресенье здесь как раз был национальный праздник, учрежденный в память о том, что Австрия стала после войны самостоятельной нейтральной страной.
Как любит объяснять мне одна моя венская приятельница, австрийцы не похожи на немцев, потому что народ здесь гораздо больше перемешан с пришельцами из других стран. Его традиции, обычаи и предрассудки сложились не только под влиянием говорившего по-немецки большинства. В них много и от венгров, и от чехов, и от поляков, и от хорватов, и от северных итальянцев и западных украинцев — в общем, от всех входивших когда-то в Австро-Венгерскую империю народов. Поэтому настоящие, немецкие немцы не раз говорили мне, что австрийцы — народ по-восточному уклончивый и по-славянски беспорядочный. А австрийцы называли немцев чересчур прямолинейными и до скуки аккуратными. Соседи всегда находят друг у друга недостатки.
Большие споры и трения идут и вокруг самого немецкого языка. В Австрии он, даже литературный, немного другой, чем в Германии. Между собой люди в Вене говорят уже совсем не так, как в Берлине. А австрийских крестьян приехавшая ко мне гостья из Дрездена понимала вообще с пятого на десятое. Мне даже приходилось ей, чистокровной немке, кое-что переводить.
Разница в языке под влиянием телевидения постепенно нивелируется. Но не всем это нравится. Австрийские писатели жалуются, что в немецких издательствах редакторы, правя их тексты, вычеркивают самое живое. Многие из них выступают за то, чтобы в Евросоюзе был признан самостоятельный австрийский вариант немецкого языка. Это важно не только для писателей, но и, например, потому, что бюрократы в Брюсселе, разрабатывая разные перечни товаров и услуг, часто навязывают производимым в Австрии продуктам чисто немецкие названия. Как раз на этих днях самая массовая здесь газета “Кронен цайтунг” громила Брюссель за то, что на банках с вареньем, которое австрийцы всегда называли и называют мармеладом, а не конфитюром, теперь должно быть написано конфитюр. Но с какой, собственно, стати? Впрочем, бюрократы везде любят действовать людям на нервы.
Перед национальным праздником социологи провели опрос: считают ли себя австрийцы нацией? Оказалось, что 75% да, считает. Еще 19% уверены, что как раз сейчас австрийская нация складывается. И только 5% нацией себя не назвали. И еще, как пишет газета “Штандарт”, в последнее время тут увеличивается эмоциональная дистанция с Германией. Раньше в перечне наиболее симпатичных соседей Германия всегда была второй после Швейцарии, а теперь улетела на четвертое место. На втором и третьем оказались Венгрия и Италия.
Как сказала мне одна учительница из Инсбрука, ничего удивительного тут нет. Венгрия и Италия в свое время входили в Австро-Венгерскую империю. А немцы три года назад всех австрийцев обидели, потому что поддержали санкции Евросоюза против Австрии. (Эти санкции были объявлены, когда в правительство тут вошла ультраправая партия, которая была до сих пор еще в правительстве.) Санкции тогда не помогли, а национальные чувства, в том числе и у всегда голосовавшей за социалистов учительницы Магды из Инсбрука, задели.
Ну а кроме того, как пишет “Штандарт”, авторитет Германии пошатнулся вместе с ее пошатнувшейся в последнее время экономикой. Друзей все ищут в кругу стабильных и сильных.
Ноябрь 2003
Грацу можно всё
В Австрии произошла маленькая сенсация. На выборах в городе Граце коммунисты, которые здесь уже давно никого не интересуют (в среднем по стране они набирают полпроцента голосов), вдруг получили 21%. Впереди них оказались только христианские демократы и социалисты.
Правда, в 2000 году недалеко от Граца в рабочем городке Айзенац коммунисты уже набирали около 9%. Но Грац — это не городок. Недавно он стал столицей культуры Евросоюза. Это переходящее звание, на которое ежегодно претендуют самые интеллигентные города Европы. После победы в борьбе за это звание по всей Австрии были развешены веселые плакаты: Грацу можно всё! И вот, как сказала моя знакомая Эва, первое доказательство того, что в этом городе, действительно, всё возможно…
Конечно, коммунистам там помог политический кризис. Осенью в Вене развалилась правительственная коалиция христианских демократов с ультраправыми. После этого ультраправые начали по всей стране терять своих избирателей, а причиной этого, по мнению социологов, стало разочарование так называемых простых людей.
Голосуя за ультраправых, многие из них верили, что, войдя в правительство, эта партия будет защищать интересы трудяг-австрийцев от наживающихся на их труде богачей, что она покончит с бюрократами-взяточниками и начнет выпроваживать на родину ленивых, некультурных иностранцев. А когда, придя к власти, ультраправые министры стали заниматься политиканством, а не богачами и иностранцами, эти люди почувствовали себя обманутыми и не захотели больше за них голосовать.
Одни просто перестали ходить на выборы, другие вернулись к социалистам — за ультраправых в последние годы голосовали много рабочих. А в Граце, по данным социологов, многие из голосовавших за ультраправых поддержали коммунистов.
Известный австрийский политолог Пелинка по этому поводу сказал, что успех коммунистов связан не с марксизмом-ленинизмом, а с личностью их лидера Эрнста Кальтенегера. Четыре года назад, когда коммунисты с трудом добились одного места в городском правительстве, Кальтенегер, заняв его, стал отвечать за распределение муниципального жилья и в отличие от прежних распределителей начал быстро разбираться во всех запутанных ситуациях. Он охотно принимал посетителей, а треть своей государственной зарплаты размером в 4,5 тысячи евро каждый месяц отдавал и до сих пор отдает на нужды малоимущих. В Австрии они тоже есть.
На деньги Кальтенегера семьям безработных и проживающим в старых квартирах старушкам ставят новые газовые колонки и санузлы. А кроме того, муниципалитет при нем вообще больше и лучше строит. Поэтому, по мнению политолога Пелинки, за Кальтенегера и проголосовал 21%.
Эва с Пелинкой согласна. Она тоже считает, что личная порядочность Кальтенегера сыграла на выборах в Граце большую роль. Сын Эвы преподает там арабистику, и она из первых рук знает, что в этом городе происходит. Однако тем, кто перебежал к коммунистам от ультраправых, в Кальтенегере, на взгляд Эвы, очень понравилось и то, что он выступает за непримиримую борьбу с наркоманами (наркотиками здесь, по мнению простых людей, торгует много африканцев) и не хочет, чтобы давно живущим в Граце иностранцам давали муниципальное жилье: его, мол, местным жителям не хватает… В этом смысле Кальтенегер, как она выражается, действительно близок к так называемым простым людям. Иначе бы он постеснялся не понимать, что давно живущие здесь иностранцы платят те же самые налоги и потому имеют такое же, как и местные жители, право на муниципальные квартиры.
Ну, а сам Кальтенегер, объясняя свой успех, сказал, что он занимается коммунальной политикой, а не идеологией и что перешедшие к нему от ультраправых избиратели не фашисты и не коммунисты, а просто недовольные жизнью люди. Во время избирательной кампании его партия сумела это обстоятельство использовать и потому добилась успеха.
Использовать обстоятельства, как сказала Эва, умеют все политики. После успеха коммунистов христианские демократы даже заговорили о коалиции с ними. А Кальтенеггер на вопрос тележурналиста, нравится ли ему слушать “Интернационал”, добродушно ответил, что да, нравится. Но лучше, когда его играют без слов. Слова там для нашего времени чересчур агрессивные.
Февраль 2003
Мечта пенсионерки
Маленькие страны, как и люди, обидчивы. В Европейском союзе это очень заметно. Недавно канцлер Австрии Шюссель высказал обиду маленьких стран премьер-министру Великобритании Тони Блэру. Почему без согласования с ними англичане, немцы и французы собрались и стали между собой обсуждать европейскую политику в Афганистане? Еще раз подобной тайной встречи ни австрийцы, ни шведы, ни финны не потерпят. В Европе не должно быть государств первого и второго сорта…
Формально это возмущение канцлера Шюсселя совершенно законно, по правилам Евросоюза все равны, написал в журнале “Формат” известный австрийский публицист Кристиан Ортнер. Но возникает вопрос, а с какой стати англичане, немцы и французы должны спрашивать маленькую нейтральную Австрию, как им помогать Америке воевать с террористами в Афганистане?
После того как люди Усамы бен Ладена убили в Нью-Йорке 5 тысяч мирных жителей, австрийское правительство с большим скрипом разрешило американским военным самолетам пролетать над территорией своей страны. Но многие австрийцы (среди людей с высшим образованием, например, каждый третий) военные действия в Афганистане не поддерживают. А австрийский министр обороны Шайбнер, поддерживая, жалуется, что его армия слишком мала и слаба. При всем желании, чтобы снарядить и отправить полк солдат в Афганистан, Шайбнеру надо минимум полгода.
Позапрошлой зимой, когда мощные снегопады и лавины заперли в гостиницах тирольского горного курорта Гальтюр сотни испуганных туристов, вывозили их оттуда присланные американцами вертолеты. Маленьких, давно устаревших вертолетов австрийской армии даже для этого не хватило.
О слабости местных вооруженных сил здесь сейчас вспоминают по самым разным поводам. Знакомый венский предприниматель, жалуясь на немыслимую бюрократию (чтобы открыть обычную фирму, требуется полгода и больше!), вчера с жаром объяснял мне, что пропитанная социализмом Австрия входит в число богатейших стран мира лишь потому, что у нее допотопная армия. Только при крошечных военных расходах можно, не разваливая экономику, кормить полки следящих за социальной справедливостью чиновников, которые любую мелочь превращают в толстую папку с бумагами.
Моего знакомого, например, достали с окном. Чтобы получить разрешение на наем специалиста, тут, кроме прочего, требуют представлять сведения, что на рабочем месте имеется окно соответствующих размеров. А если правильного окна нет и прорубить невозможно, хватался он за голову, фирме надо переезжать в другое помещение или не нанимать позарез нужного работника. Свободным американским предпринимателям такое и не снилось…
И все-таки этот австрийский предприниматель согласен кормить чиновников и не хочет американского варианта свободы. Австрия навоевалась в двадцатом веке, хватит. Все проблемы надо теперь решать за столом переговоров.
Но вот что делать при таких, как у Австрии, армиях с не интересующимся переговорами Усамой бен Ладеном? Публицист Ортнер формулирует жестко и просто. Пока общественность Евросоюза будет заниматься спорами о правомерности военных действий в наше просвещенное время, Америке придется играть роль всемирного полицейского и охранять уютную европейскую безопасность.
Чтобы освободить Соединенные Штаты от этой одиозной роли, Евросоюзу надо создавать собственную армию. А чтобы эта армия стала мощной, решение вопросов обороны маленькие страны должны передать единому европейскому руководству. С финансами это уже произошло в тот момент, когда для управления общей валютой евро был создан центральный европейский банк.
Примерно то же пишет известный политик из партии христианских демократов, в прошлом вице-канцлер Австрии Бусек. Пока Евросоюз не создаст способной к серьезным военным действиям армии, Европа будет не способна к самостоятельной политике.
А одна моя знакомая пенсионерка из города Мистельбах относится к подобным, замелькавшим в последнее время на страницах австрийской прессы рассуждениям, как она говорит, с гневным расстройством. Эта сухонькая старушка с глазами цвета фиалки член партии зеленых, больше всего на свете любит леса и сады и мечтает дожить до полной и окончательной смерти милитаризма если не в мире, то хотя бы в цивилизованной Европе. Прекрасная мечта…
Ноябрь 2003
“Наш Арни”
На этой неделе вся Австрия была занята выборами: телерепортажи, комментарии, прогнозы. После Москвы, откуда я только что вернулась и где предстоящие выборы в Думу почти никого из знакомых мне людей особенно не занимали, увлеченность жителей Вены подобными вещами особенно бросилась в глаза.
На телевидении и в прессе здесь почти постоянно присутствовал “наш Арни”, который обязательно победит и станет губернатором. А когда “наш Арни” действительно победил, по словам моей приятельницы Эвы, началось всеобщее ликование.
Эва — врач, и в ее хирургическом отделении больные были возбуждены так, будто кто-то из австрийских горнолыжников выиграл мировое первенство по прыжкам с трамплина. Конечно, Арни — очень популярный актер, говорила она, но речь ведь идет не о кино, а о выборах в Калифорнии.
Однако то, что не здешние, а американские выборы губернатора штата Калифорния вызвали в Австрии такой всплеск, совсем неудивительно. Арнольд Шварценеггер, которого здесь сейчас называют просто “наш Арни”, родился в австрийской провинции Штирия, откуда еще молодым человеком уехал, как тут говорят, делать карьеру в США. Когда он приезжает на родину или отвечает на вопросы австрийских корреспондентов по-немецки, у него до сих пор слышен местный штирийский выговор, что людям, конечно, нравится. И вот теперь “наш Арни” стал не только Терминатором из знаменитого голливудского фильма, но и американским губернатором.
Когда результаты выборов были объявлены, поздравления Шварценеггеру передали по телевидению канцлер Австрии Шюссель и президент Клестиль. В специальном выпуске шла прямая трансляция из родных мест Шварценеггера в Штирии, откуда его приветствовала губернатор этой провинции Классник. В конце своей речи она вместе с местными политиками хором пропела “нашему Арни” пару поздравительных куплетов. Корреспонденты беседовали с его родственниками и одноклассниками и показывали собравшихся по этому случаю в ресторане земляков. А комментатор в венской студии, рассуждая о дальнейших перспективах, объяснял, что имеется реальная надежда на изменение американского закона, по которому президентом страны может быть только тот, кто родился в Соединенных Штатах Америки. И если закон изменят, у Шварценеггера есть шанс стать президентом…
Во всех австрийских газетах и журналах сейчас можно прочесть что-нибудь о Шварценеггере. Социолог Бахмайер, например, в журнале “Формат” предсказывает ему успех в оздоровлении калифорнийской экономики. А губернатор Штирии Классник добавила к своему телепоздравлению статью, в которой, желая земляку успеха, подчеркивает его не пропавшую на пути наверх человечность и доброту, которая выражается и в том, что он, несмотря на занятость, посещает свою родину. Выбор на высокий пост в США такого человека из Штирии, по мнению Классник, свидетельствует о жизнеспособности и притягательности всей американской демократии.
Даже Хайдер, духовный лидер ультраправой партии, которая давно известна здесь отсутствием больших симпатий к американскому образу жизни, сообщил прессе, что у него с Арни хорошие контакты и вообще много общего. Он, Хайдер, например, так же как и Арни, говорит на языке народа, а это особенно не любят всякие интеллектуалы…
Эву весь этот поток солидарности со своим среди американских политиков уже больше не развлекает. Это просто замечательно, говорила она мне, избрание американского президента Буша тут многих никак не вдохновило, а нового губернатора из его республиканской партии теперь встречают на “ура”. И практически повсюду отсутствует нормальный анализ взглядов Шварценеггера на политику и экономику. Максимум, что из всего этого можно, по ее мнению, почерпнуть, сводится к тому, что победа Шварценеггера на выборах должна благоприятно сказаться на доходах Австрии от туризма. Американцы, особенно в Калифорнии, вспомнят или просто узнают, что в Европе есть такая горная страна Австрия и приедут сюда покататься с альпийских склонов на лыжах.
Кто-то по радио даже сказал, что Шварценеггер — теперь самый известный австриец в Соединенных Штатах Америки, его там знают намного больше, чем Моцарта или Фрейда, пожаловалась она мне. И рассмеялась: нельзя серьезно относиться к этому. Просто люди всегда болеют за своих, особенно за тех, кто еще не ушел, как Моцарт и Фрейд, в историю.
Октябрь 2003
Австрийский нейтралитет
Страшное всегда приходит неожиданно. Учительница математики Гудрун проверяла в своей венской квартире очередную стопку тетрадей, зазвонил телефон, старик-родственник сбивчиво сообщил, что в Америке какие-то пассажирские самолеты с террористами подожгли Пентагон и Международный торговый центр. Но Гудрун даже не включила телевизор. Что там в действительности случилось, покажут вечером в новостях, подумала она. А в том, что пугливый старик явно что-то напутал и преувеличил, Гудрун не сомневалась. Взорванный террористами Пентагон — это чушь из очередного голливудского боевика…
Теперь Гудрун, как и ее взвинченные ученики, не может привыкнуть к тому, что голливудский боевик стал реальностью. Ей почему-то с каждым днем все страшнее смотреть на эти без конца повторяемые на телеэкране кадры: настоящие, то есть полные пассажиров, самолеты с безупречной легкостью, как в масло, врезаются в настоящие американские небоскребы. В последний раз она уже, кажется, разглядела там мечущихся у окон людей…
Психологи, к рекомендациям которых тут принято прислушиваться, по телевидению и в печати советуют всем в эти дни для снятия стресса побольше разговаривать друг с другом о случившемся. Общение облегчает работу скорби. Работой скорби (по-немецки Trauerarbeit) австрийцы называют процесс, во время которого душа человека постепенно свыкается с трагедией и учится жить дальше. А то, что случилось в Америке, здесь, конечно, принимают очень близко к сердцу.
Говорят, что это нападение на западную цивилизацию, а значит, и на Европу с Австрией. Спорят, что делать теперь с традиционным австрийским нейтралитетом. Многие вслед за политиками повторяют, что нейтралитета по отношению к терроризму быть не может, а оставаться в стороне, когда входящие в НАТО страны Евросоюза должны полностью поддерживать Соединенные Штаты, некрасиво. Но что будет, если Америка действительно начнет настоящую сухопутную войну в Афганистане?
Старики на лавочках в парках вспоминают, как бомбили в войну Вену, Линц, Грац. И повсюду люди объясняют друг другу, что случившееся для американцев особенно невероятно и нестерпимо потому, что их города давным-давно никто не поджигал и не бомбил. В Америке, мол, началась абсолютно новая полоса, и потому ее гордых, но не очень опытных граждан вдвойне жалко.
Видно, что натерпевшиеся от войн и разрушений на собственной территории австрийцы, включив свою коллективную память, стали бояться, что разгневанные американцы могут наломать дров. Это слышно и в рассуждениях комментаторов, которые надеются, что трезвые головы европейцев в НАТО помогут чрезмерно эмоциональному президенту Бушу найти адекватный способ борьбы с терроризмом. Как сказал мне один знакомый инженер из Граца, европейская гордость. Американцы, мол, самые сильные, а мы самые мудрые. Каждому надо чем-то гордиться…
Ну, а если взять самых левых и самых правых, то генеральный секретарь ультраправой партии Сихровский уже заявил, что в такой ситуации нет места для морали. Началось время ненависти и мести, и демократический мир должен вспомнить о своих архаических корнях…
А радикальные противники военной риторики уверены, что нападение террористов, конечно, ужасно, но и Америка не безупречна. Если бы американцы не играли роль всемирного полицейского и почаще старались пойти на компромисс и договориться, мусульманам в бедных странах жилось бы намного легче. Антиглобалисты не сомневаются, что кричащее противоречие между богатством и бедностью — единственный корень терроризма, и не замечают, что там, где побеждает фундаментализм, обязательно царят бедность и бесправие, пишет в журнале “Формат” публицист Раушер. Эти прекраснодушные люди надеются договориться с непримиримыми врагами и найти компромисс со страной победившего талибана, где, выкинув на помойку все их гуманистические ценности, под гиканье правоверных выстрелами в затылок убивают на стадионах грешных женщин.
Но от войны, которую уже объявили Западу фанатики, так просто не отвертеться. Когда британское правительство собиралось успокоить Гитлера, Уинстон Черчилль сказал: “Кто хочет выкупить мир ценой позора, сначала получит позор, а потом войну”. Так жестко заканчивается статья либерального австрийского публициста.
А читательница Криста Ланг написала в газету “Штандарт”, что после катастроф принято открывать счет для пожертвований пострадавшим и сообщать его номер по телевизору. Но открыть счет для пострадавших в Вашингтоне и Нью-Йорке в Австрии никому не пришло в голову. Как-то само собой разумеется, что все свои катастрофы большая и богатая Америка должна преодолевать сама.
Сентябрь 2001
После шока
Австрийцы любят говорить о психике. Вена все-таки родина психоанализа, а его великий автор Зигмунд Фрейд тут уже сто лет как присутствует в сознании людей. Вот и пожилая дворничиха в нашем доме, поливая цветы на окнах лестницы, рассуждает с жильцами о том, что время наступило серьезное и после шока надо особенно беречь свою психику.
В шоке человек не боится, страшно становится позже, об этом пишут сейчас газеты и говорят психологи по телевидению. А члены правительства именно теперь, когда вызванный террором против США шок здесь прошел, успокаивая граждан, повторяют, что Австрия нейтральная страна и на ее территории скорее всего никому и ничего не грозит. Но люди все равно боятся.
Знакомая учительница жалуется мне, что в метро на нее теперь периодически накатывают неконтролируемые волны страха. Специалист по компьютерам, работающий на 27-м этаже, пишет в газету, что боится каждого пролетающего мимо его окна вертолета: они там постоянно летают в расположенный неподалеку центр скорой помощи. А пару дней назад австрийская авиакомпания вернула с полдороги самолет, летевший из Вены в столицу Индии Дели.
Одна нервная пассажирка обнаружила на своем кресле немного белого порошка, стюардессы установили, что на соль и сахар это вещество не похоже, и находившийся уже над Черным морем аэробус, развернувшись, взял курс назад на Вену. 245 его пассажиров были отправлены в карантин, а через сутки специалисты определили, что найденное бдительной пассажиркой вещество — это обыкновенная женская пудра и к возбудителям сибирской язвы, которых в виде порошка по почте рассылают по всей Америке террористы, никакого отношения не имеет.
Впрочем, террористов сейчас боятся во всех странах Евросоюза. Но только в Австрии половина населения (эту цифру дал последний опрос) не поддерживает военные действия США против террористов в Афганистане. Известный публицист Кристиан Ортнер объясняет это как многолетней привычкой к нейтралитету, так и тем, что в порождающей международный терроризм бедности третьего мира многие здесь обвиняют саму Америку. Капиталисты из США, мол, давно и жестоко эксплуатируют там людей.
В журнале “Формат” известный журналист Ортнер просит австрийских антиглобалистов, наконец, отрезветь и непредвзято посмотреть на жизнь. Бедность в третьем мире плодят не американцы, а местные коррумпированные правительства, пишет он. Начиная с Кубы и кончая Афганистаном, эти гадкие правительства нигде не ориентируются на западную демократию и рыночную экономику. Они берут взятки, воруют, грабят, терроризируют и убивают собственное население, а потом сваливают вину за свои безобразия на западный империализм.
Достаточно сравнить. Как раз в тех исламских и африканских странах, где не видно никакого влияния Запада на культуру, экономику и политическое устройство, больше всего нищеты. А, например, в Юго-Восточной Азии, где вслед за Южной Кореей многие пытаются приноравливаться к западным ценностям, нищеты становится меньше. Поэтому всем, кто действительно хочет искоренять в мире страдания, вместо того чтобы бубнить о западной эксплуатации, надо стараться, чтобы в бедных странах, наконец, прижилась западная модель жизни. Так считает австрийский публицист.
Однако переубеждать антиглобалистов невероятно трудно. Как сказала мне знакомая журналистка Ингрид, это очень милые люди, но все немного не от мира сего.
Когда австрийское телевидение передало тайно снятое под бомбами в Кабуле обращение афганских подпольщиц из женской организации к американцам: пусть, мол, они продолжают бомбить талибан, но постараются не попадать в жилые кварталы, Ингрид была в одной левой организации венских женщин. Активистки там с юным пылом доказывали друг другу, что передовые женщины не должны поддерживать как афганский талибан, так и объявивших войну талибану американцев — и те и другие, мол, враждебны женскому самоопределению, а их война обогащает мировую военную индустрию. Ингрид, не удержавшись, спросила, как быть тогда с мнением афганских женщин, и активистки ей объяснили, что отчаявшихся кабульских подпольщиц понять можно, но принимать их вариант борьбы с талибаном не следует. Нельзя вмешиваться в другие культуры извне, надо помочь афганским женщинам победить талибан изнутри.
Было такое ощущение, что они вообще не понимают, что там происходит, рассказывала мне Ингрид. О какой победе афганских женщин над талибаном может идти речь, если без риска для жизни эти женщины не могут организовать даже подпольный салон красоты, в котором они подводят друг другу глаза и брови, чтобы просто не забыть, что где-то существует мир, в котором это разрешается и девочкам можно не носить паранджу и ходить в школу.
Октябрь 2003
Самостоятельная нация
В Брюсселе странам ЕС не удалось договориться о конституции. В Вене сейчас об этом много пишут и говорят. Но больше всего спорят о военной организации Евросоюза. Принято решение о создании общего европейского командования. А для нейтральной Австрии всякое военное объединение — сложная проблема.
Как сказала мне вчера моя венская приятельница Ортруд, по профессии она историк и любит по-научному точные формулировки, в Австрии нейтралитет давно стал одной из основ национальной идентификации.
После поражения во Второй мировой войне, в которую, как здесь любят говорить, Австрия была втянута Гитлером, ее жители нигде и ни под каким предлогом не хотят больше воевать. Нейтралитет зафиксирован в конституции страны. Вокруг него формировались ценности современной республики. Говорящие по-немецки австрийцы после войны почувствовали себя отдельной, самостоятельной нацией, главная роль которой — служить маленьким, но прочным мостом между Востоком и Западом, объясняла мне Ортруд. Поэтому, беря обязательства по оказанию военной помощи в рамках Евросоюза, австрийские политики пытаются соединить несоединимое. И если от канцлера страны христианского демократа Шюсселя социал-демократка Ортруд ничего другого и не ожидала, то один из лидеров зеленых Пильц крайне разочаровал ее своей нечеткой позицией. Он сказал, что вступление в НАТО означало бы для Австрии потерю нейтралитета, а союз по оказанию военной помощи в рамках Евросоюза — всего лишь необходимая солидарность.
О нечеткой логике многих австрийских политиков пишет и венский публицист Ортнер. В журнале “Формат” он опубликовал статью “Нейтралитет — это мощи из дарохранительницы истории”, в которой, в отличие от Ортруд и большинства австрийцев, считает, что Австрии давно пора попрощаться со своим нейтралитетом. Раз мы, австрийцы, не хотим, чтобы нас вечно защищала Америка, нельзя не тратить почти никаких средств на вооружение (здесь уже несколько лет спорят, покупать или нет два десятка новых военных самолетов) и не брать на себя прямых обязательств по защите Евросоюза, пишет он. Это двойная игра. По мнению Ортнера, политики Австрии, как, впрочем, и нейтральной Швеции, нейтральной Финляндии и нейтральной Ирландии, должны сказать своим избирателям, что время отдельного собственного нейтралитета в Европе прошло, а общие военные структуры важнее всего для маленьких и слабых, а не для имеющих ядерное оружие Франции и Германии.
Мне было интересно, что думает по этому поводу Ортруд. И она прямо сказала, что отказываться от американского зонтика Европе давно пора. Но европейское командование тут мало чем поможет. Оно ведь должно координировать все свои действия с НАТО. Поэтому лучше вообще не играть во все эти запутанные игры и оставаться нейтральными. По всем последним опросам около 70% австрийцев не хотят отказываться от своего нейтралитета и быть втянутыми в военные действия в каком-нибудь новом Ираке. Помогать демократам и демократиям, да, пожалуйста, но мирным путем, а не вмешиваясь в чужие конфликты. Нейтралитет — это национальная ценность!
Ортруд была очень взволнована, и я вспомнила, что ее сыну скоро 17, что в Австрии обязательная воинская повинность и что Саддама поймали не пацифисты, а американские солдаты.
Как это все сложно в Европе, в которую вот-вот войдет уже больше 25 стран и у каждой свои национальные интересы и ценности.
Декабрь 2003
Тойро
В это воскресенье венская приятельница Магда взяла меня поболтаться по городу и купить что-нибудь к празднику: елочную мишуру, пару позолоченных свечек, несколько пакетиков с медовыми пряниками и еще каких-нибудь милых пустяков, без которых она не может обойтись перед Рождеством.
Мы с Магдой были на самом большом базаре в сквере перед ратушей. Декабрьские дни короткие, к пяти часам полудни уже совсем стемнело, и над киосками на высоких заиндевевших деревьях сквера загорелись крупные, как фрукты, фонарики: голубые, розовые, зеленые. А в высоких готических окнах ратуши засветились картинки с цифрами предпраздничного календаря. По старой традиции от начала Рождественского поста и до сочельника каждый день зажигается новое окно в венской ратуше: в первый день горит одно, во второй уже два и так далее.
Играет музыка, на небольшом катке невдалеке от киосков (лед на нем, конечно, искусственный и потому неподвластен частым здесь оттепелям) катаются, кружатся, подпрыгивают и ковыляют фигурки людей на коньках: дети, взрослые, несколько стариков и старух в спортивных костюмах…
Мы с Магдой, вдоволь на них насмотревшись, выпили, чтобы не замерзнуть, по стаканчику пунша (глинтвейн и пунш в эти дни продаются везде), и она, как всегда, стала жаловаться на коммерциализацию этого в прошлом тихого семейного праздника. Причем дело не только в том, что лишь 11% австрийцев считают Рождество религиозным праздником. Для многих оно и раньше было в основном торжеством, собиравшим вокруг елки всю родню.
Стали меняться сами традиции. Поэтому, например, и красноносый Дед Мороз (его здесь называют Никколо) все больше вытесняет с улиц и витрин магазинов похожее на ангела существо по имени Кристкинд, то есть Христово дитя. Это оно, а не американизированный Дед Мороз сотни лет приносило и, конечно, еще приносит здесь детям подарки. Поэтому и рождественские базарчики австрийцы называют Кристкиндлмаркт.
Но есть, по словам Магды, и хорошие новые обычаи, к которым она относит благотворительную кампанию австрийского телевидения “Свет во тьме”. Эта кампания состоит из передач и концертов с участием знаменитостей, которые собирают пожертвования на помощь детям и инвалидам. В прошлом году “Свет во тьме” собрал более полутора миллиона евро. В этом году, судя по всему, получится на миллион евро больше. А во время одного из последних концертов у телефонов в студии будут сидеть и принимать денежные переводы от зрителей не только знаменитые взрослые, но и дети. По мнению устроителей, они таким образом поучаться сами и научат других чувствовать, какая это радость — помогать тем, кто нуждается.
Допив свой пунш, Магда наконец соглашается, что добрые традиции в австрийском обществе все-таки пока сохраняются. И погода на этот раз морозная, что здесь не каждый год и чего всегда ждут. В декабре люди часто спрашивают друг друга: ну что, будет Рождество белым или нет? То есть выпадет ли к сочельнику снег. А тут снег уже неделю как выпал и все ему рады.
Только венские продавцы недовольны. Оборот предпраздничной торговли упал по сравнению с прошлым годом на 6%. А новая валюта “евро”, здесь ее называют “ойро”, уже получила прозвище “тойро” (от нем. teuer — дорогой). Поэтому спрос в этом месяце, судя по последним опросам, вырос только на позолоченную бумагу, в которую заворачивают подарки.
Декабрь 2002