Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 120, 2004
Ефим БЕРШИН — родился в 1951 г. в Тирасполе. Окончил факультет журналистики МГУ. Автор стихотворных сборников «Снег над Печорой», «Острова», «Осколок» и книги документальной прозы «Дикое поле. Приднестровский разлом». Живет в Москве.
* * * Воры - воры. И судьи - воры. Судьи - воры. И воры - судьи. Или судьбы - как приговоры, или сроки длинней, чем судьбы. Или улицы - как темницы, или комнаты - как остроги, а любимые - как убийцы с кистенем на большой дороге. Храмы - тюрьмы. И тюрьмы - храмы - серебром горят тополиным. И луна - как значок охраны, зарешеченный майским ливнем. И, насаженная на палку, голова безнадежно спит. Господа, заберите пайку. Я сегодня по горло сыт. * * * Сойти с дороги, превратиться в камень, в кусок дерьма, в осколок диких скал. Чтоб не нашли. И как бы ни искали, чтобы никто уже не отыскал. Чтобы уже никто не догадался - ни человек, ни дерево, ни зверь, - что я живой, что я еще не сдался, я просто молча выскользнул за дверь и выжил камнем в каменной утробе - где целый мир скукожился и сгнил, - как выживает белое надгробье. И так живет - живее всех могил. * * * Поселок ожиданьем унавожен. Под сапогами хлюпает навоз. Куда идти? И я бросаю вожжи, беспечно полагаясь на авось. Но где-то за околицей, за небом, за дугами рогатых коромысл, закрытая, как пахота под снегом, предательски ворочается мысль о том, что я опять сижу без дела, без навыка сижу, без ремесла, без пониманья, что душа без тела - как лодка без единого весла. И снова воздух будет - как из ваты. И в нем утонет яблоневый сад. И мы ни в чем не будем виноваты, когда опять воротимся назад, как ветер возвращается победно, как утро возвращается во тьму, как узник после краткого побега навечно возвращается в тюрьму. * * * Крик - от улицы. Плач - от младенца. След - от шины. От ветра - трава. Никуда уже больше не деться от измены и воровства. Здравствуй, Авель! Ни Бога, ни храма не бывало у нас никогда. Лишь столбы, как ночная охрана, по ночам стерегут города. Стерегут от навета и сглаза, от любовей, волшбы, белены. Стерегут от циклопьего глаза бесполезной луны. Надлежало в эпоху распада не разбрасывать камни,-а брать. Только мне почему-то - не надо. Я не друг себе. Я себе - брат. Здравствуй, Авель! С печальным укором не гляди. Повинуясь судьбе, удаляясь непойманным взором. Я не сторож себе. * * * Ты живешь, как икона, в углу - отрешенно и прямо. И суровую нитку в иглу сквозь ушко продеваешь упрямо. Может, что и сошьется. А нет - побредем подобру-поздорову. Долгожданный, провидческий снег уничтожил дорогу. И не скажешь: вот Бог, вот - порог. За метелью не видно порога. Рождество. Новогодний пирог. Ни дороги, ни Бога. * * * И ночь бездонна, как бездонна Звезда из Нового Завета. На свете быть не может дома для облака или поэта. Мемориальный мрамор снега. И гвозди. И далекий свет. И надпись на фронтоне неба: "Здесь жил поэт".