(март — май 2004 г.)
Опубликовано в журнале Континент, номер 120, 2004
1. Кончина С.С. Аверинцева
21 апреля в храме Успения на Успенском вражке было совершено отпевание академика Сергея Сергеевича Аверинцева.
“То, что это событие случилось в дни продолжающегося празднования Воскресения Христова, глубоко символично. Ушедший в Прощеное воскресенье и отпетый через десять дней после Пасхи, Аверинцев объединил в этой молитве людей, которых обычно трудно представить вместе. В отпевании, которое совершили друг и духовник Сергея Сергеевича Аверинцева священник Георгий Кочетков и настоятель храма священник Владимир Лапшин, участвовали родственники покойного и члены Преображенского братства. Среди молящихся были также священник Георгий Чистяков, протоиерей Валентин Асмус, редактор издательства ИМКА-Пресс Никита Струве, поэт и переводчик Ольга Седакова, студенты и преподаватели МГУ и РГГУ, сотрудники ИМЛИ, Академии наук и других научных и культурных организаций. Во время богослужения, которое сопровождалось пением хора Свято-Филаретовского института и совершалось на греческом, славянском и русском языках, стихиры Иоанна Дамаскина, пятидесятый и девяностый псалмы были прочитаны в переводе Аверинцева. После чтения Евангелия священник Георгий Кочетков сказал краткое слово”, — пишет сайт Свято-Филаретовского института.
Некрологи и воспоминания о С.С. Аверинцеве появились во многих СМИ: “Известиях”, “Московских новостях”, “Московском комсомольце”, “Российской газете” и др.
Священник Георгий Чистяков на страницах “Независимой газеты” (03. 03. 2004) напоминает читателям, что Аверинцев был первым в Москве человеком, открыто заговорившим о Боге. “Его византийская эстетика, основанная на самом высоком и в высшей степени профессиональном филологическом анализе, была в то же время настоящей проповедью Слова Божьего”, — утверждает он.
Григорий Ревзин на сайте “Мир религий” (http://www.confession.ru/arch/01Mar2004/relisoc/121.html) в воспоминании-некрологе говорит об Аверинцеве как о человеке, который “был в центре мира, но при этом как-то всегда ускользал от того, чтобы быть в центре”.
“Его доклады в 70-80-е годы собирали гигантские аудитории — чуть ли не по тысяче человек. У него была не слишком удачная ораторская манера, он почти бубнил. Доклады он читал на шести-семи языках, давая обширные цитаты на древнегреческом, латыни, древнееврейском, немецком, английском, французском и итальянском без переводов. Вкупе с тихим голосом и довольно сильной погруженностью в себя это создавало непреодолимое препятствие для понимания. Тем не менее, вся эта тысяча слушателей внимала ему как завороженная”, — свидетельствует автор.
Михаил Поздняев в “Новых Известиях” (25.02. 2004) пишет о “застенчивом вкладе” Аверинцева в общественную жизнь России. Летом 1990-го в связи с обсуждением закона “О свободе совести и религиозных организациях” в статью шестую этого закона были тогда внесены слова: “Преподавание религиозных вероучений в учебных заведениях, в которых преподаются общеобразовательные предметы, не допускается”. Аверинцев же предложил “две маленькие поправки, увы, не включенные в текст законопроекта. Первая: “ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ преподавание”. Вторая: “вероучений и АТЕИЗМА”. То есть законом был бы закреплен порядок, при котором учащийся против своей воли или воли родителей не принуждался бы к изучению тех или иных систем, предрешавших его отношение к вере или неверию. Исключение принуждения! Притом в обе стороны!..<…> Увы, нет пророка в своем отечестве, и то, о чем СС говорил 14 лет назад, сегодня — камень преткновения в отношениях школы и церкви”.
2. Канонизация матери Марии (Скобцовой)
Второго мая в Париже состоялось торжественное прославление в лике святых священников Алексея Медведкова (1867—1934) и Дмитрия Клепинина (1904—1944), монахини Марии Скобцовой (1891—1945), ее сына Юрия Скобцова (1921—1944) и Ильи Фондаминского (1880—1942). Основанием для канонизации стало прошение Экзарха Вселенского Патриарха архиепископа Гавриила, управляющего Архиепископией православных русских церквей в Западной Европе. Таким образом, Вселенская Патриархия впервые причислила к лику святых русских эмигрантов, оставивших яркий след в духовной жизни Западной Европы 20–30-х гг. XX века.
Ксения Кривошеина в газете “НГ-Религии” (17. 03, “Святые эмигранты”) отметила, что “понадобятся десятилетия, чтобы по-настоящему оценить и понять, кем для России была монахиня Мария и каким источником радости, надежд и боли была Россия для нее”. “Имя матери Марии использовали как знамя своих идей представители разных идеологических станов. Например, в СССР ее представляли как партизанку и большевичку, а на Западе — борцом с ортодоксальным косным православием и заступницей исключительно евреев. Это противостояние продолжается до сих пор”, — утверждает автор.
Прихожане протоиерея Сергия Гаккеля хотели бы, чтобы их приход был посвящен матери Марии. Священник сообщает об этом корреспонденту газеты Преображенского братства “Кифа” (№ 3).
В другом интервью, на сайте “Международного фонда христианского просвещения” (http://ifce.ringnet.ru/h3.html), о. Сергий свидетельствует: “Материал по канонизации был подготовлен Еленой Клепининой и Татьяной Викторовой в первую очередь для Московской патриархии. Мы послали все документы по прославлению матери Марии (Скобцовой) в Синодальную Комиссию по канонизации Московского патриархата, но никакого ответа не получили. Даже митрополиту Сурожскому Антонию, который подписал прошение о прославлении матери Марии, не было ничего сказано по этому поводу, ни одного слова”.
Продолжая эту тему, Сергей Бычков в газете “Московский комсомолец” (07. 05, “Молчание Москвы, Париж славит русских мучеников”) обращает внимание на тот факт, что Московский Патриархат уклонился даже от участия в торжествах.
“Отсутствие епископа Корсунского Иннокентия, срочно уехавшего накануне торжества в Москву, как и отсутствие некоторых настоятелей и священников парижских храмов, принадлежащих к юрисдикции Русской Православной Церкви Московского Патриархата, произвело печальное впечатление на присутствующих. Конечно, для некоторых церковных кругов и в России, и во Франции образ матери Марии — мягко говоря, спорный. Подлинно евангельское христианство, о котором она не только говорила и писала, но и до конца реализовала в своей жизни и смерти, неприемлемо для тех, кто воспринимает веру прежде всего как национально-государственную идеологию”, — пишет сайт “Портал-Кредо”.
Борис Колымагин в статье “Святая русской литературы” (“Портал-Кредо”, http://portal-credo.ru/site/index.php?act=fresh&id=201) отмечает, что канонизация подвижницы помимо духовного смысла имеет и церковно-политическое измерение: “Этот акт способствует укреплению авторитета архиепископа Гавриила, нового Экзарха Вселенского Патриарха для русских приходов в Западной Европе. Комиссия по канонизации Московской патриархии, как явствует из интервью о. Сергия Гаккеля, даже не соизволила ответить на просьбу митрополита Антония (Блума) о прославлении монахини, а владыка Гавриил за сравнительно небольшой срок довел дело до логического завершения. Деяние Вселенской патриархии звучит как “наш ответ Чемберлену”, актуальный в свете “западноевропейской инициативы” Московской патриархии”.
Сайт Свято-Филаретовского института (http://www.sfi.ru/rubrs.asp?art_id=4591 &rubr_id=186) подробно рассказывает о торжествах в Париже: “Участниками праздничных богослужений была отмечена тихая, глубокая торжественность совершившегося события, отсутствие какой бы то ни было внешней парадности. Многие из собравшихся лично знали прославляемых мучеников. Особенно значимым было присутствие двух француженок, которые разделяли с матерью Марией заключение в концентрационном лагере Равенсбрюк. Большинству участников торжества, в том числе приехавшим из других стран, как, например, участвовавшим в прославлении представителям Сурожской епархии РПЦ во главе с епископом Сергиевским Василием (Осборном), дорог тот опыт, который являют собой новопрославленные святые, хотя известна и определенная “оппозиция” их прославлению”.
3. К вопросу о возможном объединении РПЦ и РПЦЗ
В середине мая в нашей стране побывала делегация Русской Православной Церкви За рубежом во главе с митрополитом Лавром. Это первый официальный визит первоиерарха РПЦЗ в Россию за 80-летнию историю раскола. Приглашение от главы Русской Православной Церкви патриарха Алексия II в октябре 2003 года Лавру передал президент РФ Владимир Путин. С того момента церкви обменялись делегациями, и, таким образом, процесс примирения между ними сдвинулся с мертвой точки.
В ходе визита карловчане (как еще называют зарубежников) встретились с патриархом Алексием и членами Синода, посетили достопримечательные церковные места в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Курске, Дивеево.
Накануне приезда митрополит Лавр дал интервью газете “Коммерсант” (14. 05). В частности, он сказал, что встреча с руководством Московской патриархии “станет началом предсоборного процесса, который приведет к разрешению вопросов и проблем, создавших преграды между разными частями Русской Церкви вследствие трагедии 1917 года, и восстановлению молитвенно-евхаристического общения через взаимное покаяние в ошибках и заблуждениях, допущенных в тяжелые для церкви годы”.
Надежда Кеворкова в “Газете” (17. 05) рассказала о молебне на Бутовском полигоне, где было расстреляно более 20 тысяч человек, в числе которых находились и новомученики: “Зарубежные гости не участвовали в служении, поскольку совместные службы остаются невозможными до одобрения воссоединения соборами обеих церквей. Поэтому гости стояли поодаль и были облачены в черные, а не в праздничные одеяния, как московские священнослужители. Тем не менее после молебна митрополит Лавр и патриарх Алексий совместно заложили символический камень в основание каменного храма, который будет выстроен на месте массового расстрела”.
Газета “Труд” (18. 05) сообщила читателям некоторые любопытные подробности о посещении высокими гостями Троице-Сергиевой лавры: “Митрополит Лавр вместе со своими спутниками был на богослужении, где перед началом службы их провели в алтарь через царские врата соборного храма лавры, что является знаком особого почета. Подарок гостей тоже оказался со смыслом. Это — икона с частицей мощей святителя Иоанна Максимовича, причисленного зарубежной церковью к лику святых. Святитель Иоанн, будучи духовным лидером русской эмиграции в Китае и США, даже в самый тяжелый период конфронтации между патриаршей и зарубежной церковью считал, что их разделение носит временный характер — до тех пор, пока не рухнет большевистский режим”.
Официальные переговоры между предстоятелями двух церквей прошли 18 мая в московском Даниловом монастыре. “Газета” (18. 05) не без ехидства рассказала о начале встречи: “В церковном этикете “рассадка” играет немаловажную роль. Поэтому наблюдатели особо отметили тот факт, что вместо двух председательских кресел во главе стола переговоров стояло лишь одно — патриаршее. Председательствовал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, по левую руку от которого сидели московские митрополиты, а по правую — зарубежные гости. Пока Патриарх произносил вступительную речь, зарубежные епископы наблюдали непривычный для них журналистский ажиотаж. Впрочем, по прошествии трех минут охрана выставила из зала переговоров всю прессу — более десятка телекамер и трех десятков пишущих журналистов”.
Обозреватель газеты “Время новостей” (17. 05) отмечает, что, “несмотря на радужные прогнозы встречи с российской стороны и большое желание делегации митрополита Лавра начать объединительный процесс с Москвой, до итоговых решений на этой неделе вряд ли дойдет. Многие архиереи зарубежной церкви не разделяют намерение владыки Лавра и архиепископа Марка простить Московской патриархии былое “сергианство” и настаивают на публичном покаянии русской церкви. А последнее требование, как известно, уже было отвергнуто Алексием II, предложившим начать отношения с чистого листа”.
“Внешне итоги переговоров в Свято-Даниловом монастыре выглядят скромно: две церкви поручили своим комиссиям по восстановлению связей приступить к совместной работе и выработать некое общее понимание некоторых спорных тем”, — пишет аналитик сайта Би-Би-Си (http://news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_3726000/3726857.stm).
С ним согласен и автор газеты “Известия” (19. 05), который, в частности, говорит: “Вчерашняя встреча двух иерархов была исторической, однако сенсаций не принесла. Потому что, несмотря на бодрые заявления, противоречия между двумя церквами остаются. Первое, в чем “зарубежники” исстари обвиняли “московских”, — сращивание с государственной властью. Но главное на сегодняшний день обвинение — в экуменизме. То есть в общении с неправославными конфессиями. “Экуменизм — это ересей ересь, — сказал митрополит Лавр в одном из интервью накануне приезда в Россию. — Поэтому важно, чтобы руководство Московской патриархии вышло из экуменистического движения”. Чтобы устранить противоречия, созданы комиссии РПЦ и РПЦЗ. Задача комиссий — “выработать совместное понимание” следующих тем: “О принципах взаимоотношений Церкви и государства”, “О принципах взаимоотношений Православной Церкви с неправославными общинами”. Если двум церквам удастся утрясти основные противоречия — единение состоится. Но для этого сторонам придется пойти на взаимные уступки”.
Визит в Россию делегации Русской Зарубежной Церкви во главе с митрополитом Нью-Йоркским и Восточно-Американским Лавром завершился 28 мая. Накануне Патриарха Алексия и митрополита Лавра принял в своей резиденции в Ново-Огарево президент В. Путин. По этому поводу “Независимая газета” (28. 05) отметила: “Таким образом, Владимир Путин в очередной раз продемонстрировал свою готовность решать проблемы не только государственные, но и церковные… Фактически Путину удалось сделать то, чего до сих пор не мог добиться Московский Патриархат”.
4. Фильм Мэла Гибсона “Страсти Христовы”
В конце апреля в широкий российский прокат вышел фильм “The Passion of the Christ” — “Страсти Христовы”. Его автор, один их популярных актеров, успешный режиссер и “оскаровский” лауреат Мел Гибсон, рассказал языком кино о мучениях и крестной смерти Спасителя.
Еще до появления ленты на американских экранах вокруг фильма разгорелись нешуточные споры (некоторые западные кинокритики вменили в вину режиссеру то, что фильм чрезмерно натуралистичный, кровавый и антисемитский). Эта полемика продолжилась и в российских СМИ.
Алексей Муравьев в сетевом “Русском журнале” (11. 03) утверждает, что “Гибсон не скрывает, что не делает уступок “объективизму” и политкорректности, а предлагает взгляд твердо верующего христианина-католика”. По мнению автора, в фильме нет антисемитизма: “Нет ни карикатурного изображения “злых иудеев”, ни перекладывания вины, ни даже выпячивания этнических особенностей”. “Дело тут не в видимом антисемитизме — в этом смысле претензии абсурдны. Дело в том, что в Америке действует определенный кодекс общественного поведения, в котором многие проявления христианских (особенно католических, но в принципе вообще религиозных) чувств и убеждений табуированы. Евангелие — книга “антисемитская” оттого (так считается), что из нее в европейском средневековье и в России делались антисемитские выводы и выводились обоснования для еврейских погромов. И поэтому только такое прочтение и представление евангельской истории допускается, в котором “объективизм” и “арианство” начисто вытесняют всю религиозную жизненность. Остается одна история, в которой очень трудно (да и не нужно) разбираться. А Гибсон это табу нарушил, ибо попытался показать Евангелие как настоящую историю убийства Сына Божия людьми-отступниками, забывшими, что они — Его творения”, — пишет автор.
Газета “Известия” (16. 03), продолжая тему скандала, замечает: “Самое любопытное, чего достиг Гибсон (это тоже осознаешь лишь задним числом, когда справляешься с эмоциями и включаешь логику): дичайший, действительно шокирующий натурализм и творимая на экране садистская несправедливость по отношению к страдальцу-Спасителю не порождают в душе никакой ответной агрессии. Ни к кому. Даже к тем, кто побивал и распинал. После фильма понимаешь, что все обвинения Гибсона чуть ли не в фашизме не требуют и малейших комментариев: скандал устроили люди, элементарно неадекватные. Отвечать на претензии, что Гибсон-де не осудил Пилата, сделав его трагической фигурой (они тоже звучат в зарубежной прессе), и вовсе глупо: обвинителям бы перечитать канонические Евангелия или хотя бы Булгакова”.
Екатерина Барабаш в “Независимой газете” (19. 03) переносит акцент с киноленты на зрителей: ““Страсти Христовы” оказались фильмом не про страсти и даже не про Христа. В большей степени он оказался фильмом про тех, кто пришел этот фильм смотреть. Пришли — и выяснили, что никто не хочет знать, как было на самом деле, всем хочется сказки. Боль и страдания, как правило, грязны, а нам хочется чистенького Спасителя, этакой расплывчатой фигуры в глубине веков с нимбом над головой”.
“Время новостей” (19. 03) также обращает внимание на реакцию зрительного зала: “Зритель невольно оказывается внутри происходящего, что, возможно, близко замыслу Гибсона. Режиссер предлагает нам как бы реальное присутствие при евангельских событиях, с тем, чтобы мы прониклись их смыслом и, увидев страдания Иисуса, сердцем поднялись до понимания его высокого предназначения”. “Нельзя не обратить внимание на то, что верующие христиане воспримут картину одним образом, атеисты — другим, верующие других конфессий — третьим, а отношение людей образованных, знающих весь комплекс проблем, связанных с трактовками Евангелия, будет отличаться от простодушного восприятия тех, кто сюжет о Христе знает в общих чертах”, — констатирует газета.
Обозреватели газеты “Культура” (1-7 апреля) считают, что “Гибсону удалось создать нечто большее и встать вровень с превосходящими его дарованием предшественниками. Если те компенсировали талантом ущербность веры, Гибсон избытком веры усилил талант”. Газета напоминает о художественном своеобразии фильма — все диалоги идут на арамейском, греческом и латыни. При этом режиссер строго следует Писанию и работает в “иконописном формате”.
Борис Фаликов в “Еженедельном журнале” (06. 03) высказывает мысль, что споры вокруг ленты Гибсона связаны не с содержанием его веры, а с ее горячностью: “Вопрос, собственно, не в том “что”, а в том “как”. И это впрямую подводит нас к одной из самых больных и трудноразрешимых проблем нашего времени. Как добиться, чтобы бескомпромиссное утверждение собственной веры не было использовано для ущемления чужой? Как быть с высоким градусом веры?”.
Газета Преображенского братства “Кифа” (№4) пишет о фильме в контексте его миссионерского значения: “Акцент на земных страданиях Спасителя не характерен для православия, в частности, для православия российского, порой балансирующего над пропастью монофизитства… Но, может быть, такой католический реализм сегодня не так уж и плох, и кто-то из зрителей обратится к первоисточнику? Прочитает Евангелие от Марка, к примеру, как сделал это в свое время митрополит Антоний (Блум)?”. “Нельзя отрицать миссионерское значение ленты американского режиссера: он свидетельствует о христианских ценностях. Но нельзя не согласиться и с теми, кто утверждает, что этот фильм явно не для слабонервных, и духовная его составляющая не столь очевидна, как того хотелось бы”, — подводит черту газета.
Обзор подготовили Александра и Борис Колымагины