Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 118, 2003
Зинаида ПАЛВАНОВА — родилась в Мордовии. Окончила Московский институт народного хозяйства им. Плеханова. Работала в Москве — сначала социологом, потом — сторожем. В 1990 г. уехала в Израиль. Автор четырех поэтических сборников и многих журнальных подборок. Живет в Иерусалиме.
Осень-2002 Ах, Москва, дожди с утра, а нырнёшь в метро - жара. Паришься, как с веником, с тесным современником. Ах, Израиль, бабья осень, божья благодать. Мягко стелет наша осень - жёстко спать. Жёстче бодрствовать, впрочем. Ездить страшновато. Жить ещё охота очень. Виновата. Жить охота скучно, просто - без Ирака, без Норд-Оста. Лучше душное метро, Лучше целое нутро. Время поселиться дома да в окошечко смотреть. Всё в округе по-другому. Безопасна только смерть. Вычислять судьбу не буду. Осень происходит всюду, осень для живых. Вот и к нам явилось чудо, вот и к нам явилось юдо - капель дождевых… Утро накануне войны с Ираком Медвежатами в лесу сосновом - В Иерусалиме, в декабре - Безымянные котята снова Разыгрались в солнечном дворе. Почему нечаянно и глупо Мы на них сквозь Шишкина глядим? Мы им вынесем густого супа И займёмся чем-нибудь своим. За морями нынче, за лесами Молодой российский окаём. А в двенадцать, как по расписанью, Заблестит дорога за окном. За компьютерами сидя, не пророним Слова до обеда. Быт наш сер. Кем покажемся мы посторонним - Инопланетянам, например? Странными такими существами С маленькой планетой на плечах, Странными такими существами С биотехносуетой в очах… Радио то слыша, то не слыша, Бодро тянем нашу жизнь с утра. Мир - игра, предложенная свыше. Кажется, военная игра. Что там впереди, не за горами? Старимся для вида, честно врём. Мы - котята. В смерть - и в ту сыграем, Если ненароком не помрём. * * * Грустная игрушка нынче - глобус. Всё чудней, всё меньше с каждым днем. Может, не садиться мне в автобус? Пассажиров многовато в нем. Может, мне пешком пройтись немного? Может, мне пешком на свете жить? Может быть, права моя тревога и полёт в Россию - отложить?.. Может быть, наоборот, скорее убежать отсюда навсегда? Без меня арабы и евреи Разберутся. Вряд ли - вот беда! Пробовать подстраховаться или жить, как будто мыслей этих нет? Может, Землю нашу захватили некие угонщики планет?.. Я живу, не ведая, не зная, где моя живая плоть помрёт. Женщина вселенская простая, я сажусь в автобус - и вперёд. * * * Готовилась к приезду твоему. Все окна в нашем доме перемыла. Ближневосточная сияла осень, и приближался день, и наступил. А начался с теракта он, со взрыва, на перекрёстке, что неподалёку от интерьера чистого, от кошки, от садика с осенними цветами. Я встретила тебя, и вот наш дом, семейный ужин с розовым вином и нежности внезапные наплывы, и новости, и вечность за углом, и взрывы. Чемодан Неужто знак нам свыше дан - покинуть наши палестины?.. …Стоит на свалке чемодан, большой, добротный, тёмно-синий. Пустой... Берём его, берём. И вот стоит он среди дома, как прямо в ночь сквозной проём, как ветер, как озноб, истома. В нём страхов наших вещество, в нём тайна тихая без фальши. Хозяин умер? Без него отправился хозяин дальше?.. Рассвет. И вновь тревожно мне. В квартире завелась прореха. …Или хозяин цел вполне? Прочь выбросил, чтоб не уехать? А может, чемоданов тьма в еврейском доме расплодилась, и этот - лишний? Я сама недавно делала уборку… Не разглядеть, что за углом, за чемоданом тёмно-синим. Набили тайну барахлом и под кровать вот-вот задвинем… * * * Взорвался осёл у автобуса. Осёл - арабский, автобус - еврейский. Автобус остался цел, чего об осле не скажешь. Добрые люди, умные люди навьючили смертью на этом свете мохнатого, тихого - и погнали на тот. И никто не сказал ему, что он в рай попадёт. * * * Ах, жизнь моя, мы вновь с тобой одни, чуть сонные, самим себе чудные. Ещё горят вечерние огни, точней, ночные. И гаснут на глазах. И розоват арбуз вселенной на небесном блюде. Уходит ночь. Горит её закат. Восходом это называют люди.
Зинаида ПАЛВАНОВА — родилась в Мордовии. Окончила Московский институт народного хозяйства им. Плеханова. Работала в Москве — сначала социологом, потом — сторожем. В 1990 г. уехала в Израиль. Автор четырех поэтических сборников и многих журнальных подборок. Живет в Иерусалиме.
Осень-2002 Ах, Москва, дожди с утра, а нырнёшь в метро - жара. Паришься, как с веником, с тесным современником. Ах, Израиль, бабья осень, божья благодать. Мягко стелет наша осень - жёстко спать. Жёстче бодрствовать, впрочем. Ездить страшновато. Жить ещё охота очень. Виновата. Жить охота скучно, просто - без Ирака, без Норд-Оста. Лучше душное метро, Лучше целое нутро. Время поселиться дома да в окошечко смотреть. Всё в округе по-другому. Безопасна только смерть. Вычислять судьбу не буду. Осень происходит всюду, осень для живых. Вот и к нам явилось чудо, вот и к нам явилось юдо - капель дождевых… Утро накануне войны с Ираком Медвежатами в лесу сосновом - В Иерусалиме, в декабре - Безымянные котята снова Разыгрались в солнечном дворе. Почему нечаянно и глупо Мы на них сквозь Шишкина глядим? Мы им вынесем густого супа И займёмся чем-нибудь своим. За морями нынче, за лесами Молодой российский окаём. А в двенадцать, как по расписанью, Заблестит дорога за окном. За компьютерами сидя, не пророним Слова до обеда. Быт наш сер. Кем покажемся мы посторонним - Инопланетянам, например? Странными такими существами С маленькой планетой на плечах, Странными такими существами С биотехносуетой в очах… Радио то слыша, то не слыша, Бодро тянем нашу жизнь с утра. Мир - игра, предложенная свыше. Кажется, военная игра. Что там впереди, не за горами? Старимся для вида, честно врём. Мы - котята. В смерть - и в ту сыграем, Если ненароком не помрём. * * * Грустная игрушка нынче - глобус. Всё чудней, всё меньше с каждым днем. Может, не садиться мне в автобус? Пассажиров многовато в нем. Может, мне пешком пройтись немного? Может, мне пешком на свете жить? Может быть, права моя тревога и полёт в Россию - отложить?.. Может быть, наоборот, скорее убежать отсюда навсегда? Без меня арабы и евреи Разберутся. Вряд ли - вот беда! Пробовать подстраховаться или жить, как будто мыслей этих нет? Может, Землю нашу захватили некие угонщики планет?.. Я живу, не ведая, не зная, где моя живая плоть помрёт. Женщина вселенская простая, я сажусь в автобус - и вперёд. * * * Готовилась к приезду твоему. Все окна в нашем доме перемыла. Ближневосточная сияла осень, и приближался день, и наступил. А начался с теракта он, со взрыва, на перекрёстке, что неподалёку от интерьера чистого, от кошки, от садика с осенними цветами. Я встретила тебя, и вот наш дом, семейный ужин с розовым вином и нежности внезапные наплывы, и новости, и вечность за углом, и взрывы. Чемодан Неужто знак нам свыше дан - покинуть наши палестины?.. …Стоит на свалке чемодан, большой, добротный, тёмно-синий. Пустой... Берём его, берём. И вот стоит он среди дома, как прямо в ночь сквозной проём, как ветер, как озноб, истома. В нём страхов наших вещество, в нём тайна тихая без фальши. Хозяин умер? Без него отправился хозяин дальше?.. Рассвет. И вновь тревожно мне. В квартире завелась прореха. …Или хозяин цел вполне? Прочь выбросил, чтоб не уехать? А может, чемоданов тьма в еврейском доме расплодилась, и этот - лишний? Я сама недавно делала уборку… Не разглядеть, что за углом, за чемоданом тёмно-синим. Набили тайну барахлом и под кровать вот-вот задвинем… * * * Взорвался осёл у автобуса. Осёл - арабский, автобус - еврейский. Автобус остался цел, чего об осле не скажешь. Добрые люди, умные люди навьючили смертью на этом свете мохнатого, тихого - и погнали на тот. И никто не сказал ему, что он в рай попадёт. * * * Ах, жизнь моя, мы вновь с тобой одни, чуть сонные, самим себе чудные. Ещё горят вечерние огни, точней, ночные. И гаснут на глазах. И розоват арбуз вселенной на небесном блюде. Уходит ночь. Горит её закат. Восходом это называют люди.