Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 117, 2003
* * * Р.К. Зимой еще можно жить, если в подкладку вшить на два пальца ватин. Можно под Новый год справить и в свой черед день своих именин. В заснеженном городке из дома на холодке воздуха выйти вдохнуть, можно вернуться назад и там два раза подряд выпить и отдохнуть. С сосен падает дым, и снова ты молодым полагаешь себя. И рядом с тобой жена, и рюмка горит до дна, зрение ослепя. И в этот зимний денек пусть тебе невдомек, что тебе шестьдесят. Сейчас уже в дверь постучат, и ровно два дня назад ходил ты еще в детсад. 7 января 1997 г. Подземный переход Глоток ночного кислорода, Осенний дождик на лице, Необъяснимая свобода В начале жизни и в конце. Но сколько бы ни пел мне нищий В подземном переходе, он В испепеленной темнотище, Как я, сегодня обречен. Десятка пополняет кепку, И я теперь в расчете с ним. Кто ночью вышел на разведку - Всемирным замыслом храним. Юго-Запад Памяти З.Ш. В пригородном позабытом парке Вековые сумерки плывут. Здесь разбег для лайки и овчарки, Мне пора остановиться тут. А вокруг темнеет юго-запад, Я недаром выискал окно… Что мне надо? Память оцарапать, Если так у нас заведено. Здесь она жила за той портьерой, Здесь осталась до конца она, Вот сейчас гляжу на светло-серый Бледный силуэт ее окна. Много слез и много прибауток Вынес я на этом этаже. И теперь туманится рассудок, Так темно и в парке и в душе. Я под мертвый свет припоминаю Эту смесь безумья и добра, И она навек ушла по краю, Сделана из моего ребра. Здравствуй, Ева! До свиданья, Ева! Над метро последние огни. Жизнь ушла направо и налево, Посреди подземной толкотни. Вот и сесть пора в последний поезд В полутемный, сумрачный вагон. Дочитать неправильную повесть, На скамейке около колонн. В промежутке Холодок предосенний, На углу - кавардак, Листья бледных растений Разжимают кулак. Под минутную стрелку Оживает бытье, Вымой ложку, тарелку… А чего? Ничего. Вспомни зиму и лето, И забудь навсегда. О трамвай без билета, Суеты череда. Словно круг циферблата, Электричка в пути, Где долги и зарплата, Все еще впереди. Пассажирский, товарный, Белорусский вокзал, Каплей воска янтарной Оплывает опал. Вот и кончены сутки, Вот и ключ и замок, Где-то там, в промежутке, Сроки поздних эклог, Между "буду" и "стану". Между светом и тьмой, И летит по экрану Правда жизни чужой. * * * Родная жизнь, окно полуподвала, А жизнь прошла - как будто не бывала. Родная речь, обмолвка, оговорка, А жизнь была - и эта жизнь прогоркла. Под сивый дождь, под суету полудня, Она была и горестна, и чудна, Наотмашь била, слезы осушая, Она была родная и чужая. И проходным двором за подворотней Рублем дарила, обирала сотней. И подводила к темному бульвару, И подбирала между делом пару, Вручала ключ и запирала двери, И возвращала лучшие потери, И в страшный час над городской рекою Сулила мне забвенья и покоя. Трубная площадь Там две горы. Одна к другой идет. И между ними - улица распадом. И сколько бы ни стоил переход, Он ерунда, когда тебя нет рядом. Я прожил здесь военные года, Я помню "мессершмиты", помню "тигры", Я помню, как сдавали города, Как Химок немцы в октябре достигли. И помню я сорок четвертый год, Медаль "Освобожденье Будапешта", Через бульвар натоптанный проход, Где было облюбованное место. Там торговали сладенькой водой Под именем любимым "газировка". И прятал лейтенантик молодой В карман купюры, сложенные ловко. Я помню "Парк культуры", где стоял Немецкий танк с пробоиной корявой, Я помню, как на Киевский вокзал Пришел победный эшелон со славой. И вот теперь в разъезженном такси Мы с горки забираемся на горку. И сколько ты ни плачь и ни проси, Мне не уехать к твоему Нью-Йорку. Поскольку все со мной случилось здесь, Печатников зияет переулок, И в эту гору скудную залезть - Есть лучшая из мировых прогулок. Ведь снова жизнь не спеть, не повторить, Она нас настигает и пленяет. Ну, чем меня ты можешь одарить? А прошлое вовек не изменяет. Музыка На изгибе улицы парижской, И на финской каменной гряде, Ты была далекой или близкой, Но не оставляющей нигде. В ресторанном затемненном зале, От тебя живился алкоголь, И ладони женские бросали Розы, деньги, раковины, соль. И в полночный час, когда на смену Тучам пробивается звезда, Воспевала верность и измену, Но не отступала никогда. Положивши голову на деку, Смертный пересиливала гул, Мрачно подпевала человеку, Если он с "Титаником" тонул. Никакой не брезговала пьянкой, На земле в последний бой вела, Ты была и скрипкой и шарманкой, Замыслом космическим была. И бывает: средь толпы безумной, Я к тебе прислушаюсь и - вот: Мне приказ ударный или струнный Не спешить и сделать поворот. И тогда один в широком поле Слушаю твой праведный прибой - То, что мы вдвоем перебороли, То, что мы решили меж собой.