Опубликовано в журнале Континент, номер 111, 2002
Михаил КОПЕЛИОВИЧ— родился в 1937 году в Харькове. Окончил Харьковский политехнический институт, работал по специальности. С 1990 г. живет в Израиле. Как литературный критик и публицист выступает с 1960-х гг. Печатался в журналах «Звезда», «Знамя», «Нева», «Новый мир» (до 1991 г. под псевдонимом М. Санин), в «Континенте», израильской журнально-газетной периодике.
Михаил КОПЕЛИОВИЧ
БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ ГОРДИЕВ УЗЕЛ
Согласно древнегреческой легенде, фригийский царь Гордий привязал ярмо к дышлу телеги запутанным узлом, который никому не удавалось распутать. Александр Македонский разрубил узел мечом. Отсюда «разрубить гордиев узел» — принять быстрое и смелое решение запутанного и сложного вопроса.
Энциклопедический словарь.
I. Как мы дошли до жизни такой?
Сперва все было шито-крыто: уступки делались в тиши.
А после — с шумом. И пиши — пропало. Мы теперь шиши,
мы — у разбитого корыта.
Неизвестный автор.
Вспомним недавнюю историю.
В 1992 году Правительство Израиля возглавил Ицхак Рабин, незадолго до этого избранный лидером социалистической партии труда (Аводы), которая одержала победу на всеобщих выборах впервые за последние пятнадцать лет. (Начиная с 1977 года в стране правил правый блок Ликуд[1] во главе с Менахемом Бегином, а затем Ицхаком Шамиром.)
Знал ли Рабин о тайных мирных переговорах с Организацией освобождения Палестины2, которые велись по инициативе его однопартийцев Шимона Переса (ныне министра иностранных дел в правительстве национального единства под руководством ликудовца Ариэля Шарона) и Йоси Бейлина (экс-министра юстиции)? На этот вопрос нет ясного и однозначного ответа. Я допускаю, учитывая неисцелимую страсть Ш.Переса к разного рода политическим интригам и трюкам, что эти переговоры велись за спиной Рабина. Лишним свидетельством в пользу этого предположения служит никогда не прекращавшееся соперничество между лидерами Аводы за первое место в партии. Как бы там ни было, в своих предвыборных выступлениях Рабин ни единым словом не
обмолвился о ведущихся переговорах (которые к тому же, по действовавшему тогда законодательству, являлись незаконными — ООП квалифицировалась как враг Израиля).
Для большинства граждан страны официально объявленное летом 1993 года достижение некой договоренности с ООП было как гром среди ясного неба. Не успели мы опомниться, как 13 сентября состоялась знаменитая церемония на лужайке у Белого Дома в Вашингтоне, где светло улыбающийся Арафат и натужно улыбающийся Рабин обменялись первым — историческим — рукопожатием. Ах, если бы все ограничилось этой примирительной показухой! Увы, там же было подписано начальное, но далекоидущее соглашение, которое принято называть первым норвежским, или «Осло-1» —— по имени страны и города, выбранных в качестве места ведения тайных переговоров, успех которых предопределил все последующие печальные (может, уместнее сказать: роковые?) для Израиля события. В основу соглашения «Осло-1» был положен благородно-демагогический принцип «Территории в обмен на мир». Девизом соглашения, его, так сказать, личным клеймом стал слоган «Газа и Йерихон — вначале»[3].
По данному соглашению Израиль должен был передать палестинскому автономному образованию (в дальнейшем — Палестинская автономия, ПА) указанные территории, с точки зрения международного права считающиеся оккупированными (хотя их происхождение совершенно аналогично происхождению бывшей Восточной Пруссии или Южнокурильской гряды). А что «передавала» Израилю будущая ПА? Воздух, один воздух. Собственно, обязательства, взятые на себя нашим партнером, сводились к одному: признанию права Израиля на существование, подкрепленному исключением из известной Палестинской хартии (принятой в Каире в 1964 году) пунктов, провозглашающих уничтожение нашей страны в качестве конечной цели борьбы палестинского народа за национальную независимость и создание собственного национального государства на всей территории бывшей подмандатной Палестины. Арафат подписал соответствующее обязательство, однако довольно скоро, выступая в мечети Йоханнесбурга (Южная Африка), заявил, что любое соглашение, подписанное с врагом ислама, есть лишь тактическая уловка и в подходящий момент его (соглашение) можно — и нужно! — аннулировать. (При этом он сослался на соответствующий «завет» пророка Мухаммеда.)
Теперь я хочу вкратце проанализировать юридическую основу соглашения «Осло-1». Во-первых, что представляли собой сами «высокие договаривающиеся стороны»? С одной стороны, Государство Израиль, с другой же — политическая (правильнее: террористическая) организация, узурпировавшая право представлять все арабское население так называемых «оккупированных территорий» (в дальнейшем — территорий). Ясно, что с одного партнера, если он нарушит достигнутые договоренности, можно спросить (тем более что этот партнер, т.е. Израиль, является к тому же членом Организации Объединенных Наций — ООН), а с другого? Он (т.е. она, ООП) всегда может сказать: я не я, и хата не моя…
Во-вторых, соглашением «Газа и Йерихон — вначале» предусматривалось создание на соответствующих территориях автономной администрации, в чьи обязанности (они же прерогативы) входило осуществлять руководство сугубо внутренними делами создаваемой автономии, включая поддержание общественного порядка, но исключая ведение дел международных и тем более военно-стратегических. Иными словами, в отношении сторон изначально закладывалось антагонистическое противоречие между договорным партнерством (т.е., выражаясь фигурально, одинаковым весом подписей под соглашением, а стало быть, и тех, кто их поставил) и декларируемой вертикалью «господство-подчинение», когда часть (автономия) как бы признает свое неравенство с целым (государством). В случае позитивного развития мирного процесса по модели Осло (в дальнейшем — «мирного процесса»; кавычки иронические) это противоречие осталось бы нереализованным (победителей не судят). В противном же случае оно привело бы — и на самом деле привело! — к перерастанию отношений договорного партнерства в партнерство политическое, как если бы ПА признавалась суверенным государством. Тем самым все контакты израильских политических деятелей с палестинскими обрели бы — и обрели-таки! — статус межгосударственных. И что же в таком случае остается от соглашения «Осло-1»?
Наконец, третье и, пожалуй, самое важное. Из того обстоятельства, что предусмотренный норвежским соглашением «товарообмен» был по определению неравноценным (территории — нечто осязаемое, а мир — не более чем термин, к тому же допускающий самые разные толкования), неизбежно вытекало: «меновой товар» Израиля подкреплялся математическим расчетом и географическими картами, тогда как палестинский «эквивалент» — одними словесными заверениями. Когда дело дойдет до реализации соглашения, можно до хрипоты спорить из-за каждого квадратного сантиметра передаваемой площади, из-за каждого кустика или камешка (в Иудейской пустыне, где я живу, последних больше, чем первых), но могут ли стать предметом дискуссии «кванты мира»?
Короче говоря, соглашение «Осло-1» заведомо обрекало Израиль на роль мальчика для битья. В то же время ООП получала куда более почетную и выигрышную роль — перманентного жалобщика. Так оно дальше и повелось. ООП делала вид, что скрупулезно выполняет соглашение, а вид такой, как ясно из вышесказанного, делать ей было легко: ведь, по сути, ей и нечего было выполнять (в обязательствах ООП не содержалось ничего материального и, стало быть, доступного проверке).
Приведу лишь один пример. Из опубликованных в разное время палестинских документов известно, с помощью какой процедуры, весьма, кстати, запутанной и сложной, только и могут вноситься изменения в упоминавшуюся выше Палестинскую хартию. Эта процедура даже сложнее той, на базе которой принимаются поправки к конституции США. Так вот, декларируемое в соглашении «Осло-1» исключение враждебных Израилю пунктов хартии — а они там все враждебные, без них хартия лишается всякого реального содержания — было осуществлено без соблюдения обязательной процедуры. То есть, по Твардовскому, «обозначено в меню, а в натуре нету». И до сих пор, конечно, нету. Израиль по этому поводу время от времени «пускал большую волну», но ему ни разу не удалось взвихрить мертвую зыбь, ибо в ответ на наши запоздалые ламентации мы слышали лишь одно: ну что вы придираетесь к пустякам? Ведь Арафат поклялся лично Клинтону, а это стоит дороже всяких формальных процедур.
Зато уж если жаловался Арафат, его хриплые вопли с сочувствием слушал весь мир. И тот же Клинтон пенял Рабину за крохоборство: стыдно, мол, свариться из-за каждого квадратного метра.
Но это все дела, так сказать, подковерные. На ковре же происходили события, для обозначения которых больше всего подходит русское слово «липа». Наши сторонники мира любой ценой (помните старую советскую шутку насчет борьбы за мир, при которой камня на камне не останется?) рисовали грядущие радужные перспективы, как-то: установление тесных отношений со всеми арабскими соседями, вхождение Израиля в Лигу арабских стран, разработка совместных экономических и экологических проектов в интересах всех участников, интенсивный культурный, спортивный и всякий иной обмен. Впрочем, к чему перечислять? Главный архитектор соглашения «Осло-1» Шимон Перес подробно и красочно изобразил их в своей одиозной (по степени утопизма) книге «Новый Ближний Восток».
Могут просить: а где были трезвые головы, которыми так славится во всем мире еврейский народ? Они были там, где им и положено обретаться: на шеях людей, которые могли бы сказать обо всем происходящем словами Франсуа Вийона:
Я — Франсуа, чему не рад.
Увы, ждет смерть злодея.
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея [4].
Понятно, что «злодеем» в нашем геополитическом контексте оказывается весь Израиль, несправедливо (нет правды на земле!) включая и тех, кто вовремя предостерегал своих соотечественников против самой чудовищной в истории государства авантюры, в которую втягивают его недальновидные и безответственные политики.
У соглашения «Осло-1» и последовавших за ним «Осло-2», соглашения по Хеврону и т.д. и т.п. была еще одна теневая сторона. Теневая и в самом прямом смысле: ее нельзя было предвидеть instatunasendi (в состоянии возникновения) И в переносном: она служила источником последующих раздоров внутри самого израильского народа. Дело в том, что в Израиле существуют так называемые «поселенцы». Это люди, проживающие на тех самых — «оккупированных» — территориях[5]. Их около двухсот тысяч человек (я — один из них). Понятно, что любой территориальный передел не может не затронуть жизненные интересы этой категории израильского народа.
Поселенцы, понимая, что сулит им «мирный процесс» по принципу «Территории в обмен на мир», вскоре после заключения соглашения «Осло-1» стали производить резкие «телодвижения»: устраивать митинги, демонстрации, пикеты. На проблематичных (с точки зрения возможного «обмена на мир») участках местности предпринимались попытки самочинного захвата пустующих земель и установки там временных приспособлений для жилья, дабы «застолбить» эти участки в качестве основы новых поселений. Армия по указанию правительства Рабина разгоняла демонстрации силой, выдворяла поселенцев с земель, занятых ими явочным порядком, и конфисковывала их палатки. Многие непокорные задерживались, а кое-кто и приговаривался по суду к тюремному заключению и денежным штрафам. Одновременно сверху была развязана оголтелая кампания по дискредитации поселенцев. В чем их только не обвиняли! И в том, что они служат препятствием на пути ко всеобщему миру на Ближнем Востоке. И в том, что армия вынуждена, с постоянным риском для жизни наших солдат («наших детей»), защищать их от чуть ли не справедливого гнева арабов, для которых они, поселенцы, — кость в горле. (Иными словами, они — и обуза для собственного государства, и постоянный источник раздражения для преобладающего в этих районах арабского населения.) Их называли расистами, религиозными экстремистами (значительная часть поселенцев — хотя далеко не все — принадлежит к тому крылу иудаизма, которое именуют у нас религиозными сионистами, или «вязаными кипами»[6]), врагами мира. Кое-кто из «друзей мира» доходил в своем поношении поселенцев до полного беспредела. Так, один профессор сравнил детей поселенцев с воспитанниками «гитлерюгенда». Другой златоуст вообще усомнился в принадлежности поселенцев к еврейскому народу, так как последний традиционно миролюбив и кроток (и это при том, что в Библии Всевышний называет евреев народом жестоковыйным); у «этих» же в одной руке мастерок, в другой — автомат «узи». А уж утверждение, будто поселенцы с самого начала знали, на что шли, не могли не понимать, что рано или поздно им придется убираться с «чужой земли», стало общим местом пропагандистского официоза.
А палестинский террор меж тем продолжался.
…Будучи в начале 90-х годов молодым репатриантом (прибыл в страну в 1990-м), я не очень-то разбирался в здешних политических реалиях и потому не считал себя вправе публично высказывать свой взгляд на «мирный процесс» и порожденные им побочные процессы, одним из которых и была травля поселенцев. Однако когда эта травля, как мне показалось, достигла своего апогея, я не выдержал. К декабрю 1993 года относится мое первое печатное выступление по поводу соглашения «Осло-1» и всего того негативного, что, с моей точки зрения, оно повлекло за собой для народа Израиля. В одной из тогдашних газет на русском языке я поместил статью под названием «Я не принимаю эту логику. Размышления репатрианта из России». В ней я писал:
«Я не воинствующий противник соглашения и не одобряю те действия поселенцев, которые представители правительства называют то хулиганством, то вооруженным покушением на общественный порядок и спокойствие. Но меня очень смущают некоторые вещи. <…>
Вольно или невольно (хочу все-таки думать, что невольно) нас приучают к мысли о рутинности того образа жизни, который с некоторых пор характеризует израильскую действительность. <…>
Сегодня мы начали привыкать к еженедельному убийству евреев на территории еврейского государства, а завтра, того и гляди, привыкнем к тому, что такое будет случаться ежедневно.
И это еще не всё. Ныне мы являемся свидетелями и некоего куда более опасного развития событий. Для нас становится нормой двойная бухгалтерия в оценке актов террора и ответных акций поселенцев. Так, например, министр строительства Бен-Элиэзер[7] пригрозил нарушителям выводом армии из поселений, т.е., по сути, припугнул их тем, что истэблишмент готов бросить своих сограждан на произвол судьбы. Только вдумайтесь: палестинский террор для истэблишмента — не более чем повод для сетований и заклинаний насчет воли к миру; действия же собственных соплеменников, чье возмущение, даже если оно и выливается в нелегальные формы, вполне понятно и целиком оправданно, — основание для грубых, подчас хамских окриков и зловещих, порой совершенно нецивилизованных угроз.
Нет, я отказываюсь понимать подобную логику и аксиологию. Ценностные приоритеты не могут зависеть от сиюминутной конъюнктуры, иначе — конец вообще всем ценностям»…
Так оно дальше и пошло: террор со стороны наших «великодушных» партнеров по «мирному процессу», не только не ослабевавший с течением времени, но, напротив, становившийся чем дальше, тем более наглым и оголтелым [8]; все более далеко идущие территориальные уступки со стороны Израиля; демагогия израильских сторонников мира, дошедшая до того, что была придумана «теория» наподобие сталинской 30-х годов (с ростом успехов «мирного процесса» ожесточение его противников будет возрастать, а следовательно, человеческие жертвы неизбежны); шельмование поселенцев, из-за которых, дескать, и продолжаются наши трудности с палестинцами.
Впрочем, постепенно растет число граждан, осознающих, что с этим «мирным процессом» происходит что-то не то. Теракты не прекращаются, жертвы множатся, в обществе берут верх отчаяние и безнадежность, раскол в народе усиливается, а власти ведут себя так, как будто не происходит ничего экстраординарного. Страна, вопреки всякой логике, судорожно карабкалась «вверх по лестнице, ведущей вниз».
В сентябре 1994 года я (совместно с сыном Дмитрием) написал статью под заголовком «Рабин и поджигатели», в которой проведена аналогия между происходящим в Израиле и ситуацией, воплощенной в знаменитой пьесе Макса Фриша «Бидерман и поджигатели» (русский перевод опубликован в журнале «Иностранная литература» в 1965 году). Некие злоумышленники, не таясь, устраивают поджоги домов обывателей. Тактика поджигателей состоит в следующем: сперва кто-то из них просит приюта у хозяев, затем являются другие и поселяются на чердаке дома, и, наконец, там появляются канистры с бензином. Хозяева чувствуют неладное, но вместо того, чтобы выгнать опасных гостей, ведут с ними «мирные переговоры». Те охотно участвуют в этом фарсе, но дело свое (подготовку к поджогу) продолжают. Бидерман, чье имя вынесено в заглавие пьесы, пытается увещевать поджигателей, забравшихся к нему в дом. Обращаясь к одному из них, он говорит: «Мой друг (! — М.К.), уверяю вас, у меня есть чувство юмора. Но ваши шутки заходят слишком далеко». И что же он слышит в ответ? «Шутки — хороший способ надувательства. Есть еще два способа: сентиментальничанье и… О, это наилучший способ: он заключается в том, чтобы говорить людям неприкрытую правду. Никто ей не верит». В итоге спички поджигателям вручает сам Бидерман! (Точно так же наши мудрые правители оснастили оружием так называемую полицию ПА.)
В пьесе Фриша есть еще всезнающий Хор, который на протяжении всего действия только комментирует его, но однажды глава Хора не выдерживает и вступает в непосредственный контакт с Бидерманом, прося его объяснить, почему он терпит наличие у себя на чердаке канистры с горючим. Ответ Бидермана гласит: «Я хочу, прежде всего, мира и спокойствия!».
Дом Бидермана сгорает, а его хозяева проваливаются в преисподнюю.
Авторы статьи, напечатанной в Израиле (в той же газете Менделевича) и в США (в «Новом руссом слове»), воспользовались пьесой в качестве матрицы. Вот что у нас получилось: Израиль — дом Бидермана, поджигатели — Арафат и К╟, Хор — здравомыслящая часть народа Израиля, Бидерман — Рабин.
Приведу здесь два концовочных абзаца нашей статьи:
«Фришевский Бидерман — псевдогуманист. Свои, бесспорно высокие, принципы (либерализм, стремление к миру и сострадание к ближнему) он не умеет защищать, за что и расплачивается собственными достоянием и жизнью (вдобавок, и жизнью жены, но она — такой же Бидерман, только в юбке). Однако — собственными! Наши же бидерманы рискуют жизнями миллионов своих сограждан. Не только тех, кто близоруко поддерживает их политику, но и более проницательного Хора.
Отсюда вывод: бидерманы, чтобы не провалиться в преисподнюю и (куда большее преступление!) не увлечь за собой всех нас (и «левых», и «правых», и правых, и виноватых), должны, наконец, преодолеть свое оголтелое миролюбие и перестать называть глупость судьбой; Хор же — не уставать предупреждать (в частности, и через газеты, поскольку наши бидерманы главным образом из них узнают о грозящей опасности), куда может завести страну проводимая бидерманами «мирная» политика».
Спустя год бидерман Рабин провалился… в ту самую яму, которую нерасчетливо копал под фундамент «мира». Сам факт его убийства (до конца так и не расследованный) был тяжким потрясением для страны. Но сегодня следует признать, что погибший сделал немало для того, чтобы развязать в израильском обществе столь разрушительные силы.
В смерти Рабина израильские левые обвинили весь национальный лагерь. Вдова убитого во всех своих выступлениях и интервью давала понять, что, кроме прямого убийцы, осужденного к пожизненному заключению, есть еще один — ненаказанный. Всем было ясно, что Лея Рабин имеет в виду не кого иного, как главу Ликуда и лидера оппозиции Биньямина Нетаниягу. (В том, что Игаль Амир в одиночку замыслил и осуществил покушение на Рабина, сомневаются сегодня многие граждане страны. Да и семья покойного не раз ставила вопрос о необходимости доследования этого преступления. Однако влиятельные силы в израильском обществе, включая общую службу безопасности ШАБАК, всячески препятствуют установлению истины и умело затыкают рты сомневающимся. Видимо, у них есть на это веские причины.)
По аналогии с теми, кто до него пали от рук палестинских террористов, недавние соратники Рабина назвали его «жертвой мира». Они же призвали извиниться противников «мирного процесса» во имя всенародного единства и сплоченности. Приходится признать, что в обстановке развязанной властями «охоты на ведьм» часть правого лагеря сочла за лучшее принять на себя долю вины за случившееся и «пригнуть голову». Левые, во главе которых стал Перес, цинично воспользовались выгодной для них ситуацией и решили провести досрочные выборы в Кнессет. Но, к великому своему изумлению, проиграли их. Пришедшее к власти правительство Нетаниягу, вместо того чтобы капитально изменить политику в отношении «мирного процесса» (чего следовало ожидать, поскольку новый премьер-министр подробно и обстоятельно изложил свои взгляды в книге «Место под солнцем», переведенной и на русский язык), продолжило тактику территориальных уступок ООП в обмен на… террор и запугивание. В январе 1997 года было подписано соглашение о Хевроне, и тем самым еврейский квартал города (Авраам-авину[9]), находящийся в низине, оказался на мушке у тех, кто занял господствующие высоты арабского квартала Абу-Снейна. В марте 2001 года десятимесячная Шалхеват Пас была убита пулей палестинского снайпера, стрелявшего из Абу-Снейна по Авраам-авину.
Еще ранее, в сентябре 1996-го, Арафат искусственно спровоцировал кризис из-за открытия туннеля Хасмонеев в Иерусалиме, якобы служащего подкопом под мечеть Аль-Акса. В результате вооруженного конфликта, развязанного властями ПА, погибли четырнадцать израильских военнослужащих. Нетаниягу проглотил эту горькую пилюлю, ограничившись воинственными заявлениями. А терроризм, с точки зрения палестинцев, подтвердивший свою эффективность в плане выбивания из Израиля дальнейших уступок, продолжал расти и крепнуть.
Правительство Нетаниягу пало в 1999 году, еще успев напоследок подписать капитулянтские соглашения на ферме Уай (США). Новый премьер Барак не только продолжил политику уступок, но буквально засыпал и президента Сирии Асада (тогда еще старшего), и «раиса»[10] Арафата предложениями о передаче дальнейших территорий, включая Голанские высоты, большой кровью завоеванные в Шестидневной войне (июнь 1967), девяносто пять процентов Западного берега Иордана и восточный Иерусалим. Не взяли — ибо рассчитывали на еще большие уступки Израиля, а кроме того, не хотели платить ту цену, которую «заломил» Барак: сделать заявление об отсутствии каких-либо еще территориальных претензий к Израилю. Поскольку судьба отпустила Бараку мало времени на его художества, вышло так (что на выборах 2001 года ставилось в заслугу Бараку), что при нем палестинцы фактически ничего не получили. Ничего? Нет, кое-что они все-таки получили: слабый Израиль, неспособный эффективно сопротивляться их давлению — дипломатическому и террористическому, готовый уступать и уступать, расколотый и деморализованный. И еще Барак, уступая нажиму своих «сторонников мира», вывел войска из Южного Ливана, где они находились с 1982 года. Причем, по многочисленным свидетельствам, это не была организованная акция. Нет, то было постыдное беспорядочное бегство под покровом ночи, и лидер ливанской Хизбаллы шейх Насралла, объявивший на следующее утро о великой победе над израильским «агрессором», имел все основания чувствовать себя триумфатором. Барак же напрасно пытался «перекричать» Насраллу в духе уже традиционного израильского «миротворчества» с поджатым хвостом. А ливано-израильская граница, не укрепленная заранее, вновь стала уязвимой для террористов Хизбаллы, и когда еще ее доведут до кондиции…
Арафат получил наглядное подтверждение того, что силовому давлению теперешний Израиль противиться не в состоянии. Тогда же была запланирована интифада Аль-Акса, развязанная спустя несколько месяцев, 28 сентября 2000 года.
II. Кто виноват?
Кто виноват? О, виноватых тьма!
Но это необычная вина.
Похоже, горе тут не от ума,
А от того, что спятила страна.
Неизвестный автор.
Описанная выше кутерьма имеет своих виновников. Причем, что интересно, главные виновники — те, кто хотел как лучше. Тут можно вспомнить массу известных афоризмов, начиная с древнего: «Добрыми намерениями вымощена дорога в ад» и кончая новейшим: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Вина отдельных людей, организаций, целых народов (при том, что любой народ состоит из индивидов с разными интересами, нередко он действует как единый организм, как Сверхличность) в «искривлении хода истории»[11] определяется тем, что каждое очередное искривление замешено на забвении печальных уроков прежних.
Вот, к примеру. Ближневосточные реалии последних лет иной раз сравнивают с европейскими второй половины 30-х годов XX века. Имеется в виду главным образом политика умиротворения агрессора, проводимая Англией и Францией по отношению к Германии и Италии. Конкретно говорят о мюнхенском соглашении 1939 года, по которому умиротворители согласились с требованием фашистских акул об отторжении Судетской области от Чехословакии и присоединении ее к Германии. Справедливо расценивают мюнхенский сговор как прелюдию захвата Германией всей Чехословакии и последующих событий, катастрофических для Европы и большей части мира.
Похоже ли соглашение «Осло-1», заключенное пятьдесят пять лет спустя, на мюнхенское? Скорее нет, чем да. Потому что, в отличие от последнего, «наше» скреплено подписями руководителей обеих заинтересованных сторон — не только стремящейся к территориальным приобретениям (ООП), но и той, за счет которой эти приобретения осуществляются (Израиль)[12]. К тому же Израиль в сентябре 1993 года нельзя сравнивать с Чехословакией в том же месяце 1938-го. Чехословакию даже не спросили, согласна ли она отдать Судеты. Израиль же сам выступил инициатором примирения с палестинцами, сам назначил цену, которую готов за это заплатить. Германия и Италия в конце 30-х действовали напористо и нагло. ООП в начале 90-х — смиренно и просительно. Ведь она была примерно в положении Германии начала 20-х (если не хуже). Стало быть, единственная аналогия между Мюнхеном и Осло состоит в том, что «отдающая» сторона действовала во вред себе, но, к сожалению, этого не понимала. И в одном, и в другом случае уместна формулировка Черчилля: «Вы хотели избежать войны ценой позора, но в результате получили и то и другое».
Есть, однако, другая, более близкая и точная аналогия. Первым в Израиле ее озвучил, кажется, Авигдор Либерман, лидер правой партии «Наш дом — Израиль» (ее у нас в шутку обозвали филиалом черномырдинской партии «Наш дом — Россия»; впрочем, филиал оказался долговечнее «главной конторы»), но, уверен, она приходила на ум многим (мне в том числе).
Франция периода «странной войны» (1939-1940) и германской оккупации (1940-1944) — вот модель поведения Израиля в 90-е годы! Франция, в лице своих руководителей Петена и Лаваля, имевших несомненный мандат (дальше станет ясным, почему я это подчеркиваю) от большей части своего народа, отказалась от сопротивления оккупантам[13] во имя сохранения генофонда нации. Что ж. Генофонд (в переводе на общедоступный язык, шкуру) сохранить удалось, но какой ценой? Политико-психологическое состояние послевоенной Франции, вплоть до «второго пришествия» Де Голля, выходит за рамки настоящих заметок. Оно гениально представлено в романе Артура Кестлера «Век вожделения» (1950), недавно переведенном на русский язык и вышедшем в московском издательстве «Гудьял-Пресс» в 2000 году).
Так вот, в Израиле последних лет, в общественном настроении постепенно усиливались и стали доминировать духовная усталость, гедонизм, групповой эгоизм и то безрассудное, едва ли не рефлекторное чувство, которое по-русски принято обозначать восклицанием «Лишь бы не было войны!».
Назову также (без излишней конкретизации) причины, обусловившие ту динамику развития израильского общества, в силу которой оно стало таким, как есть. Во-первых, населению страны осточертели бесконечные войны за выживание, сопутствующее им напряжение национальных сил и неизбежные человеческие жертвы. Во-вторых, в Израиле выросло первое поколение молодежи, не участвовавшей ни в одной из войн и уверенной, что эпоха войн позади. В-третьих, этому ошеломительно новому для страны ощущению безопасности способствовала активная пропаганда наших миротворцев, особенно левоэкстремистской организации «Шалом ахшав» 14. Лозунги миротворцев: отступление Израиля к границам 1967 года, создание на всем пространстве «оккупированных территорий» независимого палестинского государства с неизбежной эвакуацией еврейских поселений — всех без исключения, безоговорочное признание права на возвращение в свои дома в Израиле всех палестинских беженцев, коим несть числа. В-четвертых, на ту же мельницу лили воду те, кто убеждал народ в безусловном военном преимуществе Израиля над его вероятными противниками (шапкозакидательство).
Но и это еще не все. В-пятых, с появлением духовно-мотивационного вакуума в головах и сердцах молодого поколения усилилось влияние настроений потребительства, широко распространился гедонизм, «жажда жизни» и т.д. и т.п. А где торжествует гедонизм, там вьют гнездо наркотики, промискуитет (беспорядочные половые связи), снижение рождаемости, рост венерических заболеваний и — в недавнее время — СПИДа, молодежная преступность и другие прелести потребительского общества. Наконец, в-шестых, часть молодежи стала отлынивать от воинской службы, без чего еще каких-нибудь полтора десятка лет назад не представлял себе начала жизненного пути ни один физически здоровый и психически нормальный юноша (исключая молодых ультраортодоксов, которые традиционно — повторяю, традиционно! — посвящали себя изучению еврейского духовного наследия, и общество до самого последнего времени с этим мирилось).
Может быть, я еще какие-нибудь из причин и пропустил. Но это не беда. Беда в том, что сколько их ни назови, следствия плачевны и постыдны. Сегодня Израиль, как никогда слаб, раздираем внутренними противоречиями, морально и национально дезориентирован, готов снять с себя «последнюю рубашку» и отдать ее любому, кто даст себе труд убедить — если надо, с помощью грубой силы — Израиль, а заодно и все мировое сообщество в том, что он, этот любой, больше нуждается в земле, нежели ее нынешний хозяин.
Чем не Франция между 1939-м и 1959-м годами? Страна, где одна гражданка, не стесняясь, говорит в радиоинтервью, что ни дня не останется в Израиле, если, не дай Бог, начнется новая война с нашими соседями (ужасно не столько сказанное, сколько то, что настало время, когда такое не стыдно говорить во всеуслышанье), а другой гражданин (еврей!) убивает киббуцного охранника (тоже еврея), чтобы завладеть ключами от склада оружия с целью продажи его палестинским террористам[15] и, стало быть, нажиться на будущих жертвах (опять же евреях), — такая страна, кто бы что ни говорил, становится легкой добычей для любого достаточно отважного и наглого разбойника!
Итак, подобно Франции означенного периода истории, Израиль впал в духовную амнезию, в своего рода душевную спячку, убаюканный своими вождями и идеологами, обещающими всем нам вечный мир и благоденствие после небольшого «инкубационного» периода, в ходе которого часть из нас перебьют, а другую — обездолят. Вот и первые виноватые появились: вожди и идеологи. И разве вина их не велика? Она не становится меньше от того, что хотели они хорошего. Получили-то что? (В смысле: чем «накормили» ведомых?) Их вина в том, что они не распознали актуальный исторический посыл, выдали желаемое за действительное, сперва морально, а затем и вещественно разоружили свою страну. В том, что они слишком доверились идеологическим догмам, слишком положились на свое «всезнание» и проводили свою линию, зашорив глаза и заткнув уши, отмахиваясь, как от назойливых мух, от возражений и увещеваний другого лагеря. Как будто, если он отказывался называть себя «лагерем мира», это означало, что он стремится к войне. И еще в том их вина, что даже убедившись в ошибочности выбранного ими пути (эта ошибочность имеет поддающийся точному расчету кровавый эквивалент), они — многие и главные из них — отказываются признать свою неправоту, а если кто-то и признает, то сквозь зубы и в очень странной «редакции»: дескать, фактически правы оказались наши оппоненты, но идеологически — наша неправота благородней, чем их правота; дескать, наше политическое поражение — из тех, в коих больше почета, чем в некоторых блистательных победах.
До сих пор все виноватые были у меня анонимны, хотя здесь, в Израиле, мы поименно помним всех, кто поднял руку за соглашение «Осло-1», когда всё только начиналось. Теперь, однако, пришло время назвать еще одного — персонального — виновника по имени и фамилии. Биньямин Нетаниягу, глава правительства Израиля в 1996-1999 годах. Когда он был лидером оппозиции (предшествующие четыре года, после поражения Ликуда на выборах 1992-го и ухода с поста главы партии Ицхака Шамира), он последовательно — и в Кнессете, и в своей уже упоминавшейся книге «Место под солнцем» — выступал против соглашения «Осло-1», утверждая, что оно делает Израиль во всех отношениях уязвимым и соблазняет наших врагов (партнеров по «мирному процессу») попытаться силой навязать нам свое понимание исторической справедливости. Увы, заняв премьерское кресло, он сжег все, чему поклонялся, и поклонился всему, что сжигал. Он продолжил им же охаянную политику своих предшественников. Разница ощущалась лишь в тоне: в отличие от Рабина и Переса, он отваживался чего-то требовать от Арафата. Но этот последний «в гробу видал» требования Нетаниягу и неизменно тактически его переигрывал. Во всяком случае, Хеврон Арафат получил, и «кузькину мать» из-за открытия туннеля Хасмонеев Израилю показал, и при поддержке Билла Клинтона навязал нам дальнейшие территориальные уступки, которые, к счастью, не были реализованы ни самим Нетаниягу, ни его бравым преемником на посту главы правительства, «израильским солдатом № 1», как называли Эхуда Барака его сторонники в ходе избирательной кампании 1999 года. Нетаниягу, останься он премьером, пришлось бы их реализовать, Барак же готов был на куда большие уступки, но ему не подфартило…
В общем и целом, «молодой, энергичный и уверенный в себе» Нетаниягу оказался таковым лишь на словах. На деле же — киселем. Выдвинувший его Шамир признал впоследствии свою ошибку, а один русскоязычный журналист справедливо назвал его «политическим шулером».
О вине экс-президента США, прекраснодушного трепача, честолюбца, шаловливого ребенка, легкомысленно и безответственно использовавшего мощь и влияние своей страны там, где хотела его левая нога[16], говорить считаю излишним: вина видна невооруженным глазом. Единственное, что можно по этому поводу заметить — давление Клинтона на Израиль росло прямо пропорционально нашей готовности уступать. Иными словами, не Клинтон вынуждал Израиль на уступки, а мы сами, своей все возрастающей уступчивостью провоцировали «друга Билла» на все большее вовлечение в наши дела, к нашей же невыгоде. В каком-то смысле Клинтон был нашим зеркалом, а на зеркало, как давно известно, «неча пенять, коли рожа крива».
Итак, я приблизился к главному, на мой взгляд, виновнику всего происходящего. В конце концов, даже диктатор и деспот не способен принести своему народу больше вреда, чем готов «проглотить» сам этот народ. Несколько перефразируя другого американского президента, Авраама Линкольна, скажу: можно все время давить на одного человека, можно на всех давить некоторое время, но нельзя все время давить на всех[17]. Так вот, я утверждаю, что народ Израиля позволил — сперва Пересу и его помощникам тайно спознаться с ООП, затем Рабину принять концепцию «мирного процесса» в трактовке Переса, потом Нетаниягу соблюдать дурную псевдодемократическую преемственность в выполнении ранее заключенных соглашений (хотя другая сторона и не думала их выполнять) и, наконец, Бараку так раскачать нашу общую лодку, что мы чуть было не угодили в волны Средиземного моря без спасательных поясов и подводного снаряжения. Эгоизм, о котором я говорил выше, до такой степени овладел большинством из нас, что, вздрогнув после очередного теракта, унесшего очередные человеческие жизни, мы заглушали естественный в этих обстоятельствах страх кто чем сумеет: упованием на мудрость правителей, знающих как лучше; шапкозакидательской жвачкой («мы всех сильней»); глубокомысленными рассуждениями о длительности и глубине еврейско-арабского конфликта, который не может разрешиться в одну минуту и без жертв; традиционным миролюбием евреев, которое рано или поздно расположит к нам наших врагов. И получалось (кто признавался себе в этом, кто — нет), что жертвы как бы не должны приниматься в расчет, или «мертвый, в гробе мирно спи — жизни радуйся, живущий». Такая вот философия с подлянкой!
И теперь я позволю себе — в третий и последний раз — процитировать собственный опубликованный текст (опубликован в израильской газете «Новости недели» 14 декабря 2000 года):
«Далеко не каждому политическому лидеру приходится оперировать в своих расчетах мега (десять в шестой степени) — трупами и гига (десять в девятой степени) — покойниками[18]. Но даже и десять в первой степени, то есть просто десять (ну, двадцать, ну, пятьдесят) трупов — дело для политика привычное и легко усвояемое его психикой. И не только мы не считаем политиков безумными людьми — они и не являются таковыми. (Или надо признать самое эту профессию исключительной привилегией сумасшедших.) Просто у них опасно низкий порог психической адаптации, а гибкость приспособляемости к любой гадости напоминает вкусовую неразборчивость животных-трупоедов. Но мы сами — народ, население, электорат, просто люди, наконец, — недалеко ушли от политиков. И в этом — одна из причин происходящего сегодня на нашей земле. Наших детей убивают — мы притерпелись и к этому. Нам говорят: «Нет альтернативы мирному процессу». То есть или мир (то, что творится у нас сейчас, по мнению многих, — тоже своего рода мир), или война. Войны мы, конечно, не хотим. Но попробуем хоть на миг «выключить» свой механизм психической адаптации (черта с два он позволит нам себя выключить!) и вспомним мудрую притчу: «Во время мира сыновья хоронят отцов; во время войны отцы хоронят сыновей». Кто кого у нас сегодня хоронит?..»
Похоже, все-таки, что в последние месяцы и здравый смысл, и простое человеческое сострадание начинают брать верх в народе Израиля. По-видимому, и неумолимость нашего адаптационного механизма имеет свои пределы. Мы, конечно, ко многому притерпелись, и нам еще долго расхлебывать то «великое варево», которое, с нашего молчаливого (а иногда и громогласного) согласия, вот уже более семи лет варят наши руководители (и левые, и правые). Но, сдается мне, три израильских босса в период с 1999-го по март 2001 года: Барак, Бейлин и Бен-Ами — сыпанули в котел «мирного процесса» столько перцу, что даже израильские луженые желудки начали отторгать эту политическую пищу. И Барак — с печки бряк! Впрочем, радоваться рано. Болезнь глубоко поразила национальный организм. Исцелится ли он без осложнений? Бог весть…
III. Что делать?
Все просто: поступить по-македонски
и чертов этот узел разрубить:
«великую иллюзию» избыть
и к делу перейти от пустозвонства.
Неизвестный автор.
Заголовок статьи в израильской газете «Вести» (12 апреля 2001): «Столетняя война на Ближнем Востоке». Автор — тельавивский профессор Элиэзер Гилади, хорошо известный по разработанному им и осуществляемому на практике проекту долговременного финансирования научной деятельности ученых-репатриантов в израильских университетах.
Вот несколько цитат из этой статьи:
«Нельзя забывать, что палестинцы никогда не признавали «зеленую черту»[19] окончательной границей Государства Израиль. Поэтому и нам не стоит признавать ее в качестве постоянной границы, как того требуют палестинцы теперь. <…>
Любая война, которую вело наше государство, — эпизод в истории столетней войны, навязанной нам палестинцами и их арабскими союзниками. То, что мы называем войной, — всего лишь сражение. А сражение начинается, когда одна из сторон рассчитывает добиться перелома в ходе войны. <…>
Полгода назад Арафат решил дать нам бой, от которого, как он полагает, будет больше толку, чем от переговоров. Его расчет строился не только на оценке собственных сил, но и на пораженческих настроениях Эхуда Барака и всего тогдашнего израильского правительства. Палестинский лидер знал, как левые идеологи и пресса промывают мозги нашей публике, убеждая ее в том, что «проблема не может быть разрешена силой». На деле это означало, что лишь палестинцам позволено прибегать к силе, а нам остается капитулировать перед их непомерными требованиями. <…>
У Арафата была великолепная возможность улучшить жизнь своего народа, создать независимое палестинское государство… Он не воспользовался ею вполне сознательно. Ибо знал, что его народ не готов к подлинному примирению с Израилем, не готов дать нам самое необходимое — мир и безопасность. <…>
В затяжной войне самое важное — понять истинные намерения противника. Дав палестинцам контроль над территориями в обмен на лживые обещания, которые никто не собирался выполнять, наши политики совершили роковую ошибку. Трудно смириться с тем, что война продолжается. Но нет ничего хуже, чем игнорировать факты. В конфликте с нами палестинцы используют самое различное оружие: автоматы и бомбы, дипломатию и банальную ложь. Наиболее страшное оружие находится по нашу сторону фронта. Имя ему — самообман. Мы победим, если запасемся терпением и последовательностью и научимся реалистично оценивать ситуацию. Вот наше оружие!».
Тут кое-что недоговорено, но не беда. Резюме Гилади — хороший мостик в моих рассуждениях для перехода от одного «проклятого» вопроса (кто виноват?) к другому такому же (что делать?). Итак, не будем игнорировать факты.
В силу разных причин на этой земле (как бы ее ни называть — древней землей Израиля или Палестиной) судьба свела два народа. (Не такая уж, кстати, редкость в подлунном мире.) Отношения между ними складывались не лучшим, мягко выражаясь, образом. При этом я вовсе не хочу сказать, что вина за продолжающуюся ближневосточную войну, которую Э. Гилади назвал столетней, целиком лежит на арабах. Каждая из сторон, как это всегда бывает, внесла в это дело свой посильный вклад. Но, определяя долевое участие наших народов в затягивании ближневосточного гордиева узла, следует принимать во внимание следующие моменты:
1. Вину евреев в расчленении подмандатной Палестины на два национальных государства (а это, в глазах арабов, и есть наша главная вина) разделяют все те государства — члены ООН, включая США и бывший СССР, которые 29 ноября 1947 года дали свое «добро» на означенное расчленение.
2. Все войны с Израилем прямо (как Войну за независимость и Судного дня) или косвенно (как Шестидневную и ливанскую) развязывали арабские государства.
3. С момента образования ООП целью организации провозглашалось уничтожение Государства Израиль, изгнание евреев (а еще лучше «Сбросим евреев в море!») и распространение власти палестинцев на всю территорию бывшей Палестины. (А не исторический компромисс с евреями, основанный на взаимном признании права двух народов жить на этой земле в мире и согласии.)
4. Земля Израиля — единственное место на планете, где еврейский народ может жить как народ (и как все прочие народы), целокупно и суверенно. Тогда как у арабов есть два десятка государств, в том числе одно палестинское (Иордания). Среди них — весьма богатые и малонаселенные (Саудовская Аравия).
5. Тем не менее, Израиль не требует от палестинцев (как они требуют от евреев) переселиться в одну или несколько соседних арабских стран и постоянно проявляет готовность мирно и добрососедски сосуществовать с ними на этой земле. Начиная с 1993 года (пресловутое соглашение «Осло-1»), Израиль сделал еще один шаг навстречу палестинцам: согласился на далеко идущие территориальные уступки — в обмен на признание нашего права на существование на этой земле в мирных и безопасных границах.
6. ООП, находившаяся в 1993 году в состоянии «клинической смерти» — в лучшем случае «предсмертной агонии», — с радостью ухватилась за спасательный круг, брошенный ей Израилем, но не затем, чтобы установить с нашей страной новые отношения, а затем, чтобы побольше «выдоить» из нас, всемерно нас ослабить, а после… Как выразился один из руководителей ООП, задача палестинцев на данном этапе «столетней войны» — взять у евреев всё, что можно, мирным путем, остальное — отвоевать силой оружия. (Наши политики, инициировавшие «мирный процесс», почему-то не обратили внимание на подобные заявления, а их было немало. Точно так же в свое время их предшественники — еврейские «умники» 30-х годов — проигнорировали призывы к уничтожению евреев, содержавшиеся в «библии» нацизма — гитлеровском «Майн кампф»[20].)
Ну и довольно. Реалистичная оценка ситуации, сложившейся сегодня в нашем регионе, вынуждает еврейский народ Израиля осуществить, говоря строкой Мандельштама, «огромный, неуклюжий, скрипучий поворот руля». Конкретно это означает следующее:
отказаться от ставки на ООП как легитимного партнера в «мирном процессе»;
начать долгую, рассчитанную на годы (если не на десятилетия) работу по поиску, а если надо и воспитанию, более конструктивных сил в палестинском обществе, способных изжить экстремистские тенденции в отношениях с Израилем, настроенных более реалистично и прагматично и, главное, имеющих волю вести за собой палестинские массы, переломив их безрассудное стремление к продолжению «столетней войны на Ближнем Востоке» и превращению ее в «тысячелетнюю»;
денонсировать норвежские и все прочие соглашения с ООП, как не выдержавшие проверки временем и нанесшие Израилю огромный — в чем-то непоправимый — ущерб;
ввиду отказа властей ПА от конструктивного сотрудничества с нашим государством в деле обеспечения мира и безопасности; систематического провоцирования вооруженных конфликтов на территориях, в последнее время переросших в полномасштабную войну на истощение; поддержки, а по сути, и организации террористической деятельности на всей территории Израиля (как вне «зеленой черты», так и внутри нее[21]) — объявить администрацию ПА и ООП со всеми их структурными подразделениями преступными организациями, а их главарей, начиная с лауреата Нобелевской премии мира Ясера Арафата, — находящимися в розыске преступниками;
и, наконец, что вытекает из всего предыдущего, силой вернуть себе территории, ранее переданные ПА. Как пишет один из видных политических деятелей Израиля, депутат Кнессета Михаэль Кляйнер, «выход из тупика только один. Мы должны вернуться на территории, переданные Арафату, потому что только контроль нашей армии позволит избавиться от террористов» («Вести», 5 апреля 2001).
Правда, оговаривается М. Кляйнер, «общественное мнение в Израиле к этому еще не готово. Одни опасаются, что такой шаг приведет к тотальной войне (с арабскими соседями — М.К.), другие полагают, что подобная акция будет стоить жертв. Эти опасения в чем-то оправданны, но следует задаться вопросом: а какова альтернатива? По-прежнему сносить удары, стоя со связанными руками? По-прежнему хоронить новые и новые жертвы террора? В конце концов, сколько бы мы ни сдерживались, это все равно приведет к войне. <…> Нас пугают войной, но парадокс заключается в том, что, демонстрируя слабость, мы лишь приближаем войну, и единственный способ избежать войны — вернуть себе контроль над переданными Арафату территориями».
…В пьесе живущего в Германии русского прозаика и драматурга (еврея по национальности) Фридриха Горенштейна «Детоубийца» царевич Алексей, излагая державному отцу (Петру Великому) свои взгляды по вопросам войны и мира, жалуется: «Отец, война тягости на русский народ кладет. Народ русский по миру скорбит». В ответ он слышит: «Не от сиих ли мыслей и греки древние пропали, что оружие оставили и единым миролюбием побеждены?». Прекрасная штука мир. Но мир должен быть миром для обеих сторон, а не продолжением войны, только другими средствами. Это воистину худой мир, и та сторона, которая проявляет лишь одно миролюбие, в таком «мире» не устоит. Она будет побеждена единым миролюбием своим и рано или поздно пропадет, как пропали древние греки.
***
Толстый журнал, да еще и ежеквартальник, по самому своему характеру редко когда способен «с ходу» запустить поступающий в редакцию материал. Так получилось и с данной статьей. От момента ее написания (текста, помещенного выше) до момента публикации пролегла дистанция сроком в целый год. А за этот год много воды утекло. Нет, не воды — крови! И не только крови граждан Израиля, неустанно атакуемых палестинскими террористами. Неустанно и независимо от реакции самого Израиля — такой мягкой при Бараке и несколько более жесткой при Шароне.
Международный террористический интернационал, составной частью которого является ПА, не удовлетворился вялотекущей войной против Израиля (война-то вяло текущая, зато кровь…) и решил нанести ощутимый удар по главному союзнику нашей страны — Соединенным Штатам Америки. Ни сам Бен-Ладен, ни поддерживающие его во всем мире (и в том числе в самих США) группировки не скрывают, что 11 сентября есть День гнева правоверных, гнева и предостережения Америке с ее хваленым могуществом. Это сигнал: прекратить помогать сионистам в их подавлении законных чаяний палестинского народа.
В истории с беспрецедентной террористической атакой против Америки немало интересных и многообещающих моментов. Во-первых, то, что «ведьму» (летчиков-террористов) воспитали в собственном «коллективе»; мало того, она умерла не без наследников (я имею в виду последний теракт, совершенный пятнадцатилетним сопляком, поклонником Бен-Ладена, теракт, в котором, к счастью, никто не погиб, кроме самого террориста); кто поручится, что наследник у ведьмы единственный? Во-вторых, американцы, такие, казалось бы, защищенные, на своей шкуре почувствовали, что такое мусульманские нетерпимость и экстремизм. И в-третьих, очнувшись от шока, вызванного гибелью тысяч нью-йоркцев и вашингтонцев, а также крушением башен-близнецов — символа мощи и процветания США (я был на крыше одной из них, и с нее мне виделся Нью-Йорк, как муравейник), американцы начали гвоздить террор дубиной бомбардировок. (Пока только в Афганистане. Пока… Не исключено, что за то время, которое пройдет до появления этого номера журнала, появится еще какой-нибудь «напросившийся»).
Но почему же они не проявляют сдержанность? Знаменитую сдержанность, к которой упорно призывали и продолжают призывать Израиль? Почему (и главное, сколько) Израиль, в отличие от США, должен терпеть атаки террористов, не отвечая на них адекватно?
Масштабы террора несравнимы? Как сказать. Удельный вес погибших израильтян (за время интифады Аль-Акса, то есть с 28 сентября 2000 года) в общей численности еврейского населения страны составляет порядка одной сотой процента. Аналогичный американский показатель для 11 сентября — две стотысячных процента. Вот и сравнивайте.
А может быть, все дело в том, что «Юпитеру» позволено одно, а «быку» —совсем другое? Но тогда выходит, что еврейскую кровь проливать можно (хотя и нежелательно), американскую же — недопустимо. Не расизм ли это?
Наконец, мы (то есть израильтяне) и сами боимся последовать разумному примеру американцев. Мы рассуждаем так: им-то ничего не стоит ударить по руке, на них покусившейся; где в мире отыщется сила, способная их остановить? А мы — малютка, нас и на карте-то без лупы не разглядишь, и вон французский посол в Лондоне не постеснялся назвать Израиль «маленькой вонючкой, из-за которой всему миру житья нет». Антисемит-француз, несомненно, «поймал кайф», позволив себе подобную брутальность, ибо понимал, что она останется безнаказанной. И Хавьер Солана — у нас же, а не на стороне! — с прямотой римлянина отозвался об условии семи дней полного спокойствия на территориях, выдвинутом Шароном в качестве conditiosinequanon для возобновления политических переговоров с ПА: «дурацкое!». А мы смолчали (ну, может, где-то по дипломатическим каналам выразили свое неудовольствие). Морды, извините, надо бить за такие милые высказывания! И конечно же, «раздолбать» гнезда террора, свитые в ПА, по образу и подобию американской акции в Афганистане. Если мы этого не сделаем, пропадем, как швед под Полтавой.
С теми, кто признает силу и только силу, надо разговаривать на языке силы!