Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 107, 2001
Крым Вечер. После дождя. Черно-бурая пашня, а за нею, чуть-чуть погодя, — крест и старая башня. Слева был виноградник, пашня — справа, вдоль не сухие ограды, речка и переправа. А над всем этим рос закат, возвышался плавно и строго, из него-то, из далека, вытекала дорога. На дороге был мягкий иней, он сгущался, но еле-еле. Мы несли виноград и дыни и смеялись, и что-то пели, и смотрели по сторонам и вперед на широкое взгорье, где закатная тишина, а за всем этим было море. Дорога Ушла в себя дорога, залегла В пучки травы сухой, в шипучий гравий И в корни, разоренные дотла Колесами в расхристанной оправе. Ушла в себя дорога — в дальний путь, Ведомая неведомым порывом, Успевшая чуть выгнуться, свернуть И набок лечь у самого обрыва. И выпрямиться, вытянуться в нить, И продолжаться гладко и покато, Не упуская вдруг над речкой взмыть И обернуться мостиком горбатым Затем, чтоб тут же, в следующий миг Расположиться на опушке леса И под его развернутым навесом Забыться и не помнить дней своих. Ушла в себя, осмыслив каждый сдвиг И поворот найдя и пересилив, — Одна из множества живучих и кривых, Которые куда ни выводили. Песенка Нынче ночью погасла верба, нынче зябко в пустых аллеях. Я смотрю на зеленое небо, я лежу на твоих коленях. Ты меня гладишь долго слишком, ты мне кажешься много старше, у тебя есть плюшевый мишка, ты его гладишь точно так же. Кавказ Защелкнуть, записать, запечатлеть, на пленке ли, бумаге ли, холсте ли, пусть не вполне, наполовину, треть, не мир, не край, а благодать… Чур, чур меня, Кавказ запечатлеешь, устанешь запечатлевать, устанешь, вымрешь и окаменеешь. Вологодские стихи Повседневное лето, июль, долгополая даль, комариному зною мерещится полдень сосновый. по озерной глуши разошлась луговая печаль, что ни день камыши, сыроежки, гнилушки и снова толковище ручьев и дождями размытая гать, а по вечному, вещему, сущему пастбищу неба опускается к нам сокровенная та благодать, что бывает сродни караваю лучистого хлеба. Хорошо или нет, если полдень дубовый горбат, если солнце, как пень на попа, на орла и на решку и, как стадо волов, все холмы разбрелись наугад и лежат с облаками и круглой водой вперемежку. Ни забот, ни тревог, в омутах кочевряжится лень, от мостков к переправе бредут тополя-одногодки, и кружит поневоле, и тонет за парусом тень, и вот-вот опрокинет смоленую выскочку-лодку. А вокруг тишина будоражит и точит виски. Углубившись в лощину, деревья застыли в обнимку. И, рыдая от счастья своей допотопной тоски, молодые волчата грызут сыромятную дымку. Дождь В линейку, а лучше в клетку, глухо, как будто в кадку, по жалюзям и решеткам и по кирпичной кладке срываются полные капли на деревянный цоколь, размеренно — оп-ля, оп-л — простуженный, хриплый цокот. На происшествие это смотрю сквозь железное сито и привкус дождя пресноватый губам ощущать приятно. * * * Не промолвлю я ни слова и к руке не припаду, в Новый год и в Старый Новый не приеду, не приду, с плеч твоих не сброшу иней, чтобы таял он в горсти, никакой во мне гордыни — что ты, Господи прости… Я свою гордыню прожил, как в ангине, как в бреду, как во сне прожил и все же не приеду, не приду, лучше будет или хуже — не положишь на весы, слишком сам себе не нужен я в последние часы.