Стихи
Опубликовано в журнале Континент, номер 106, 2000
* * * Мы постепенно развиваем совесть. — Так малое зерно содержит скорость: зеленый и стремительный росток взломает почву, вырвется в свой срок на вольный воздух, наливая колос, и обретет неповторимый голос, согласно слившийся, неразличимый боле в могучем гуле зреющего поля... 1983 Весенняя прогулка ...Когда бы грек увидел наши игры! 0. Мандельштам Люблю бродить по улицам; работа нейдет на ум, когда на солнцепеке дерутся и горланят воробьи и голуби из лунок водосточных пьют талую водицу и воркуют; иду бульваром — щурятся на солнце пенсионеры, вечные как мир, и красною лопаткой человечек копается в снегу крупнозернистом и важно голосит, усевшись в лужу... Люблю бродить по городу. Глядеться в зеркальные витрины, где приманка разложена для уличной плотвы. Идешь себе — час клева настает — звенит звонок — раскупорен прилавок — и я спешу заглатывать наживку, и радуюсь: я тоже потребитель!. * * * ...Власть уважаю за серьезность игр, за вкрадчивость, за силу убеждений, похожую на добрый русский кнут иль шелковую плетку Карабаса. * * * ...Мы грезили в русалочьей стране. Нас обольщали голенькие девы, Сплетая колыбельные напевы В тугую сеть, где вечность на часах, — Но громкие людские голоса Вдруг разбудили нас, и мы утопли... * * * На берегу — разбитое корыто. И кукольного цеха мастера Рядят и судят честно и открыто, — А золотая рыбка уплыла... Земля Пока ее кромсают на куски, Она — то пашня, то — поля сражений. Единая, она — мое Творенье И жизнь моя до гробовой доски. 1973 * * * Все перепуталось. Нет ни добра, ни зла. Полжизни замело забвенья пылью. И розы без шипов рождаться стали, А люди без души живут и жили. 1970 * * * Теперь мы все маленько иностранцы Покроем душ, фасонами одежд. Мы — европейцы; но в американцы Попасть хотели б! жаль, что нет надежд... * * * Мне снилась жизнь, и я хотел проснуться. Проснулся — глядь! — она давно прошла. * * * Стою над гробом чьей-то колыбели, и кто-то в ней лежит, но знаю точно, что там другой лежит... Не я! Не я?... * * * Колокола церквей Замоскворечья В голубизне прозрачной расстилают Узоры из сафьяна и камчи. Летают голуби. Пьют пиво люди. Христос расстрелянный над ними светит. Он души темные им кровью освещает И молвит слово нежное: «Скорблю». 1968 * * * Что в мире подлинно, то для иных смешно, А для меня — тревожно и печально. Мне всюду чудятся прекрасное и тайна, Пьянящая как ласки и вино. 1968 * * * Я говорю, не разомкнувши губ, Не молвив слова, не построив фразы. Был прежде мудр, а стал безбожно глуп, И потому ценю молчание как разум. 1971 * * * Чтоб слово молвить, научись молчать. И, если не умрешь, понять сумеешь, Что две души и молча говорят; Что пустота, мой друг, молчать не смеет: Она поет и свищет, пустота... 1968 * * * Прислушайся! Кружится первый снег, Воркует голубь и кирпич крошится; Клубится пар, творится смех и грех Под крышами, и надобно решиться Услышать тишину в себе самом Средь гулких звуков скверика пустого, Чтоб возлюбить трамвая ранний гром, И шум бескрайний, и простое слово. 1974 * * * Из тишины родится звук — Он канет в тишину. Так камушек — падет из рук И породит волну. А там, в зеленой тишине, На глубине жив отголосок давних дней, Как уголек в окне. 1976