Опубликовано в журнале Континент, номер 100, 1999
Итак, перед читателем уже 100-й номер журнала, первая книжка которого, подписанная его основателем и первым главным редактором Владимиром Максимовым, вышла осенью 1974 года в Париже. Все эти 25 лет, пусть иной раз и с запозданием, но ни разу не прервавшись, журнал неизменно, четырежды в год, приходил к своему читателю — с какими бы трудностями ни сталкивалась его редакция и какие бы повороты ни происходили в его судьбе.
17 лет из этого 25-летия падает на эмигрантский — парижский — период истории “Континента”. Именно в эти годы — энергией, мужеством и талантом Владимира Максимова, его редакции и авторского актива журнала — “Континент” приобрел широкую международную славу самого крупного и авторитетного органа вольного русского слова за рубежом. Он собрал вокруг себя весь цвет не только российской и восточноевропейской, но и западной художественной, публицистической и философской мысли, и среди его постоянных сотрудников и авторов были Андрей Сахаров и Александр Солженицын, Генрих Бёлль и Эжен Ионеско, Иосиф Бродский и Василий Аксенов, Чеслав Милош и Милован Джилас, Роберт Конквест и Виктор Некрасов — равно как и многие другие знаменитейшие представители мировой культуры второй половины XX века. Журнал стал одним из главных эмигрантских центров духовного сопротивления идеологической экспансии коммунизма, и в СССР, куда он поступал нелегально, за его чтение можно было подвергнуться аресту и тюремному заключению.
Впрочем эти славные страницы истории “старого” “Континента” так широко и хорошо известны, что мы вполне, полагаем, можем ограничиться здесь лишь таким вот, самым общим о них напоминанием.
Однако прошло вот уже почти восемь лет после того, как коммунизм в России рухнул и Владимир Максимов, понимая, что эмигрантский “Континент” выполнил свою историческую миссию, принял решение передать журнал под новое редакторство в Москву. Все эти годы “Континент” существует уже в новом качестве — вполне легального отечественного издания, вставшего в один ряд с другими, исконно-отечественными “толстыми” литературными журналами России.
Не нам судить о том, что и как нам удалось сделать за эти восемь лет для того, чтобы “Континент” обрел на родной российской почве эту новую жизнь. Пусть судит об этом читатель. Но, полагаем, вместе с тем, очевидно, что если все эти годы мы отдавали журналу наше время, силы и жизнь и если сегодня, в новых нелегких условиях послеавгустовского кризиса, мы делаем все, чтобы “Континент” выстоял и продолжил свою историю и в XXI веке, то причина этому только одна — наша уверенность в том, что “новый” “Континент” свою новую жизнь на отечественной почве и в новых исторических условиях все-таки обрел, что он тоже состоялся и нужен сегодняшним нашим читателям — и российским, и зарубежным.
Да, для нас важно то, что “московский” “Континент” и на родине нашел свою собственную читательскую нишу, и мы дорожим тем новым лицом журнала, которое он обрел за эти восемь лет. Но это вовсе не значит, что мы как-либо отделяем себя или, тем более, противопоставляем себя “Континенту” прежнему, парижскому. Напротив, мы видим и сознаем себя прямыми преемниками максимовского журнала — и совсем не только в том, что сохранили прежнюю сплошную — общую с “парижским” — нумерацию или основные особенности внешнего дизайна, а в редколлегии журнала рядом с новыми именами по-прежнему стоят имена большей части “старой”, максимовской редколлегии. Главное — та глубинная духовная преемственность, которую мы стремились, и, надеемся, сумели осуществить. Вот почему 25-летие “Континента” мы воспринимаем в полной мере как праздник и нашего сегодняшнего, “российского”, “Континента” — журнала, который в новых исторических условиях стремится поддерживать и развивать лучшие традиции “старого”, парижского, “Континента”, как, в свою очередь, и максимовский “Континент” в условиях эмиграции подхватил и продолжил традиции разгромленного в 1970 году брежневским режимом “старого” “Нового мира” Александра Твардовского. Мы от души поздравляем всех авторов, читателей, членов редколлегии, сотрудников и вообще всех друзей нашего журнала, как старого, так и нового, — с этим общим для всех нас праздником. И мы надеемся, что и в будущем страницы “Континента” останутся для всех нас местом постоянных наших встреч и общения.
Готовя к печати этот сотый, юбилейный, номер журнала, мы, естественно, думали над тем, как он может и должен выглядеть. Мы подготовили несколько материалов, обращенных к истории журнала, которые, надеемся, окажутся полезны и интересны читателю — Указатель всех материалов, напечатанных в “Континенте” за истекшие 25 лет, публикацию из архива “Континента”, знакомящую читателя со стенограммой одного из расширенных заседаний редколлегии, которое сыграло важную роль в истории журнала, аналитический обзор религиозной проблематики на страницах “Континента” за эти четверть века. Но мы решили, что во всем остальном, за исключением разве лишь оформления обложки, это должен быть обычный, очередной номер журнала без каких-либо специально-юбилейных перестроек его структуры — такой, каким его привыкли видеть читатели, с обычными его рубриками, с обещанным в прошлом номере вторым пробным выпуском “Хроники общественно-политической жизни России”, с очередным выпуском нашего БСК и т.д.
Именно такой номер — перед читателем. С той только, может быть, разницей, что отбирая тексты для каждой из его рубрик, мы стремились к тому, чтобы в целом содержательная композиция номера достаточно концентрированно отразила по преимуществу именно ту фундаментальную проблематику, к которой всегда был обращен “Континент” и с которой прежде всего и связана его история.
Редакция “Континента”