Опубликовано в журнале Континент, номер 98, 1998
Александра ИСТОГИНА
ВАЛЕНТИН СОКОЛОВ
(1927-1982)
На всех цепях моих ладоней след;
Во всех боях, сраженьях и пожарах
Моей души багряно–яркий свет…
Это – ранний Валентин Соколов, Валентин З/К, которому 24 августа 1998 года исполнился бы 81 год.
Родился В.П. Соколов в г. Лихославе Калининской тогда области, в простой, не слишком благополучной семье. Поступив на подготовительное отделение Московского института стали, он познакомился с теми, кто позже писал стихи и проявлял интерес к свободомыслию. Не любил математики, маялся, из института в конце концов ушел.
В армии служил в минометной дивизии. На политзанятиях у Соколова отобрали листок со стихами, а в канун 1948 года он был арестован. 21 октября 1948 года Военный трибунал Московского гарнизона на основании ст. 58-10 ч. 1 и 58-11 УК РСФСР приговорил Соколова В.П. к лишению свободы с отбыванием в ИТЛ сроком на десять лет и последующим поражением в правах на пять лет. Так он попал в Воркутинские лагеря. Именно там поэзия и стала его судьбой – на севере он много написал, стих его окреп, вобрав в себя не только его жизнь, не только его опыт.
3 апреля 1956 года Соколова освободили как бы по амнистии, но и дело закрыли. Жил он в Калинине. Записал лагерные свои стихи и писал новые. За ним явно следили, потому что кротким нравом он не отличался, однажды даже арестовали, но выпустили, и он уехал в Новошахтинск Ростовской области, где работал на шахте им. Горького в должности помощника столового. 29 мая 1958 года опять был арестован на 15 суток по Указу “Об ответственности за мелкое хулиганство”. Последовал обыск, нашли тетради со стихами. 30 мая было вынесено постановление о возбуждении против Соколова уголовного дела по признакам ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР, и 2 июня дело приняли к производству. 11 июня следователь объявил Соколову постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, так как он “изобличался в том, что после осуждения в 1948 году… проводил среди населения контрреволюционную агитацию”. Соколов отказывается подписать постановление, заявляя, что свое содержание под стражей считает незаконным и показаний по делу давать не намерен. 30 июля 1958 года следователь, “признав предварительное следствие по делу законченным, а добытые данные достаточными для предания Соколова суду”, объявляет об этом Соколову. Тот снова отказывается подписывать протокол об окончании предварительного следствия, мотивируя свое решение тем, что “следствие велось неправильно”.
Что же вменялось ему в вину? Главное – стихотворения, в которых он “высказывал свою ненависть к Советской власти”, “призывал к организации восстания в СССР”, а также “обзывает оскорбительным словом Первого секретаря ЦК КПСС” и “со своих антисоветских позиций описывает условия труда советских шахтеров”…
На закрытом заседании судебной коллегии Ростовского областного суда, состоявшемся 29 августа 1958 года, Соколов от услуг адвоката отказался: “не считая себя виноватым, я не нуждаюсь в услугах защитника”. Не признал он себя виновным и в последнем слове. Он так же просил суд учесть, что у него больная мать и “определить меньшую меру наказания”. Суд “учел” это обстоятельство и опять приговорил Соколова к десяти годам лишения свободы – с поражением в избирательных правах на пять лет (минимальное наказание по ст. 58-10 ч.1 УК РСФСР – шесть месяцев лишения свободы).
Так он попал в Дубровлаг, где талант его, как ни парадоксально это звучит, расцвел и был признан солагерниками, среди которых в те годы было много образованных людей, студентов, ценителей поэзии. Писать ему не давали, но все равно тетрадки со стихами расходились по лагпунктам. Он щедро читал стихи, их запоминали, записывали, переписывали…
Освободившись в мае 1968 года, Соколов вскоре опять был осужден на год, а в 1972-м – на пять лет. “Больше ты у нас за “политика” не пройдешь. Будешь сидеть по уголовной”, — сказал при аресте участковый. По окончании срока Соколов заявляет об отказе от советского гражданства и требует выезда в любую страну свободного мира. Его бессудно этапируют в Черняховскую спецпсихбольницу. Пять лет возят его из Черняховской психушки в Новошахтинскую и обратно, “лечат”, унижают, наказывают за малейшую “провинность”, например, “за то, что кормил голубей”. Отбирают бумагу, карандаш, книги. Но он пишет всегда, везде, даже в “Черняховском склепе”. Именно там создан цикл, впоследствии названный кем-то Евангельским.
Замученный тюрьмами, лагерями, психушками, поэт умер от инфаркта в курилке Новошахтинской психбольницы 7 ноября 1982 года – дата звучащая, значащая, кровоточащая…
Валентин Соколов отличался органическим бесстрашием и последовательной до фанатизма непримиримостью к режиму. Со школьных лет он отказал советской власти в доверии, в праве вершить судьбу России. Он знал цену “энтузиазма” и “преобразований”, и ничто не могло поколебать его противостояния произволу. “То, что вас уничтожит, / Заложено в вас самих”, предсказал он коммунистам. Уже в 40-50-е годы Соколов прицельно оценивал лицемерие верных слуг режима, насилие, которым этот режим держался, слепоту западных государств, на коих советские “успехи” производили подчас сильное впечатление, вплоть до очевидного испуга. Он не заблуждался ни относительно Сталина, ни даже Ленина, хотя иные наши “философы” никак не могли выйти из-под “обаяния” этого “главного убивца” (как известно, Достоевский считал таковыми именно идеологов).
Но в стихах его не только лагерная реальность, гримасы тоталитаризма, современная история – в них человеческая жизнь. В творчестве Валентина Соколова торжествует не только неукротимый свободолюбивый человеческий дух, но и подлинный творческий дар.
Стихи Соколова я знала давно – по тетрадям, которых он подарил моему мужу Л.К. Ситко (вместе сидели в Дубровлаге), но попытки опубликовать их даже после 1986 года были тщетны. Я решила готовить книгу: “наше дело – раскладывать костер, а огонь упадет с неба”, говорил Твардовский. Удалось найти и деньги (складчина), и издателя. 10 февраля 1994 года мы уже держали в руках сигнальный экземпляр. Это были ни с чем не сравнимые минуты…
“Глоток озона” вышел тиражом 2,5 тысячи, быстро обрел читателя. А однажды мне позвонили с Лубянки и предложил ознакомится с делом, в котором сохранилось более 300 стихотворений. Как человек, не способный двигаться, я не могла поехать туда, но поехал муж, сделал многочисленные выписки, а мне привез ксерокопии стихов. Потом я получила и подлинники. Всё это благодаря сотруднику архивного отдела ФСБ В.А. Гончарову, спасибо ему.
Реабилитирован был Соколов лишь 16 мая 1990 года: Президиум Верховного суда РСФСР установил, что осуждение Соколова является необоснованным, так как “все его высказывания и стихотворения не носили антисоветской направленности, поскольку не содержали призывов к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти”. Формулировка фальшивая, но действие верное. Да слишком поздно…
В предлагаемой подборке – ранние стихи, но и в них есть уже будущий Соколов – страстный, точный, честный, любящий слово как что-то Богом данное и потому обладающее неведомой силой, подчас неодолимой. Иначе не держали бы поэтов годами взаперти, не травили бы галоперидолом, не лишали бы неба…
Подготовлена новая книга, гораздо более полная. Ждет издателя. Кто отзовется?