Стихи
Опубликовано в журнале Новый берег, номер 85, 2025
СЕРДЦЕ
дворец рукописный как тополь
отчетливой плещет листвой
в нем мечется соболем гоголь
с пернатой в зубах головой
и сердце дворца костяное
стучит и кукушкой поет
что кончилось время степное
что век ледяной настает
ПИРОГОВ
Лошадиные в инее крупы.
Стылый свет в виде мутных кругов.
В Петербурге мороз. Пилит трупы
знаменитый хирург Пирогов,
поперечные срезы рисует;
чересчур увлекается – ох…
пальцы рук отморозить рискует,
ледяной анатомии бог.
АНДРЕЙ НА ВЕТРУ
андрей нелюбимый
великий
планета в костюме плохом
сквозь ветер холодный и липкий
восходит на глинистый холм
андрей все страшнее немеет
на серую смотрит зарю
сказать ничего не имеет
здесь я за него говорю
я дую и дую и дую
а он только ртом шевелит
я ветер я воздухом думаю
а он нелюбим и велик
ПАПИРОСА
пожалуй самая красивая советская киноактриса
облокотясь на балконные перила
курит полуночную папиросу
смотрит на огни Москвы
подрагивающие в воздухе душного июля
отсюда отлично виден Кремль
и его рубиновые звезды
она медленно затягивается
ароматным турецким дымом
ее лицо озаряется
красным папиросным светом
и снова меркнет
тлеющий огонек удаляется от ее лица
и подмигивает кремлевскому созвездию
в глубине комнаты
ее ждет человек в круглых очках
мы его не видим
но он там есть
его мы тоже сразу узнали
толстые стекла очков
так влажно блеснули
когда вспыхнула спичка
он нарочно надел очки
давая ей прикурить
чтобы как можно лучше
запомнить ее прекрасное лицо
ее руки
ее шею ключицы и грудь
в этом ракурсе
и при таком освещении
это не фильм
это жизнь
этого никто кроме нас не увидит
АКТЕР
на лице солоницына тает
он под снегом к мосфильму идет
солоницын три ночи читает
идиот идиот идиот
солоницыну скул не хватает
солоницыну нос многоват
солоницын о роли мечтает
достоевского
сам виноват
ПРОВЕТРИТЬСЯ
мне двадцать три примерно года.
живу я заново
плывут навстречу то негода
то агузарова
снега московские так падки
на падших ангелов
фантомно чешутся лопатки
у падших ангелов
метро кино библиотека
пора проветриться
попробовать поверить в тех кто
у вима вендерса
БИЙСК. УЛИЦА СОВЕТСКАЯ
Открыта балконная дверь, но нет балкона,
только кронштейны чугунные торчат из крошащегося кирпича.
Американский клен от жары пожелтел, его крона
облетает, по жести карниза царапая и стуча.
И развевается тюлевая занавеска,
выдутая сквозняком наружу, легкая, как фата –
кажется, в комнате спиной к балконной двери стоит обманутая невеста,
сжав намертво руки внизу живота.
ЖИЗНЬ ГЕРОЯ
И вот вокзал.
Чередниченко Майя –
так звали жизнь героя моего –
сморгнула страх и вышла из трамвая,
горячее больное существо.
И ангел, как медуза световая,
из крыльев состоящая и жал,
присутствием себя не выдавая,
ее сопровождал.
СЧАСТЬЕ
В раю морозном смерти нет.
Не сходит розовый румянец
с ланит счастливых. Интернет
не нужен здесь – снежинок танец
нам заменяет зум и чат.
Здесь все улыбчиво молчат,
а снег так искренно искрится.
И некуда от счастья скрыться.
***
плыл с запрокинутым лицом
вниз по теченью ночи
был странником
стал беглецом
так круче
так короче
не утлый человек-челнок
но целая планета
лицо небес его черно
черным-черно от света
***
душа устала от телесной
пожизненной тюрьмы
и рвется к смерти интересной
из тесноты и тьмы
ей чудится благоуханье пенье
плеск вод лазурный свет
но это все воображенье
а смерти нет