Перевод и предисловие Егора Зайцева
Опубликовано в журнале Новый Берег, номер 84, 2024
Перевод Егор Зайцев
ПЕРЕВОДЫ
1925–2021
Имя Филиппа Жакоте (Philippe Jaccottet) в представлении не нуждается. Каково наше представление о Филиппе Жакоте?
Теги: классик, поэт, аскет, швейцарец, долгожитель.
Факты: рождение во франкоязычном швейцарском кантоне (1925), поэтическая учеба у Гюстава Ру, переезд в Париж (1946), книга стихов «Сипуха» (1953), в том же году женитьба на художнице Анн-Мари Эслер и переезд в небольшой альпийский город Гриньян, многочисленные премии, в том числе Гонкуровская (2003), смерть в возрасте 95 лет.
Каково наше представление о поэзии Жакоте? Процитирую Е. М. Белавину, которой эти переводы обязаны своим появлением: «Эта поэзия негромкого голоса, поэзия, ведущая наощупь в мир, освещенный улыбкой речи».
Зачем нужны эти переводы, если есть другие — замечательные переводы замечательных переводчиков, таких, как Борис Дубин или Ольга Седакова? Перевод поэзии — это создание проекции трехмерного тела на плоскость. Чертежник может быть более и менее удачлив, точен, мастеровит. Однако именно множественность проекций позволяет составить представление о целом стихотворения в его многомерности. Как я это себе представляю.
Егор Зайцев
Внутри
Уже давно пытаюсь здесь жить,
в этой комнате, которую (делаю вид, что) люблю.
Этот стол, эти беззаботные вещи, это окно,
где всегда на краю ночи новая зелень,
сердце дрозда, бьющееся в плюще,
повсюду свет добивает постаревшую тень.
И я как бы тоже согласен, что хороша
погода, что здесь я дома, что день будет прекрасным.
Только вот у кровати паук
(здесь рядом сад), его я недо-
раздавил, кажется, он ещё плетет
паутину для моего хрупкого двойника…
Неравная схватка
Крики птиц в ноябре, ив огни, таковы
они, знаки, ведущие токи моей крови.
В скалах воздуха тоже открыты лазы,
меж лоз и соцветий, как нити, продеты фразы.
Дальше: солнце в земле, и земля бордова.
Новый рот отворен, он хочет другого слова.
Стоны женщин, пламя любви в тёмной постели, нас
уносит скольженье к другой стороне «сейчас»,
где по влажному горлу ущелья вдвоём до света
побредём через смех и вздох, сквозь сплетенье веток,
усталые спутники, и уже не распутать узы,
если свет связал наши волосы в мёртвый узел.
(Двумя тростинками защищаться, когда гроза,
когда хрупкий порядок звёзд рушится на глазах…)
Вечерние новости
В час, когда спрячется лицо света
в нашей шее. Вечерние новости прокричав,
оцарапаем кожу. Воздух нежен. Чужие в этом
городе, ненадолго присевшие на причал,
на берегу, где шевелится дерево; мы
что-то поели в спешке; вообще, есть ли
у меня время, чтобы прилететь до зимы
обнять тебя перед отъездом? Если
ты меня любишь — удержи. Перевести
сейчас дыхание до весны, и воду
дрожащей реки догоняя, чтобы было брести
можно, пока не зажгутся огни заводов.
Но не меньше. Путнику ни возвратиться, ни
обернуться — или он обратится в гранит:
можно только вперед. Города, еще до
сих пор не уснувшие, зашумят. Случилось
хотя бы приехать в Рим в прошлом году, кратка
была наша любовь, пока не разлучило,
последний взгляд, краткий поцелуй, пока
не закричат: «Вести» — о нашем последнем «вместе»
или «Время» — про последнее время в последнем месте.
Ты уедешь. Уже менее твое тело
реально, чем речное течение, этот белый
дым на небе реальнее нас. Бесполезно
заставлять себя. Вот и вода сквозь бездну
меж наших теней течет. Счастье всё
дальше уходить, тоньше играть. Это всё.
Голос
Кто поет здесь, пока все молчат? Так чисто
звучит нежный голос, прекрасна песня.
То ли где-то за городом, в парке, скрытом
снегом, то ли с нами рядом поет, не зная,
что песню услышат? Но мы не станем
утолять любопытство, иначе день
не откроет незримая птица. Просто
помолчим. Крепнет голос, как ветер марта,
возвращающий силу лесам, в нем нет
слез для нас, но улыбка у края смерти.
Кто пел здесь, пока был погашен свет?
Не узнать. Только тот может слышать сердце,
кто ни власти не требует, ни победы.
Конец зимы
Ничего не осталось,
что сняло бы усталость
с заплутавшей души
Но хотя не смогли
утолить ее голод
в неизбежной тиши,
может быть, ее голос
славит дали земли
* * *
Сев сверкающих слез
по проталинам лиц
яростная пора
сумасшедших вод;
горе в глазах земли
Старость следит, как снег
исчезает в горах
* * *
В пережившей мороз траве
тени, что легче сна,
терпеливых, робких дерев,
вечно скромна, верна,
незримая смерть струит
Длит восходящий день
лёт подле наших тел
В поле полудня спит
синий камень могил
* * *
Правды, неправды
кутает пар и дым
Мерно пересекать
мир, что не сберегли,
словно любовь, — справлять
праздник огня в пыли
Правды, неправды
тлеют, дымят угли